Читать книгу "Огненная сага - Бернхард Хеннен"

Комтур Кароль Каваллин решил собственноручно выпороть дружинника. Люцио знал, что бесполезно просить его прервать наказание, даже если время поджимало. Кароль был вспыльчивым человеком, и не стоило злить его перед тем, как попросить о помощи. По статусу верховный священник был выше, чем комтур, но Люцио боялся, что, если он напомнит об этом Каролю, тот разозлится и вообще откажется разговаривать.

Раз за разом розга с шумом опускалась вниз. Помимо тихих стонов осужденный не издавал никаких звуков. Люцио почувствовал уважение к мужчине и задался вопросом, какое из правил ордена мог нарушить храбрый воин.

Наконец комтур отступил от измученного дружинника.

– Я надеюсь, что впредь ничья юбка не отвлечет тебя от того, чтобы вовремя заступить на вахту. До сегодняшнего вечера я возлагал на тебя большие надежды. Ты глубоко разочаровал меня, Илья.

Двое дружинников развязали воина и хотели поддержать его, но он отказался от их помощи.

– Возможно, ты снова вырастешь в моих глазах, если отправишься на вахту, несмотря на наказание. Но, разумеется, ты можешь пойти в больницу и отлежаться там.

Превозмогая боль, воин повернулся к комтуру, расправил плечи и ответил уверенно:

– Для меня будет честью выполнить свой долг и отправиться на вахту.

«Мое уважение ты точно заслужил», – подумал Люцио и задался вопросом, где ордену удавалось находить таких мужчин.

Комтур отвернулся от дружинника и подошел к Люцио.

– Верховный священник, что привело вас сюда в столь поздний час? – спросил Кароль и нахмурил брови. Он выглядел здоровым как бык, но десятилетия в тяжелых рыцарских доспехах согнули его спину. Кароль был суровым, аскетичным человеком, и его назначение на должность комтура пришлось не по душе городским торговцам. Они считали, что он не подходил для службы в Арборе, которая, как никакой другой город на Цилии, славилась своим богатством и великолепием.

Люцио кивком отозвал его в сторону, чтобы рыцари и дружинники, наблюдавшие за поркой, не могли подслушать их разговор.

– Я хочу разобраться с одной проблемой, и для этого мне необходимо взять несколько воинов и команду гребцов для шлюпки.

Складка на лбу комтура исчезла.

– Я не думаю, что это входит в обязанности ордена, – грубо ответил он. – Лучше попросите о помощи капитана порта.

– Проблема, о которой я говорю, как раз связана с недостойными делами со стороны капитана порта. Если я доверюсь его людям, то окажусь на дне моря в мешке, полном камней. Поверьте, я не стал бы беспокоить вас без уважительной причины. Арбора находится в большей опасности, чем если бы перед городскими воротами стояло войско орды.

Комтур прищурился. На его лице читались недоверие и осторожность.

– Вы получите людей и шлюпку, а я буду сопровождать вас. – Он повернулся и громко крикнул: – Гребцы, приготовьтесь к отплытию! Десять человек из ночной вахты отправятся со мной!

АРБОРА, ПОРТ, ВДОЛЬ БОРТА ТОРГОВОГО СУДНА «МАГДАЛЕНА», ВТОРОЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Где же вахта?

Кароль взглянул на Люцио. Он уже трижды позвал вахту, но огромный когг не подавал признаков жизни. Конечно, могло случиться так, что шайка вооруженных до зубов ублюдков попросту затаилась на палубе. Кароль посмотрел на своих людей, которые втянули весла длинной сторожевой шлюпки и приготовились к сражению.

Он поднял руку, как обычно делал на поле битвы, чтобы отдать рыцарям приказ атаковать, и показал на поручни когга. Три завозных якоря стремительно взлетели вверх.

Тормено взялся за перекладину выпуклого борта.

Кароль схватил верховного священника за запястье. Комтуру нравился Люцио, так как он не был похож на изнеженного краснобая, как остальные городские священники, но он не планировал пускать его первым на борт.

– С вашего позволения, моя голова менее важна, чем ваша, поэтому я поднимусь первым.

На мгновение показалось, что Тормено хотел возразить, но Кароль попросту протиснулся вперед. Он начал подниматься наверх и с каждой ступенькой все больше чувствовал себя дураком, так как его старые кости с трудом выдерживали вес тяжелых доспехов.

Еще до того как Кароль добрался до поручней, он опустил забрало на шлеме. Жизненный опыт научил его избегать легкомысленных поступков.

Кароль вооружился, затем переступил через поручень, мысленно приготовившись к тому, что его может встретить удар меча.

Ничего не произошло. В шлеме комтур слышал лишь свое громкое дыхание.

Трое его дружинников стояли наготове на палубе, вооружившись мечами. И взбираясь по канату, и поднимаясь по лестнице, молодые ребята действовали быстрее своего командира. Кароль подумал, что он не создан для старости, а потому ему лучше было бы умереть от удара копья на поле битвы.

– Под румпелем на корме лежит мужчина, – доложил Илья. – Больше на палубе никого нет.

– Я вижу, – мрачно ответил Кароль, поднял забрало, которое сужало окружающий мир до двух щелей, и посмотрел на грузовой люк посреди палубы. Может, команда скрывалась внутри? Тормено рассказал ему о том, что произошло, но остальные ничего не знали. Воины комтура не имели представления о том, что их ожидало на корабле. Они рассчитывали встретить контрабандистов или прочих нарушителей закона, но их подстерегала намного более коварная смерть…

Кароль нервно сглотнул. Он не мог забыть то, что видел в Вестермарке. И на проклятом острове. Возможно, им повезло. Возможно, тот моряк действительно был единственным, кто заболел… Он вновь посмотрел на неподвижную фигуру на корме. Кого он пытался обмануть? Больных точно было больше.

Верховный священник забрался на палубу и стал рядом с Каролем, а затем направился к открытому возвышению на корме, которое представляло собой обычную платформу, укрепленную оловом. Под платформой находился штурман, который, видимо, решил укрыться от непогоды.

Комтур последовал за Тормено. Священник стал на колени перед мужчиной, лежащим в луже собственной крови.

Лишь после того как Илья принес фонарь, комтур увидел, что, несмотря на многочисленные колотые раны, грудь моряка все еще поднималась с каждым вдохом.

– Поищите внизу других членов команды, – приказал он Илье, забрав из рук дружинника фонарь.

Тормено склонился над умирающим и прошептал ему что-то на ухо.

Комтур не разобрал ни слова. С годами он стал глуховатым. Возможно, это было связано с многочисленными ударами по шлему.

Губы моряка зашевелились. В его черной бороде с первыми седыми волосками были видны крупные мясистые вздутия. Вокруг глаз мужчины темнели глубокие морщины, появившиеся из-за того, что ему постоянно приходилось прищуриваться от яркого света над морем.

Верховный священник взял умирающего за руку. Лицо моряка выражало крайнее отчаяние. Его глаза расширились от ужаса, словно он мог видеть другой мир, который лежал по ту сторону реальности. Он пытался найти слова, но постоянно запинался. Затем его тело обмякло.