Читать книгу "Изгнание дьявола из моей лучшей подруги - Грейди Хендрикс"

Но большую часть этих шести лет они провели в комнате Гретхен, составляя бесконечные списки и рейтинги: лучшие друзья, нормальные друзья, худшие враги, лучшие и самые противные учителя, какие учительницы должны пожениться с какими учителями, какой из школьных туалетов девочки больше предпочитали, где они будут жить через шесть лет, шесть месяцев или шесть недель, где они будут жить, когда выйдут замуж, сколько котят будет у кошек Гретхен и Эбби в общей сложности, какие цветовые гаммы выбрать для своих свадеб, действительно ли Адер Гриффин была законченной давалкой, или на нее просто наговаривали; и знали ли родители Хантера Приоле, что их сын – дитя Сатаны, или ему и их удавалось обманывать.

Этот непрестанный процесс самоклассификации напоминал вечный тест из журнала «Севентин». Эбби и Гретхен обменивались резинками для волос, жадно читали «YM», «Тин», «Путешествия и жизнь в Европе», вместе мечтая об итальянских графах, немецких герцогинях, Диане, принцессе Уэльской, лете на Капри и лыжных дорогах в Альпах, где темноволосые европейские аристократы пригласят Эбби и Гретхен сесть в вертолет и станут возить по своим тайным поместьям, где эти кавалеры укрощали диких лошадей.

После того, как Эбби и Гретхен однажды тайком сходили на «Танец-вспышку», они иногда за обеденным столом снимали обувь и тыкали друг другу в пах ногами в носках. Эбби дожидалась, пока Гретхен подцепит вилкой горох, и тыкала ступней ей в пах – тогда еда повсюду разлеталась, а папа Гретхен начинал кричать:

– Нельзя выбрасывать еду! Карен Карпентер умерла оттого, что мало кушала!

Родители Гретхен были твердыми рейгановскими республиканцами и каждое воскресенье проводили в центре в церкви св. Михаила, славя Бога и подъем по социальной лестнице. Когда начали показывать «Поющих в терновнике», Эбби и Гретхен непременно хотели посмотреть его на большом телевизоре, но мистер Ланг засомневался – он слышал, что содержание весьма сомнительно. Тогда Гретхен сказала:

– Пап, это как «Ветры войны» – практически сиквел!

Сухой, как песок, четырнадцатичасовой многосерийный фильм по сценарию Германа Вука, посвященный Второй мировой, был у мистера Ланга любимейшим телесериалом всех времен. Это название автоматически повлекло за собой папино благословение. Когда Гретхен и Эбби смотрели первую серию «Поющих в терновнике», пришедший домой мистер Ланг зашел на порог комнаты с большим телевизором, очень быстро понял, что это – совсем не «Ветры войны», и его лицо густо побагровело. Эбби и Гретхен были так увлечены жаркими любовными сценами посреди австралийских пустошей, что ничего не заметили, но через шестьдесят секунд после того, как ее муж вышел, в комнату вошла миссис Ланг, выключила телевизор, отвела девочек в гостиную и стала читать им назидание:

– Католическая церковь, может быть, и допускает грязные слова и изображения полуголых священников, спаривающихся, подобно животным, но в этом доме ничего подобного не будет! На сегодня телевизора хватит. Идите наверх и мойте руки. Ужин в духовке, мама ждет.

Оказавшись на середине лестницы, девочки, наконец, не выдержали, и Эбби так сильно засмеялась, что описалась.

* * *

Шестой класс выдался неудачным: за участие в забастовке в 81-м папа Эбби потерял свою работу авиадиспетчера. Он нашел место помощника менеджера в фирме по чистке ковров, но потом его тоже сократили. Семье Риверз пришлось продать жилище в Криксайде и переехать в дом на Райфл-Рейндж-Роуд. Проседающее здание напоминало коробку из кирпичей; оно сидело в тени четырех огромных сосен, которые полностью закрывали солнце и щедро осыпали дом паутиной и поливали смолой.

