Читать книгу "Корявое дерево - Рейчел Бердж"

На лице Олафа отражается беспокойство.

– Жена Иша!

Я облегченно улыбаюсь, но хотя и очень благодарна ему за то, что он собирается меня подвезти, я приехала в такую даль отнюдь не затем, чтобы отправиться в гости к нему и его жене.

– Дом Мормор. Я хочу увидеть Мормор.

Олаф обеими руками сжимает руль и устремляет на меня глубокомысленный взгляд. Возможно, его беспокоит то, что я приехала сюда одна. Он начинает что-то говорить по-норвежски, но замолкает, когда я только пожимаю плечами и сконфуженно улыбаюсь.

Он ведет машину молча, уйдя в свои мысли. Когда он сворачивает на дорогу, ведущую к домику Мормор, я немного распрямляюсь. Она так удивится. Мне не терпится увидеть ее. Она подкинет в печку еще дров и сварит нам кофе, а я отдам ей печенья. А потом объясню, почему решила к ней приехать.

Олаф останавливает машину, и я смотрю сквозь ветровое стекло на маленький домик Мормор, стоящий на вершине холма. Возможно, дело в призрачном лунном свете, но растения на ее крыше выглядят так, словно они стали вдвое крупнее. Многие сельские дома в Норвегии имеют живые крыши – это делается ради теплоизоляции, – и Мормор гордится аккуратными рядами лекарственных и ароматических трав, которые она выращивает на своей крыше летом. Теперь же ее крыша, похоже, заросла сорняками, и на ней, кажется, виднеется даже маленькая рождественская елка.

В домике зажигается свет. Слава богу, значит, она еще не легла спать. Олаф глядит на домик Мормор округлившимися глазами. Не собирается же он высаживать меня здесь, в самом начале поднимающейся на холм проселочной дороги? Он проводит по своей нижней губе большим пальцем, смотрит на домик, потом опять на меня. Когда я продолжаю молчать, он подвозит меня к самой хижине, потом показывает на нее рукой:

– Mora di, да? – Я не знаю, что он хочет мне сказать, но все равно киваю.

Мы выходим из машины, и он вытаскивает с заднего сиденья мой рюкзак; я тут же хватаю рюкзак, и несколько секунд каждый из нас тянет его на себя, поскольку Олаф явно собирается нести его сам. В конечном итоге я все-таки прижимаю рюкзак к себе с решительным takk. Я знаю, как Мормор любит поболтать, и хочу, чтобы все ее внимание принадлежало мне одной.

Олаф протягивает мне руку без перчатки, и я пожимаю ее. Почти не зная других норвежских слов, я повторяю «Takk… takk…» опять и опять. Я так ему благодарна. Когда я думаю о том, что, если бы не его помощь, мне пришлось бы идти сюда всю дорогу в темноте, меня пробирает дрожь. Он поднимает руку, говорит mora di, затем снова садится в «Вольво» и уезжает прочь.

Без автомобильных огней ночь кажется еще темнее. Я поворачиваюсь к хижине как раз в тот момент, когда луна заволакивается облаком и бревенчатый домик окутывает тень. Как и все остальное здесь, на острове, он выглядит сейчас не так, как летом. Теперь он кажется мне темнее, меньше, словно он съежился. Я смотрю на сорняки, шелестящие под ветром на его крыше. Из-за них дом кажется неухоженным, почти заброшенным.

Рядом с дровяным сараем грудой навалены поленья, ожидающие колки. Я прохожу мимо них, поднимаюсь по нескольким шатким ступенькам на крыльцо и стучу в дощатую дверь. На мое лицо падает ледяная капля дождя, и я вздрагиваю. Жаль, что я не дала Олафу проводить меня в дом. Я стучу опять, на сей раз громче. Где же Мормор? Даже если она сейчас принимает ванну, все равно могла бы меня услышать. Ведь ее домик совсем невелик.

