Читать книгу "Самый страшный след - Валерий Шарапов"

* * *

Иван был среднего роста, имел худощавую, но при этом статную фигуру с широкими плечами. Лицо скуластое, треугольной формы, с цепким взглядом выразительных карих глаз. Пышный чуб, вечно выбивавшийся из-под офицерской фуражки, ныне стал покороче и местами посеребрился.

Сложное осколочное ранение Старцев получил седьмого июля сорок третьего года. Серпантин человеческой памяти причудлив и сложен, но эту дату друзья запомнили на всю жизнь.

В ту ночь группа из шести разведчиков, перейдя линию фронта, возвращалась в расположение своих войск после выполнения важного задания. Наши дивизии удерживали рубеж обороны в районе города Рыльска и крайне нуждались в разведданных о численности и составе прорывавшейся немецкой группировки. Разведчики добыли нужные сведения, но темной безлунной ночью никак не могли отыскать важный контрольный ориентир — высокую березу, одиноко возвышавшуюся на краю обширного минного поля. Проход в нем подчиненные Василькова проделали накануне: несколько ночей подряд незаметно покидали окопы, преодолевали ползком полторы сотни метров и аккуратно искали установленные фрицами «сюрпризы». К данному спасительному коридору командир и вел своих товарищей.

С первой попытки выйти к ориентиру не получилось: форсировав реку и пройдя берегом, повернули на восток у камышовых зарослей, но оказались в незнакомом месте. Посовещавшись, вернулись к руслу и начали путь сначала. Со второго раза уткнулись точно в толстый ствол березы. Далее оставалось обнять матушку-землю и проползти по ней метров четыреста. Задача сложности не представляла, если бы время от времени на немецких позициях не вспыхивали мощные прожекторы. Несколько ярких лучей хищно шарили по равнине, и если кому-то из фрицев чудилось в ночи что-то подозрительное, то тишину моментально разрывал дробный стук пулеметных очередей.

Первым по проходу в минном поле полз сержант Курочкин — глазастый и сообразительный парень с Южного Урала. Двигался он медленно, на ощупь отыскивая воткнутые в землю короткие веточки ивы, обозначавшие границы безопасного коридора. Курочкин сам их устанавливал, когда группа готовилась к вылазке и производила разминирование. Потому и двигался первым.

Следом за Курочкиным полз Васильков, далее — остальные бойцы небольшой группы. Замыкал движение Старцев. Работа замыкающего всегда требовала тонкого слуха и повышенного внимания. Иван с ней неплохо справлялся.

Когда до края минного поля оставалось не более сотни метров, длинная очередь впилась в землю рядом с нашими бойцами. Один из них приглушенно вскрикнул.

Зацепило Сидоренко — крупного тридцатилетнего одессита. Этот великан зря никогда не кряхтел, поскольку был предельно терпеливым. «Видать, досталось», — поняли товарищи.

Ближе других к нему оказался Старцев. Он и бросился помогать.

Пуля угодила в брюшную полость. Отвратительное ранение — опасное для жизни из-за большой кровопотери и очень болезненное. Держась за подреберье, Сидоренко катался по земле.

Луч прожектора проплыл в опасной близости. Иван навалился на раненого, обхватил его, чтоб тот не шевелился, но обуздать его силищу не вышло. Одессит крутанулся и, задев торчащую из земли веточку ивы, сломал ее.

Иван еще раз попытался затащить Сидоренко обратно в коридор. Не вышло.

Васильков отправил на помощь двух ребят, однако те не успели — в кромешной тьме грохнул взрыв противопехотной мины. После немецкие прожектористы будто сошли с ума — ярко-желтые лучи минут десять метались по полю; не унимались и пулеметчики.

А Васильков и три его товарища из последних сил тащили раненых сослуживцев в расположение родной дивизии. Через четверть часа они добрались до первой линии окопов, где передали Старцева и Сидоренко в руки санинструкторов…

Потом командир роты Васильков неоднократно пытался выяснить судьбу друга: звонил в медсанбат, обращался к командиру полка. Но в окрестностях Рыльска началась такая заваруха, что начальству стало не до раненых.

Меж тем Иван Старцев с Петром Сидоренко попали в хирургическое отделение эвакогоспиталя города Мичуринска, где несколько недель проходили лечение. Одессит полностью выздоровел и снова отправился на фронт. А вот Ивану не повезло: несколько осколков фашистской мины раздробили кости ноги, и врачам пришлось делать несколько сложнейших операций. В результате ногу спасли, но часть ступни все же ампутировали.

На фронт Иван больше не попал.

Встретились друзья в июле сорок пятого в Москве. Пехотную дивизию, в составе которой Александр дошел до Берлина, расформировали, солдат и офицеров демобилизовали. Александр вернулся в родной город в воинском эшелоне, через неделю отдыха наведался в Московское государственное геологическое управление, из которого был призван в армию. Однако управление еще не вернули из Семипалатинска, куда оно было эвакуировано в сорок первом, пришлось устраиваться на один из оборонных заводов на улице Авиамоторной.

Работа за слесарным верстаком ему не нравилась. До войны Александр был геологом, на фронте быстро переквалифицировался в разведчика. А тут приходилось изнывать от однообразия. Изо дня в день одно и то же, одно и то же…

И вот как-то раз, отстояв свою первую смену, Александр по дороге домой забрел в пивной павильон «Пиво-воды». Взял пару кружек пива, встал у стойки. Вокруг тьма народу, шум, дым коромыслом. И вдруг кто-то настойчиво окликнул его по имени.

Он поначалу не поверил своим глазам — перед ним, опираясь на тросточку, стоял Ванька Старцев. Обнялись, вышли на воздух. Присев на лавочку, разговорились…

А спустя несколько часов, уже перед расставанием, Иван вполне серьезно предложил боевому товарищу попробовать себя в уголовном розыске. Так и началась их совместная работа в МУРе.

* * *

В лесу не было ни души. Бывшие разведчики спокойно прошли до северо-восточной опушки и выбрали удобное место для наблюдения. Дистанция от невысоких пограничных кустов до цыганских кибиток и шатров составляла метров двести.

Легкий ветерок почти не ощущался. Из-за палящего солнца над железной дорогой струился разогретый воздух, и даже в лесу на приличном расстоянии от «железки» витал крепкий запах просмоленных шпал.

Людей за насыпью можно было сосчитать по пальцам. Пожилая полная женщина развешивала по веревкам выстиранную одежду. Крепкий бородатый цыган возился с деревянным колесом от кибитки. Между шатрами дымило угасающее кострище, вокруг него бегала и резвилась детвора.

— Где же народ-то? Спит, что ли? — подивился Александр.

Иван процедил:

— Старики точно отдыхают. Перетрудились, мать их в поясницу. А молодежь, видать, на станции орудует…

Александр удивленно посмотрел на товарища. Судя по тому, каким тоном он отозвался о «трудовой деятельности» обитателей шатров и кибиток, особым уважением они у него не пользовались.

Направляясь к лесочку, офицеры проследовали мимо железнодорожной станции и заметили там несколько молодых цыганок, ожидавших появления пассажирского поезда. Там же бегала ватага цыганских детишек.