Читать книгу "Моя история любви - Тина Тернер"

Мне было одиннадцать лет, когда мама от нас ушла. Это случилось в 1950 году. Прежде мы с Эллин уже оказывались в трудной ситуации, когда, чтобы найти хорошо оплачиваемую работу, родители уезжали в местечко под названием Кноксвиль в пяти часах езды от Натбуша. Это было во время Второй мировой войны. Но они часто просили кого-то привезти нас и, в конце концов, возвращались. Но в этот раз все было по-другому. У меня был сложный возраст. В школе были проблемы. Жизнь была тяжелой. О боже, как мне нужна была мама! Я бегала по дому в панике, пытаясь найти ее. Потом подошла к почтовому ящику в надежде найти хоть какую-то весточку, хоть какую-то связь с ней. Конечно, она не могла написать, потому что тогда бы отец вычислил, где она находится. Когда он все-таки узнал, что она живет в Сент-Луисе, он отправил меня и Эллин туда, чтобы повидаться с ней, в надежде, что, увидев своих дочерей, она захочет вернуться домой.

«Иди сюда, малышка», – проворковала мама, увидев меня. «Какое она имеет право называть меня малышкой?» – подумала я. Сколько бы мама ни хотела казаться хорошей, милой, я не верила ей. Я просто не могла верить ей. Для меня было безопаснее соблюдать дистанцию. Она так и не вернулась и не хотела, чтобы к ней приезжали.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что мы всегда были чужими друг другу. Между нами было какое-то противоречие, которое так и осталось на всю жизнь. Но все это не помешало мне быть хорошей дочерью и заботиться о ней после того, как я стала успешной, когда у меня появились деньги, чтобы помогать ей. Я позаботилась о том, чтобы у нее был хороший дом, вещи, несмотря на все наши разногласия. Когда я жила в Лондоне в конце 80-х, я обратилась к экстрасенсу. Она сказала мне следующее: «Ты была нежеланным ребенком и чувствовала это, даже когда находилась в утробе матери». Она подтвердила то, что я всегда чувствовала, когда росла.

Когда я пересказала маме эти слова, она начала плакать. Пытаясь защитить себя (хоть и безуспешно), она вымолвила: «Я сохранила тебе жизнь». Она имела в виду случай, когда при драке с отцом она сделала что-то, чтобы не навредить мне. Я не могла оставить ее с этим чувством вины. И я сказала: «Держу пари, что ты рада, что так поступила, мама. Ты же видишь, чем все обернулось!» Больше всего на свете мама ценила статус, который она приобрела, являясь матерью Тины Тернер. Я хотела, чтобы она поняла, что, «сохранив мне жизнь», она сохранила себя.

Вы, наверное, скажете, что буддистское мировоззрение было присуще мне при рождении, ведь чудо в том, что я никогда не сдавалась. Несмотря на все трудности, всю боль, через которую я прошла, несмотря на сложные отношения с матерью, я все же оставалась жизнерадостным, беззаботным и оптимистичным ребенком, и я пронесла это состояние через всю свою жизнь. Люди спрашивают меня: «Откуда в тебе столько сил?» Я говорю им, что родилась такой. Я всегда была сильной и независимой. Были трудности, но я всегда находила в себе силы увидеть любую ситуацию с хорошей стороны.

Я с любовью вспоминаю свое детство в Натбуше, неприметном маленьком городке по пути в штат Теннесси. Ничего бы не стала в нем менять, за исключением, пожалуй, работы на хлопковых плантациях. Вот без этого я бы точно могла обойтись. Нам было уютно в нашем узком одноэтажном домике, где все комнаты располагались одна за другой. Такие дома были типичны для юга США (старая поговорка гласит: можно выстрелить из ружья в переднюю дверь, и пуля пролетит насквозь в заднюю дверь). Мы жили в относительном достатке, если сравнивать с другими. У нас был большой сад, который приносил хороший урожай, так что еды было достаточно. Мы были частью активного сообщества, состоящего из родственников и друзей. Все много работали, играли и отмаливали грехи в церкви по воскресеньям.