Тогда Эбби перестала приглашать Гретхен к себе на ночевку и начала заявляться, по сути, без приглашения в доме Лангов – сначала по выходным, потом и на неделе.

– Тебе здесь всегда рады, – сказал мистер Ланг, – ты для нас – как вторая дочь.

Нигде еще Эбби не чувствовала себя в такой безопасности. Она стала оставлять в комнате Гретхен пижаму и зубную щетку и готова была переехать, если бы разрешили. В доме Лангов всегда пахло кондиционированным воздухом и шампунем для ковров, а дом Эбби отсырел сто лет назад и, так и не высохнув, вонял плесенью в любое время года.

В 1984 году Гретхен пережила удар: ей поставили брекеты. Эбби тоже пережила удар, поняв, что политика может быть интересной, когда Уолтер Мондейл пошел на президентские выборы и объявил Джеральдин Ферраро кандидатом в вице-президенты. Эбби и в голову не пришло, что у кого-то могут быть возражения против первой женщины вице-президента, поэтому она прилепила стикер «Мондейл/Ферраро» на бампер родительской машины, а те так были заняты собственными экономическими проблемами, что не заметили. Потом Эбби прилепила такой же стикер на Вольво миссис Ланг.

Придя с работы, мистер Ланг прервал просмотр Эбби и Гретхен «Серебряных ложек»: он трясся от ярости и размахивал рукой с обрывками стикера (мистер Ланг хотел бросить их на пол, но они приклеились к пальцам)

– Кто это сделал?! – зарычал он сдавленным голосом, покраснев всем лицом под бородой. – Кто?! Кто?!

Тут Эбби поняла, что ее выгонят из дома Лангов навсегда за то, что она, сама того не понимая, совершила величайший из грехов – выставила мистера Ланга демократом. Эбби уже хотела признаться и отправиться в изгнание, но тут Гретхен развернулась, встала на колени на диване, опираясь обеими руками на спинку, и ответила:

– Она ведь станет первой женщиной вице-президентом в истории! Неужели ты не хочешь, чтобы я гордилась тем, что я – женщина?

– Наша семья хранит верность президенту! Дай тебе Бог, чтобы никто не увидел на машине твоей матери… это! Ты слишком мала для политики!

Он заставил Гретхен взять бритвенное лезвие и соскрести остатки стикера. Пока она это делала, Эбби стояла и смотрела, боясь, что сейчас ей влетит, но Гретхен так и не выдала подругу. В тот раз Эбби впервые видела, как она ссорится с родителями.

Затем был инцидент с Мадонной.

У Лангов о Мадонне и речи быть не могло, но, когда папа Гретхен уходил на работу, а мама – в один из девяти миллиардов своих клубов (джазовая аэробика, силовая ходьба, книжный клуб, винный клуб, кружок шитья, совместные молитвы для женщин…), Гретхен и Эбби наряжались, как Меркантильные Девушки, и пели перед зеркалом. У мамы Гретхен была целая шкатулка для крестов – она практически провоцировала девочек!

Увешавшись десятками крестов и стоя перед зеркалом в ванной Гретхен, они начесывали волосы, добиваясь пышности, повязывали большие, свободные банты, отрезали у футболок рукава, красили губы в ярко-розовый, а веки – в ярко-голубой, иногда роняя косметику на белый ковер, закрывавший весь пол, и случайно на нее наступая. Затем Эбби и Гретхен брали расческу и щипцы для завивки и подпевали в них, как в микрофон, песне «Like a Virgin», игравшей в бумбоксе персикового цвета.

Гретхен распевала «Like a vir-ir-ir-ir-gin / With your heartbeat / Next to mine…», а Эбби искала карандаш для глаз в беспорядочной груде косметики на полке. Вдруг голова Гретхен дернулась назад – это миссис Ланг оказалась между девочками, вырывая бант из волос дочери. Они так громко включили музыку, что не слышали, как она пришла домой.