Читать книгу "Кукольник - Дин Кунц"

Куклы уже успели заметить, что произошло, и, смеясь, показывали пальцами на темные подтеки у него на штанах. Даже Битти Белина смеялась. Увидев это, Себастьян расстроился было еще больше, но в конце концов решил, что стоять вот так в мокрых штанах со смущенным видом глупо. Тогда он тоже стал смеяться.

По правде говоря, смеяться ему не хотелось, просто не смеяться было еще хуже. Не смеяться значило быть не таким, как они, выпасть из их круга. А Себастьян больше всего на свете хотел быть в их кругу. Он всегда этого хотел, но ему почти никогда это не удавалось.

Теперь удалось. Они смеялись все вместе.

К счастью, Пертос, сидевший в ложе осветителя, подал сигнал, занавес поднялся, и спектакль начался. Теперь он мог больше не смеяться, если не хотел, к тому же отпала необходимость стоять за кулисами. Пертос говорил, что он должен стоять там на всякий случай, пока занавес не поднимется, но за пять лет так ни разу и не воспользовался его помощью. Себастьян пошел в свою комнату, надел другие штаны и почувствовал себя лучше. Он вернулся назад и стал смотреть, как куклы целуются и дерутся, поют и танцуют. Потом раздался последний крик коварной мачехи - это принц вонзил ей меч в шею.

Зал замер.

Белина сошла с пьедестала и увела принца, занавес опустился, и его громкий шелест дал сигнал ко взрыву аплодисментов.

Спектакль удался на славу, и Себастьян радовался этому.

Он забыл, что куклы хотели изменить финал сказки. Но когда, подняв маленькое изуродованное тельце Виссы, понес его к Горну, где Пертос должен был возродить ее для следующего спектакля, то услышал проклятия Белины и все вспомнил.

- Ты можешь убить его? - спросила она.

- Кого?

- Гедельхауссера, - пояснила Белина. Она смотрела на него снизу вверх:

- Нет.

Он положил Виссу на приемный противень.

- Да. Ты большой и сильный. Ты можешь убить его ради нас. Ради меня. - Последнее было произнесено особым тоном. Он ощутил, как ее рука коснулась его брюк, и стремительно отпрянул назад, испугавшись неизвестно чего.

Потом пришел Гедельхауссер, куклы повернулись к нему, а Себастьян, вздохнув с облегчением, снова стал зрителем.

Белина шипела, ругалась и плевалась. Она била Гедельхауссера по ногам, но без особого успеха. Крылатый ангел порхал на уровне лица Пертоса, пытаясь убедить кукольника, что весьма гуманно сохранить Виссе жизнь, однако был отброшен в сторону. Висса, воскреснув, обнаружила, что все осталось как и прежде, и вновь содрогалась при мысли о будущей смерти. Тем не менее сегодня Гедельхауссер возродил ее, а значит, до завтрашнего дневного представления, когда ей опять предстоит почувствовать, как в горло вонзается сталь меча, она может развлекаться вместе с другими.

Себастьян смотрел на них и улыбался.

Его радовало, что Пертос на них не сердится, иначе он мог бы никогда больше не воссоздать их. Похоже, кукольник мгновенно обо всем догадался, и это даже развлекло его. Он не стал ни сердиться, ни расстраиваться. Он улыбался.Пертос улыбался. От этого Себастьяну всегда становилось хорошо.

Элвон Руди был прекрасно одет в янтарное с голубым. За спиной у него колыхалась накидка, костюм украшали серебряные эполеты и множество пуговиц, а каждый из черных сапог стягивали по четыре пряжки. Его несколько излишняя полнота скрадывалась несомненной внушительностью и изысканностью, заставляющими воспринимать лишние фунты как достоинство, словно это был избыток силы или ума. Он ничем не отличался от других землян, если не считать того, что был богат. Своего рода коммерсант, он занимался исключительно межконтинентальной торговлей на родной планете, но и на этом ограниченном поприще сумел преуспеть.

После второго спектакля он явился за кулисы и стал ждать, хотя Себастьян ясно объяснил ему, что Пертоса еще какое-то время не будет. Когда Пертос пришел и сказал, что, прежде чем говорить с кем бы то ни было, он должен воссоздать Виссу, Руди отнесся к этому с пониманием. Он с подозрительным упорством, не переставая улыбаться, рассматривал остальных кукол, однако вид у него был не слишком довольный. Потом Висса ожила, и куклы удалились в свою комнату, прихватив мяса, сыра и две бутылки вина, каждая из которых была в половину роста принца. Они смеялись, отпускали грубые шуточки и, наконец, оставили троих человек в напряженной тишине.

- Совсем как дети, - сказал Элвон Руди:

- Такие живые, светлые. И все же они взрослые, да?

- Физически взрослые. Но в их сознании причудливым образом смешались взрослость и детскость. С тех пор как я купил матрицы-диски кукол, я использовал их по меньшей мере в двух спектаклях. Так что в общей сложности они прожили не более двухсот дней. С этой точки зрения они сущие младенцы. Но вонопо наделили их качествами, делающими их взрослыми в некотором смысле, хотя их знания изначально запечатлены в матрицах-дисках и не являются следствием опыта. Поэтому, несмотря на то, что многое они воспринимают как взрослые, им свойственна детская наивность и склонность все преувеличивать.

Себастьян пытался не потерять нить беседы, но не смог. Ему не часто приходилось слышать, чтобы Гедельхауссер был так многословен с посторонними. Обычно он говорил коротко и как-то неопределенно. Теперь он трещал без умолку, похоже, затем, чтобы не дать себя перебить Элвону Руди, словно боялся того, что собирался сказать коммерсант.

- Не хотите ли вина? - спросил Пертос.

- Только рюмочку.

- А мне можно? - вставил Себастьян.

- Пожалуй, да, - сказал Пертос, налив сначала идиоту. - Смотри не пролей, а то ничего больше не получишь.

- Я не пролью, - отозвался Себастьян, пробуя вино.

Взяв рюмку с темным напитком, Элвон Руди посмотрел на Себастьяна и сказал:

- Похоже, у вас необычный ассистент.

- Официальные власти считают его идиотом, - ответил Пертос. - Но иногда у него бывают прозрения, вспышки мысли. Возможно, он действительно тот, кем считается, но временами нечто большее.

- И часто?

- Редко.

- Тогда почему? - спросил Руди.

- Он мне дешево обходится, - объяснил Пертос. - А я коплю деньги на эту чертову выездную пошлину, экономлю.

Руди пил вино, посматривая на Гедельхауссера поверх рюмки.

Пертос тоже посмотрел на него. Он чувствовал себя неловко, словно ему вскоре предстояло принять важное решение, хотя все, что сулил ему сегодняшний вечер, - это ужин, сеанс общения с холистианской жемчужиной и сон.

- У меня есть для вас предложение, - сказал Элвон Руди, ставя свою рюмку на гладкую желтую эмаль стола.

Пертос кивнул.

- Вы не сдаете кукол в аренду для представлений, не входящих в ваш график?

Себастьяну показалось, что он говорит так, будто между ним и кукольником есть какой-то секрет, известный только им одним. Себастьян попытался представить себе, что бы это мог быть за секрет, но не смог сосредоточиться. Вино сильно действовало на него, а он уже успел выпить полрюмки.