Читать книгу "Воспоминание о будущем - Михаил Хазин"

Глава 2

Общие вопросы

Главный вопрос, который встал перед нами еще в далекие 90-е годы, когда Михаил Хазин и Олег Григорьев еще работали (чтобы не сказать, руководили) в Экономическом управлении Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина, был о том, что же положить в основу теории, описывающей современные проблемы экономики. Я, разумеется, не могу повторить все наши рассуждения того времени, многие из них вообще на бумагу не легли, но сама по себе их схема должна быть описана, поскольку иначе разобраться в теории будет достаточно сложно.

При этом само развитие теории заставляет взглянуть на прошлые соображения совершенно с другой стороны. Поэтому я не могу ручаться, что тот же Олег Григорьев или другие наши соавторы (например, Андрей Кобяков) не видят картину несколько иначе. Кроме того, мои собственные представления о правильности тех или иных методологических подходов играют свою роль. Я заранее прошу прощения у всех тех соавторов и партнеров, у которых сохранилась совершенно другая картина мира, но в рамках настоящей книги все-таки буду придерживаться собственной версии событий и логических построений.

Собственно говоря, разработка любой теории требует согласования двух, прямо скажем, противоположных требований (если не считать того, что она еще должна и фактам соответствовать, по крайней мере некоторым): она, с одной стороны, должна быть достаточно сложна, чтобы описывать довольно широкий круг явлений; с другой, иметь достаточно простую структуру для того, чтобы было понятно, откуда какие выводы берутся.

В этом смысле, кстати, современная либеральная экономическая теория нам всегда откровенно не нравилась. Прежде всего потому, что, будучи математиками (я – «чистым» по образованию, поскольку окончил механико-математический факультет МГУ, а потом много лет занимался математическим моделированием в системе АН СССР, Олег Григорьев – математиком-экономистом, много лет проработавшим в Центральном экономико-математическом институте АН СССР), мы хорошо понимали цену тем математическим моделям, которые в этой теории использовались.

В частности, если взять два экономических параметра (да и вообще любые два параметра, которые можно как-то внешним способом определить), то можно найти сотни других, влияющих на их взаимосвязь. Соответственно, любая математическая модель одни параметры использует, другие – нет. И сразу возникает вопрос: почему для конкретной модели взят вот этот, а не тот? Или, скажем, в каком интервале значений тех параметров, которые в модель не входят, она верна? И таких вопросов можно привести множество. В математике (и, отчасти, в других естественных науках) эти условия обычно оговариваются явно. Но вот экономическая теория (в том числе по идеологическим причинам, но об этом ниже) обычно их деликатно обходит…

Тут я могу привести конкретный пример из своей практики. В 1995-1997 гг. я возглавлял Департамент кредитной политики Министерства экономики РФ и по долгу службы активно занимался так называемым кризисом неплатежей. В процессе этой работы мне пришлось на практике проверить так называемую формулу Фишера о связи уровня цен и денежной массы, которая лежала в основе кредитно-денежной политики Гайдара и его нынешних последователей, направленной на снижение инфляции. Довольно быстро выяснилось, что снижение денежной массы в конкретных условиях российской экономики середины 90-х годов ведет не к снижению, а к повышению инфляции!

Более подробно эту информацию можно посмотреть в моем докладе 1996 г. (см.: https://khazin.ru/articles/1-mirovoy-krizis/444-doklad-o-neplatezhakh), сейчас же только отмечу, что формула Фишера работает только в ситуации нормальной монетизации экономики. Напомню, что монетизация – это отношение расширенной денежной массы (агрегат М2 для России) к ВВП страны. Для нормальной организации денежных расчетов она должна быть в пределах 90-110 % (на крайний случай – 80120 %), существенное отклонение от этих цифр говорит либо о недостатках денег для расчетов, либо же о наличии сильно перегретых финансовых рынков. Напомню, что в России перед дефолтом 1998 г. она составляла менее 10 %.

Если монетизация недостаточна (как уже говорилось, в середине 90-х в России она была на порядок меньше необходимого), то для того, чтобы формула была верна, необходимо учитывать полный объем денежных суррогатов, которые используются для замены денежного оборота. С учетом скорости обращения (методики ее определения современная наука не имеет) и доли оборота, который они занимают. В теории об этом не пишут, поскольку сверхнизкая монетизация экономики, сложившаяся в России 90-х, была сильной экзотикой, но факт остается фактом: чистая формула Фишера, при всей ее незамысловатости, в условиях России 90-х годов вообще не работала. Но признать этот факт гайдаровцы не могли, поскольку он во многом лежит в основе их претензий на право монопольного управления экономикой в России.

Не сработала эта формула и в США: серьезная эмиссия 20082014 гг. (так называемые программы «ОЕ») не вызвала в этой стране адекватной (если исходить из формулы Фишера) инфляции. Связано это, однако, было не с монетизацией, а с другим важнейшим параметром денежного обращения, кредитным мультипликатором. Грубо говоря, в денежной системе США в указанный период наличные деньги заменяли кредитные, денежная база резко выросла (с 0,8 трлн долларов на момент начала кризиса до 3,3 к моменту окончания эмиссионных программ). А кредитный мультипликатор (т. е. отношение расширенной денежной массы к денежной базе) снизился за это время с 17 примерно до 4. Структура расширенной денежной массы претерпела серьезнейшую трансформацию, а вот ее совокупный объем (от которого и зависит инфляция), выражаемый для США агрегатом М3, практически не изменился.

Отметим, что анализ структуры денежной массы в США дает и ответ на вопрос о том, почему эмиссию, которая поддерживала не только американскую, но и мировую экономику, остановили. Дело в том, что нормальное денежное обращение требует активной работы банковской системы, т. е. достаточно высокого мультипликатора. А если он падает ниже 4, то начинаются эффекты, сравнимые с российским «кризисом неплатежей» (во времена которого кредитный мультипликатор был порядка 1,2-1,4), в этом смысле, кстати, монетизацию и кредитный мультипликатор нельзя считать совсем независимыми параметрами. Так вот, пока кредитный мультипликатор был сильно больше 6 (что означает наличие финансовых пузырей на рынках), можно было безболезненно (т. е. без инфляции) заниматься денежной эмиссией (уменьшая кредитную), но после того, как мультипликатор, снижаясь, достиг критического (с точки зрения появления рисков «кризиса неплатежей») значения, этот процесс был остановлен. Это, кстати, повлекло за собой серьезные последствия, но об этом ниже в нашей книге.

В учебниках об этих тонкостях не пишут, журналисты от экономики их не знают (да и академические специалисты зачастую тоже, поскольку узкая специализация не дает возможности разбираться в тонкостях «соседних» экономических дисциплин), и те исследователи, которые никогда не сталкивались с реальными процессами управления в ситуации избытка или недостатка денежной массы, могут искренне считать (и считают), что эта формула носит универсальный характер. Тем более что она «интуитивно понятна». Отметим, кстати, что даже само использование слова «эмиссия» тут не совсем корректно, поскольку речь шла об эмиссии денежной (т. е. печати наличных денег), а масштаб кредитной эмиссии (т. е. увеличение объема кредита в экономике), напротив, сокращается, что как раз видно по снижению кредитного мультипликатора. А если еще добавить, что кредитная эмиссия американскими банками продолжалась, но для внешней по отношению к экономике США финансовой среды, то картина становится еще более сложной.