Читать книгу "Всепоглощающий огонь - Джон Скальци"

Семейство Ву, однако, обладало тем, чего не было у других: организацией, деньгами и союзниками в лице других семейств, ставших теперь аристократическими. Процесс возникновения Взаимозависимости напоминал мчащегося во весь опор атакующего быка, а скептики-наблюдатели – рой мошкары. Ни те ни другие не причиняли друг другу особого вреда, и в итоге ничто не смогло помешать образованию империи.

Еще одна причина, по которой ложь сработала, заключалась в том, что после образования Взаимозависимости пророчица-имперо Рахела объявила, что с видениями и пророчествами в основном покончено – по крайней мере, на ближайшее время. Всю власть во Взаимозависимой церкви она передала архиепископу Сианя и комитету епископов. Те быстро создали организацию, отодвинувшую на второй план духовную сторону церкви, сделавшую ее приправой к новой религии, а не главным блюдом.

Иными словами, и Рахела, и церковь мало что делали для духовной жизни Взаимозависимости в те важнейшие ранние годы, когда империя по естественным причинам была чересчур хрупкой. Следующие имперо, из которых ни один не стал добавлять к своему титулу слово «пророк», в основном следовали ее примеру и оставались в стороне от церковных дел, за исключением участия в церемониях. Это вызвало облегчение у церковников, а по прошествии веков стало соответствовать их ожиданиям.

Церковь, естественно, никогда не признавала, что видения и пророчества Рахелы являются ложью. Да и с чего бы? Прежде всего ни Рахела, ни семейство Ву не утверждали открыто, если не считать внутрисемейных бесед, что духовная сторона Взаимозависимой церкви – искусственный продукт. Вряд ли стоило ожидать, что наследники Рахелы – как имперо, так и церковники – сознаются в этом или хотя бы публично выскажут подозрения, подрывающие их собственный авторитет. А значит, превращение видений и пророчеств в доктрину было лишь вопросом времени.

К тому же видения и пророчества Рахелы по большей части сбылись. Выяснилось, что «пророчество» о будущей Взаимозависимости, рассчитанное на далекую перспективу, тем не менее вполне выполнимо, если вам хватает амбиций, денег и определенной жесткости, – а у семейства Ву все это имелось в избытке. Пророчества Рахелы требовали изменить не образ жизни, а лишь систему правления так, чтобы самая верхушка получила еще больше власти, денег и рычагов контроля. Как оказалось, требование не было чрезмерным.

И наконец, семейство Ву во многом было право. Человечество разбросано на огромном пространстве, и из всех звездных систем, к которым подходил Поток, лишь в одной имелась планета с пригодной для жизни поверхностью – Край. В остальных системах люди жили в герметически изолированных поселениях на планетах, спутниках или в космическом пространстве. Эти поселения, крайне уязвимые, не могли производить необходимое сырье и все прочее, что требовалось для выживания людей. Взаимозависимость стала условием выживания человечества.

А была ли таким условием политическая, общественная и религиозная структура Взаимозависимости? Вопрос оставался открытым, но семейство Ву, решив обрести долговременную и устойчивую власть, использовало ложь, чтобы повести за собой остальных. Заодно Ву создали систему, в которой большинство людей могли жить с комфортом, не испытывая постоянного страха перед возможной изоляцией, энтропией, неизбежным коллапсом общества и гибелью всех, кто был для них дорог.

Ложь в той или иной степени приносила пользу всем. Это было очень хорошо для семейства Ву, весьма неплохо для остальной аристократии и вполне приемлемо для большинства населения. Людям не нравится ложь, когда она влечет за собой отрицательные последствия. А если наоборот? Они просто живут, как жили раньше, и в конце концов ложь как таковая забывается или, как в нашем случае, становится основой религии, превращаясь в нечто более благообразное и приятное.

Видения и пророчества Рахелы были ложью, сыгравшей именно ту роль, которую от нее ожидали. Они оставались краеугольным камнем доктрины Взаимозависимой церкви, ведь их породила пророчица, ставшая первой имперо. Но церковная доктрина не запрещала другим имперо объявлять о собственных видениях и пророчествах. Более того, предполагалось, что, будучи главой Взаимозависимой церкви, каждый имперо способен на пророчества. Все восемьдесят восемь вели свою родословную от самой пророчицы-имперо Рахелы, ставшей не только матерью Взаимозависимости, но и матерью семерых детей; однажды она разродилась тройней.

В соответствии с доктриной, каждому имперо могли являться видения, и каждый имперо мог оглашать пророчества. Просто ни с кем из них, кроме самой Рахелы, такого не случалось.

До сегодняшнего дня.

Перед дверью дворцового зала, отведенного для заседаний исполнительного комитета, архиепископ Гунда Корбейн, возглавлявшая его, вдруг остановилась, к удивлению своего помощника, и склонила голову.

– Ваше преосвященство? – спросил ее помощник, молодой священник по имени Юбес Иси.

Корбейн подняла руку, не давая задать вопрос, и немного постояла, собираясь с мыслями.

– Раньше было проще, – вполголоса проговорила она и печально улыбнулась. Она собиралась прочесть короткую молитву о терпении, спокойствии и мире, чтобы под их знаком прошел весь этот долгий день, или месяц, или весь остаток ее карьеры, но вышло нечто совсем другое. Что ж, ничего необычного, учитывая события последних дней.

– Вы что-то сказали, ваше преосвященство? – спросил Иси.

– Ничего, Юбес. Просто говорила сама с собой, – ответила Корбейн.

Кивнув, молодой священник показал на дверь зала:

– Остальные члены комитета уже там. Кроме имперо, конечно. Она прибудет в назначенное время.

– Спасибо, – сказала Корбейн, глядя на дверь.

– С вами все в порядке? – спросил Иси, проследив за взглядом начальницы. Корбейн знала, что Иси относится к ней с почтением, но далеко не глуп. Ему было хорошо известно о недавних событиях – пропустить их он ни в коем случае не мог, как и любой другой. Они потрясли церковь до основания.

– В полном, – заверила его Корбейн и шагнула к двери. Иси двинулся за ней, но Корбейн снова подняла руку. – Никто не войдет сюда, кроме членов комитета, – сказала она и тут же увидела на лице Иси молчаливый вопрос. – На этом заседании, скорее всего, состоится откровенный обмен мнениями, и лучше, если ни одно из высказанных соображений не покинет пределов этого зала.

– Откровенный обмен мнениями? – скептически переспросил Иси.

– Да, – кивнула Корбейн. – Пока я называю это именно так.

Нахмурившись, Иси поклонился и удалился в сторону.

Подняв глаза к небу, Корбейн прочитала молитву, на этот раз полноценную, и вошла в зал – большой и чрезмерно разукрашенный, как и все залы в имперском дворце. Его заполняли накопившиеся за столетия произведения искусства – дары, полученные прошлыми имперо, и их приобретения, обладавшие скорее денежной, нежели художественной ценностью. На дальней стене зала была фреска с великими историческими деятелями, на протяжении веков входившими в состав исполнительного комитета. Ее автор, художник Ламберт, написал фон в стиле итальянского Ренессанса, а сами фигуры – в стиле реализма первых лет Взаимозависимости. Эта настенная живопись с самого начала показалась Гунде Корбейн отталкивающей мешаниной, а героические образы – смехотворной попыткой подчеркнуть важность исполнительного комитета и его повседневной деятельности.