Читать книгу "Шоу смерти [= Вызов смерти ] - Дин Кунц"

Артур Мак-Гиви был широкоплечим человеком ростом около шести футов. Волосы его были почти седыми, а взгляд серых глаз – пристальным, холодным, почти лишенным эмоций. Майк подумал, что этот человек, должно быть, рационален до мозга костей. Но походка доктора была легкой и быстрой, а в глазах мелькнуло что-то вроде улыбки. Они пожали друг другу руки.

– Что я должен делать? – спросил Майк. Он все еще страшился своей дальнейшей жизни. Неизвестный мир вокруг него мог оказаться значительно более мрачным, нежели тот, привычно рабский, который он покинул. Но он должен вернуться туда за Лизой. Эта мысль придавала ему бодрости. Он вспомнил, как Лайми сказал: “Можно подумать, что вы и в самом деле любите ее!"

– Идите за мной, – сказал Мак-Гиви. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Вслед за доктором Майк прошел через зал и вошел в лифт. Они сорвались вниз камнем, но опустились легко, как перышко.

– Это здание находится под землей, не так ли?

– Да, – ответил Мак-Гиви, когда двери раздвинулись. – Как вы догадались?

– Ваша работа направлена против Шоу, что равносильно действиям против правительства. Навряд ли при таком положении дел вы размещаете свои офисы в небоскребах, и тем не менее мы проехали много этажей. Остается только одна возможность.

– Очень хорошо. Эндрю говорил мне, что вы очень способный и восприимчивый человек.

Майк посмотрел в лицо собеседнику, но не увидел в нем и тени насмешки. Реплика была искренней.

Из лифта они сразу вышли в комнату, заполненную механизмами.

Механизмы из холодной голубой стали...

Механизмы, сверкающие латунью...

Механизмы, сидящие на потолке, словно мухи...

Механизмы, припавшие к полу и стенам, словно тараканы, готовые удрать...

– Мы проведем много времени в этой комнате, мистер Джоргова.

– Майк, – поправил он, вспомнив, как несколько минут тому назад Мак-Гиви проявил такую же любезность.

– Прекрасно, Майк. Итак, мы проведем много времени в этой комнате – нужно изменить вашу личность.

Что-то в этой фразе Майку не понравилось. Он напрягся.

– О, – поспешил успокоить его доктор, – мы не посягаем на ваш внутренний мир и на ваши представления о себе.

Они не будут затронуты. Но есть другие вещи. Узор сетчатки, определенный состав крови. Другие вещи. Когда вы выйдете отсюда, все имеющиеся у полиции данные будут устаревшими. Вы сможете пройти через сотню рободетекторов, не потревожив ни один из них.

Майк позволил своим мускулам расслабиться. Это был залог того, что он ДОЛЖЕН вернуться в реальный мир. Они ДОЛЖНЫ послать его за Лизой. Они не стали бы тратить на него столько времени и средств, если бы ему предстояло просто сидеть где-нибудь в кабинете за столом. Его жизнь была в его собственных руках; его жизнь в первый раз принадлежала ему. Изменить кое-что, сгладить прежний и нанести новый узор на его тело – и он станет полновластным господином самого себя и своих действий. Он понял, и это страшило его.

"Лезвие топора пробило дверь, потом еще раз. Снаружи шумели: пожарник, другой пожарник чином повыше, полицейский, разгонявший любопытную толпу, и мужчина в состоянии истерики.

Дверь поддалась и рухнула внутрь.

Они прошли через неосвещенную прихожую в затененную гостиную, где, казалось, задержались ночные тени.

Тахта скрывалась во мраке.

Новомодное полосатое кресло было похоже на спящую зебру.

Они нашли ее в спальне, сидящей под аурой. Ее глаза были двумя серыми недвижными кругами, вырезанными из штормового неба и приклеенными на поблекшее лицо.

– О Боже мой! – воскликнул мужчина, схватив ее руки и тут же с отвращением выпустив их.

– Как долго? – спросил один пожарник.

– Я уезжал из города по делам Шоу на восемь дней. И только прошлой ночью я заметил, что она отвечает на мои вопросы по телефону как-то очень кратко и невыразительно...

– Значит, это был автоответчик, – заключил пожарник.

Они выключили ауру. Ее глаза по-прежнему не двигались. Однако губы дрожали. Серые, пустые глаза... Они положили ее на носилки, прикрыли одеялом и вынесли наружу, сквозь толпу и снег, к ожидающей их машине “Скорой помощи”. Он шел сбоку. Она выглядела шестидесятилетней, а ведь ей было тридцать. Латентный Эмпатист. Эмпатист!

Если в Шоу узнают, что его жена – Эмпатист, его уволят, хотя именно Шоу сделало ее тем, чем она стала. Пожалуй, лучше было бы, если бы она умерла.

Она была Эмпатистом. Она оказалась настолько вовлеченной во всеохватывающее слияние с Шоу, что потеряла последние точки соприкосновения с реальностью, стала – почти – Исполнителем. Растением. Зомби.

Взвыла сирена.

Снег бил в лобовое стекло, таял и стекал каплями вниз.

Она умерла до того, как ей успели сделать внутривенное вливание..."

В комнате с белыми стенами толпилось великое множество темнокожих мексиканцев. Это нервировало Фармера. От близкого соседства с темнокожими он весь покрывался пупырышками. Ему хотелось пойти в зрительный зал и погрузиться в ауру, но его четыре абонентских часа в день уже были использованы. Для служащих Шоу существовало ограничение на использование ауры. Фармер полагал, что это ужасно. В конце концов, он работает на Шоу! Правда, тут он получал хорошие привилегии, должность и деньги. А тот, кто не работал на Шоу, не работал вообще, поскольку Шоу владело или управляло всеми отраслями производства и бизнеса. Очень многие сидели по домам, жили на Пособие (теперь это была довольно приличная сумма) и выполняли в обществе функции покупателей товаров, рекламируемых на уровне подсознания. Такая жизнь была не для него. Несмотря на то, что гражданских в пользовании аурой никто не ограничивал.

Из металлического ящика позади него выскочил шарик с магнитной аудиозаписью и по гладкому алюминиевому желобу скатился в проигрыватель. Машина начала читать сообщение. Темные глаза мексиканцев устремились к ее решетчатым динамикам.

"Из предоставленных к отбору приемлемыми сочтены следующие: Гонсалес Педро, Хебива Алонзо и Гонсалес Мария”.

Металлический голос смолк.

– Родители прошедших отбор, выйдите вперед и получите деньги, – вяло произнес Фармер.

Вперед вышли три темнокожие пары. Остальные, – жалуясь и вздыхая, медленно, устало потянулись к выходу. Они были бедны и не могли подписаться на Шоу. Все, что Шоу предлагало им, – это деньги в обмен на нежеланного ребенка. Но они проиграли; их дети оказались недостаточно хороши. Большинство из них выместят это на детях, на детях, которые принесли им одни только убытки.

Леонард Фармер выдвинул центральный ящик своего бюро и извлек оттуда кредитные карточки, по очереди сунув каждую в автосчитыватель, который выкрикивал денежную сумму: “Пять!”, “Тысяча!”, “Сто!”. Он смотрел в темные лица. Время покупать детей...