Порыв ветра кидает мне в лицо песчинки, и я поворачиваюсь. И вижу его. Корявое дерево. Поначалу оно кажется мне всего лишь чем-то бесформенным, размытым, качающимся на ветру. Я прищуриваюсь, и его темные ветви становятся четче. Сейчас оно выглядит еще более корявым и древним, чем я его помнила. Я не виню это дерево в том, что со мной произошло; в этом виновата я сама, я ведь сама оступилась. И тем не менее от вида его меня пробирает дрожь.

Бум. Бум. Бум.

Я изо всех сил колочу по двери и пытаюсь заглянуть в окна. Внезапно свет внутри гаснет, и крыльцо погружается в темноту. У меня перехватывает дыхание, и кажется, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Зачем она потушила свет? Я моргаю, и постепенно мой глаз приспосабливается к бледному сиянию луны. Рев ветра так громок, что Мормор просто не смогла расслышать мой стук, только и всего. Должно быть, она погасила свет и легла спать.

Я вглядываюсь в темноту внутри через окно и вижу стоящую на столе масляную лампу – ее огонек почти совсем погас. Мормор никогда не отправилась бы спать, оставив где-то непотухшее пламя, пусть это был бы даже совсем маленький догорающий огонек. Что-то здесь не так.

– Мормор, это я, Марта!

В окне мелькает неясная тень. У меня от страха начинают подкашиваться ноги. Я уверена – это был мужчина, согнувшийся мужчина. Почему в кухне Мормор оказался мужчина? Должно же этому быть какое-то объяснение. Думай, Марта, думай! Где Гэндальф? Почему он не лает? Возможно, грабитель отравил пса. А может быть, Мормор ушла куда-то и взяла его с собой. Быть может, она ухаживает за каким-то приболевшим соседом или соседкой, и именно поэтому Олаф и был так обеспокоен.

Я хватаю рюкзак и, чувствуя во рту такой вкус, будто меня сейчас вырвет, трясущимися руками нахожу в нем телефон. Смотрю на индикатор сигнала – одна вертикальная полоска. Даже если бы я дозвонилась до мамы или папы, чем бы они смогли мне помочь?

Пульс резко учащается, когда за моей спиной проносится какая-то тень. Да возьми же ты себя в руки. Это было всего лишь облако, которое пролетело по небу и на миг застлало луну. Но что, если Мормор попала в беду и нуждается в моей помощи? Я не могу просто стоять здесь и ничего не делать. Повесив рюкзак на плечо, я тихонько толкаю дверь, и она со скрипом отворяется.

– Мормор? – еле слышно шепчу я. Пытаюсь включить свет, но не могу нащупать на стене выключатель. Включаю на своем телефоне фонарик, поднимаю его перед собой и, облизнув губы, сглатываю. Звук, который я ухитряюсь издать, похож на испуганный писк. – Я знаю, что здесь кто-то есть. Я видела вас, когда стояла снаружи.

Я оглядываю правую часть кухни. Масляная лампа на столе коптит, угасая, и от ее огонька по стенам и потолку движутся странные тени. Небольшой кухонный буфет стоит на своем обычном месте, на нем выстроена в ряд синяя фарфоровая посуда, расписанная цветами. Коврик, сплетенный из ярких лоскутков, тоже лежит там же, где и всегда. Книги Мормор также на месте. Все деревянные стулья аккуратно задвинуты под стол.

На кухне стоит странный запах – пахнет вареной картошкой и уксусом. Из крана ритмично капает вода – кап-кап. На крыле мойки стоит стопка из грязной сковороды и тарелок – Мормор никогда бы такого не сделала. Что же произошло?

Мои пальцы еще крепче стискивают лямку рюкзака, и я вхожу в соединенную с кухней гостиную. В стоящей слева от меня чугунной печке красным светом светятся раскаленные угли. В темноте она кажется зловещей – пузатое чудовище на коротких толстых ножках. Над печкой на стене висит картина с изображением острова, написанная мамой, и белые барашки на морских волнах тускло поблескивают в полутьме. Бело-синий клетчатый диван, стоящий напротив, пуст. Я прохожу в заднюю часть домика. Здесь расположены еще три комнаты: спальня Мормор, гостевая комната и ванная.