Читать книгу "Как мы не стали бандой - Глеб Черкасов"

К выходу он пробился только через три минуты. Косиевского и его спутника уже нигде не было. Оставалось только злобно закурить.

Петр Кислицын

(22 ИЮНЯ, РОССИЯ — БЕЛЬГИЯ, 0:1)

— Ну какого же!.. — завопил приличного вида господин, обращаясь и к заведению, и к трем симпатичным девушкам за своим столиком, — ну ведь пять минут оставалось дотерпеть.

Соседние столики поддержали крик дружным гневным гулом. Сборная России снова жидко обсиралась.

— Негр сраный! — донеслось от стойки, возглас относился к бельгийцу, вбившему гол в ворота Игоря Акинфеева.

— Опять сброд привезли вместо сборной, надо вежливых людей посылать, — громко сказал приличного вида господин и гордо оглянулся вокруг, рассчитывая на высокую оценку стремительного остроумия.

Девушки за столиком прилежно захихикали. Они явно не понимали, что происходит на поле, но им нравилось находиться в гуще событий и чувствовать себя настоящими патриотками. Их личики были прилежно раскрашены в цвета российского флага.

Через два столика раздался смех, потом громкий голос обозначил новый поворот беседы:

— Слава Украине!

Здоровый накачанный парень обвел глазами бар, который только-только приготовился поверить в небывалое чудо — сборную России, которая отыграет гол на последних минутах. Его столик дружно откликнулся:

— Героям слава.

От стойки отлепился невысокий мужичок.

— Кому там сала?

— Дядя, сиди на месте, соси пивко, не гавкай, — презрительно посоветовал ему парень, едва глянув вниз на неожиданный источник звука, — а то на лысину плюну.

О дальнейшем очевидцы врали по-разному.

Кто-то говорил, что невысокий мужичок каким-то странным шагом приблизился к большому парню, наступил ему на подъем стопы и под крик боли ударил под дых так, что тот лег и больше не вставал. Другой очевидец утверждал, что было все так, но не сразу, а сначала, ускользнув от замаха, мужчина приблизился к столу, за которым славили Украину, ударил носком под коленную чашечку одного из друзей качка и тут же двинул ему в челюсть. А уже потом вернулся к первому герою. Еще один запомнил только рухнувший стол, двух корчащихся от боли людей и крик третьего: «Мы же пошутили, мы за Россию, мы за Новороссию!» Патриотический крик избавил его от лишних побоев. Так, пощечина. А то, что упал со стула, так это сам. Никто не неволил.

Мужичок хотел обратно к стойке, к кружке, но тут его при поддержке двух охранников атаковал господин приличного вида.

— Ты что себе позволяешь, подонок!

— Знал бы, сколько я этих «героямсала» мордой в землю положил, ты б повежливей… — мужичок оценил и охранников, и качка, который в жажде реванша пытался очухаться.

— Ща у тебя морды не будет, — решительно сказал приличного вида господин.

Но тут в углу, судя по крикам, два столика решили выяснить, кто больше виноват в провале: игроки «Спартака» или ЦСКА. Охранники на секунду отвлеклись.

Сидевшая у стойки девушка, выхватив из кармана пятитысячную, кинула ее бармену со словами «сдачи не надо» и потащила невысокого мужичка за собой.

Резвый охранник у входа попытался заякорить парочку:

— Говнюк, ты чего-то рано домой собрался, еще потрещать надо.

— Тебя к телефону, — ответ совпал с движением и… хруст сломанной руки вместе с воплем услышал весь зал, увлеченно дравшийся в честь финального свистка.

— Быстрее давай, сейчас такой адок начнется, — девушка тянула за руку мужичка.

— Я там первым Люцифером буду, — хмыкнул он на бегу.

Девчонка повернула за угол, выдергивая из сумки брелок, открыла машину, махнула рукой:

— Садись, не зевай.

Через десять минут припарковались около длинного здания. Закурили.

— Дарья.

Мужичок сделал вид, что щелкнул каблуками:

— Петр.

— Вы, Петр, несколько минут назад избили хозяина известного в Москве паба, его сына и его друзей, которые тоже дети очень и очень почтенных господ.

— Одного, и не бил, — поправил Петя. — Он насрал прям в носки в первую же секунду. А что папа за сыном не смотрит?

Даша захохотала:

— Они патриоты больше некуда, просто так дурака валяют, ну и провоцируют, конечно, — чего б в папином баре не повеселиться, если что, охрана бы помогла.

Петя закурил.

— Ты их знаешь, вижу, так чего вписалась, еще найдут, будут голову морочить.

Даша продолжала смеяться:

— Так понравилось твое бдыщ-бдыщ, что не смогла устоять. К тому же романтики…

— …полные штаны, — не удержался Петя.

— И это тоже. Ты поесть не хочешь?

Через двадцать минут они ели шаурму из ларька, который Дарья отрекомендовала как лучший в этом районе. Шаурма была и правда отменной. А девушка еще лучше. Она кого-то напоминала Пете, но он не мог понять кого. Черные чуть кудрявые волосы, широкие щеки, взгляд немного ироничный, фигура, с одной стороны, плотная, но зато идет, как балерина, а выше… Даша поймала взгляд бойца ровно на своих сиськах и улыбнулась с ответным интересом.

Еще через полчаса Петя, уже и забывший, что в Москве после 23:00 алкоголь не продают, успешно купил в магазине пакет, в который завернул две бутылки шампанского.

Гостиница была недалеко от вокзала. Номер Петр снял на себя. Когда портье возвращал паспорт, Даша перехватила его:

— Ну что, Петр Ильич Букреев, будем окончательно знакомы, о, да вы не женаты!..

Петр Ильич Букреев действительно был не женат. Его и не существовало.

Настоящий паспорт Петр Кислицын перед отъездом «на шабашки» оставлял дома. Все было как в молодости. И благодаря давнему дельному совету во всех поддельных документах фигурировал под настоящим именем.

Ближе к утру Даша спросила:

— Ты правда с войны? А давно?

Чтобы сбить тему, он спросил:

— Ты любишь мужиков старше тебя?

Девушка поняла все правильно.

— Нет, обычно я не трахаюсь с первым встречным, ты исключение, просто молодым мальчикам обычно не хватает настоящего тестостерона, вот когда меня на Болотной от ментов отбивали…

— Чего ты делала на Болотной?

— Власть свергала, так вот меня уже почти затащили в ментовскую машину, но какие-то дядьки вступились и один из них портфелем омоновцу по голове хлопнул, с ним бы я замутила, хотя он совсем неприглядный был, не то что ты. — Девушка с уважением пощупала его мускул. — Так ты правда был на войне?

Что отвечать, Петя не понимал. Честно — было невозможно. Врать не хотелось. Воевал он последние двадцать четыре года, пусть и разными способами. Последние полтора года был сначала в Сирии, а потом на Украине. Последняя командировка обещала быть долгой.