У меня были две бабушки. Мама моего папы – Мама Роксана Баллок, очень строгая, и мама моей мамы – Мама Джорджи Кюри. Она была доброй и любила повеселиться. Вне всякого сомнения я больше любила проводить время с Мамой Джорджи. Атмосфера в ее доме была наполнена счастьем, в то время как у Мамы Роксаны в доме все было по-другому: атмосфера была напряженной, так как порядок стоял превыше всего.

Мне нравилось быть деревенской девчонкой, благодаря чему я научилась независимости. Отец работал смотрителем на ферме, и родители оставляли меня дома, когда уходили на плантации. Да, я была маленькой, мне нужен был стул, чтобы достать стакан молока или что-нибудь перекусить, но в то же время скучать мне было некогда: я всегда находила себе занятие. Конечно, не всегда в хорошем смысле этого слова. Если передо мной было дерево, я лезла на него, никогда не задумываясь о том, что могу упасть. И опасность всегда меня поджидала. Я шла на риск и помню, как несколько раз сталкивалась со смертью лицом к лицу.

Казалось, что на каждой ферме есть лошадь, которая терпеть не может детей. Нам говорили, что нужно держаться от них подальше, но однажды мне стало скучно играть одной. Захотелось перейти через дорогу в дом бабушки. Я думала, что смогу пройти незамеченной мимо этой противной лошади. Я тихонько открыла дверь… Но вы сами понимаете: у животных совсем иное восприятие. Она услышала мои маленькие шаги и начала преследовать меня.

Дом Мамы Джорджи был недалеко, но маленькой девочке, бегущей от разъяренного животного, этот путь показался целой милей. Мне удалось добежать до забора. Я кричала, потому что лошадь была совсем рядом – она вот-вот скинула бы меня с него и затоптала. Вдруг один из наших козликов подбежал и тем самым отвлек лошадь. При этом он блеял во все горло, как герой диснеевских мультиков. Когда лошадь отвела от меня взгляд, моя кузина Маргарет тотчас бросилась ко мне и увела в безопасное место. Не знаю, что отец сделал с этой лошадью, но козлик отныне стал моим героем. Я всегда верила, что он спас мне жизнь.

Отбросив мысли об опасности, я могу сказать следующее: для меня было наивысшим счастьем бывать на улице. Дети приспосабливаются к жизненным неурядицам. Они всегда находят что-то, помогающее им пережить эти трудности. Я всегда проводила время на свежем воздухе, исследуя мир вне дома, играя в соседних полях и садах и наблюдая за животными. Иногда вглядываясь в небо. Дома, особенно тогда, когда там была моя мать, было некомфортно. А после ее ухода мне было там грустно. Природа была моим убежищем, миром, где я находила любовь и гармонию. «Где ты была весь день?» – спрашивали меня, когда я приходила домой растрепанная, с мечтательной улыбкой. Где я была? Даже не знаю. Просто мне было хорошо на улице.

То же нельзя было сказать о школе. Как и в других сельских школах того времени, в нашей школе Flagg Grove в Натбуше была одна большая комната, обшитая вагонкой. В ней учились три класса одновременно. Я не была хорошей ученицей, поэтому жила в постоянном страхе, что меня вызовут к доске. Однажды мой учитель вызвал меня решить арифметическую задачку. Меня охватила паника. Я психанула, потому что понятия не имела, как ее решать. Помню, как упала на пол и начала бить кулаками и плакать, потому что все взгляды были устремлены в мою сторону и все в классе видели, что ответа я не знаю.

Оглядываясь назад, я думаю, что учитель должен был вмешаться, успокоить меня, но, скорее всего, в те времена преподаватели даже не подозревали, что есть необучаемые дети, а я была одной из них. Я чувствовала себя совсем одинокой, беспомощной, потерянной… Хотя нет, в тот момент я не назвала бы себя «потерянной». Я сказала бы по-другому: мне было стыдно. Стыдно, что я стояла перед всем классом и позорилась, не зная ответ. Из-за слез цифры расплывались перед моими глазами. У меня не было способностей к этому. Тогда я называла это словом «несмышленая» и страдала, потому что была уверена, что должна скрывать свою тупость от семьи и друзей, а когда стала старше, то продолжать скрывать – от своих коллег и менеджеров.