Читать книгу "Прошлой ночью с герцогом - Амелия Грей"

И опять он прав.

О, она терпеть не могла это признавать, но он почему-то всегда прав.

– А теперь уходите! – бросила Эсмеральда. – Оставьте нас в покое.

– Вы же не хотите, чтобы я ушел.

Она вскинула подбородок и фыркнула:

– Ошибаетесь.

– Докажите. Откройте дверь.

Грудь ее тяжело вздымалась. Эсмеральда взглянула на дверь, но не шелохнулась. Почему решать, уйти ему или нет, должна она? Ведь он прекрасно знает, как ей не хочется, чтобы он уходил. Ну почему бы просто не убраться либо не подхватить ее на руки и не унести в спальню?

Время тянулось, но ничего не происходило. Она могла твердить себе весь день и всю ночь, что не любит его, не хочет оказаться в его объятиях, но все это будет неправдой.

– Если хотите, чтобы я ушел, просто откройте дверь, но знайте: я вернусь – завтра и послезавтра.

– Что вы делаете со мной, Гриффин? Вы же знаете, что я не могу перед вами устоять.

– Тогда позволь мне обнять тебя.

Прежде чем она успела ответить, сильные мужские руки обхватили ее, потом ладонь легла на затылок, и она оказалась в тепле объятий. Эсмеральда закрыла глаза, наслаждаясь этим теплом, и спрятала лицо у него на груди.

Рубашка и жилет были влажными от слез Джозефины. Гриффин чуть отстранил Эсмеральду, поцеловал в макушку и прижался щекой к ее волосам. Рука его успокаивающе гладила ей спину, шею. Слушая мерное биение его сердца, она постепенно расслабилась.

– Поплачь, если хочешь, – услышала она тихий голос. – Или просто побудь в моих объятиях.

Но слез уже не было, зато одолевали эмоции: гнев, отчаяние, жажда мести. Они вихрились в душе, и разделить их было невозможно. Она и не пыталась. Нужно просто отрешиться от них. Ото всех.

Единственное, что она оставила, – любовь к Гриффину. Она росла и расцветала, и отрицать ее было невозможно.

Эсмеральда провела языком по вмиг пересохшим губам и подняла голову:

– Ты поцелуешь меня?

Он молча посмотрел ей в глаза, наклонил голову и накрыл ее губы своими в долгом, нежном, сладостном поцелуе.

– Ты этого хотела?

Она кивнула.

– А теперь ты поцелуй меня.

Уронив шаль на пол, она привстала на цыпочки, сжала его лицо ладонями и стала быстрыми легкими поцелуями покрывать губы, кончик носа, щеки и закрытые глаза, потом с улыбкой спросила:

– Этого ты желал?

– Ну… не совсем. Это только начало, а я хочу большего.

Гриффин сжал ее в объятиях и стал целовать, и Эсмеральда едва не задохнулась от страстных, отчаянных ласк. Их языки сплелись в затейливом танце, тела словно слились в одно целое, руки лихорадочно блуждали.

Она тихо застонала, когда его пальцы сомкнулись вокруг сосков, спрятанных под слоями одежды. Волны желания захлестнули ее. Наслаждение прокатывалось по телу, оседая между ног.

С трудом оторвавшись от него, она спросила, глядя ему в глаза:

– Джозефина спит, но может проснуться и встать с постели. Пойдешь со мной в спальню? Я могу запереть дверь.

Его глаза удивленно блеснули:

– Я хочу этого больше всего на свете, но не сегодня, любовь моя.

«Любовь моя». Эти два слова осветили ее мир. С самой первой встречи он говорил ей слова, заставлявшие чувствовать, что она принадлежит только ему.

Эсмеральда понимала, что отныне ее жизнь изменится навсегда. Гриффин может уйти, и она больше никогда его не увидит, а после их ночи вдвоем она может остаться беременной.

Все риски были ей известны, но сегодня она не хотела ни о чем думать. Он ясно дал понять, что желает ее.

Раньше Гриффин заявил, что не коснется ее, пока она работает в его доме. Теперь она свободна. И хочет провести эту ночь с ним.

– Знаю, и это я прошу тебя. – Она обняла его, привлекла к себе и улыбнулась: – Но я никогда-никогда не заставлю тебя делать что-то против своей воли.

Он усмехнулся:

– У тебя дурная привычка оборачивать мои же слова против меня. Поверь, меня никогда не придется принуждать любить тебя.

Он прижал ее к груди и наградил таким поцелуем, от которого у Эсмеральды перехватило дыхание. Она поняла: какими бы ни были последствия, каким бы ни было будущее, пусть это произойдет.

Не прерывая поцелуя, она попятилась к двери своей комнаты, одновременно вытаскивая рубашку из его брюк. Ей так хотелось прикоснуться наконец к его коже. Когда ее спина коснулась двери, он протянул руку, приоткрыл створку ровно настолько, чтобы они смогли пройти, после чего захлопнул и запер.

Лунный свет проникал в окно.

– Комната маленькая, – прошептала она ему в губы. – И кровать тоже.

– Мне нужна только ты.

«Мне нужна только ты».

Гриффин сбросил сюртук, а Эсмеральда тем временем развязала его галстук. Он рывком выдернул рубашку из брюк, стащил через голову и отправил на пол вместе с галстуком. При виде его мускулистой груди и широких плеч ее дыхание участилось. Ей давно так хотелось увидеть все это великолепие, коснуться его, погладить. Какое это счастье – проводить ладонями по теплой гладкой упругой коже, плотным шелковистым завиткам на груди!

Гриффин привлек ее к себе, припал к губам в поцелуе, одновременно развязывая лиф. Когда он сполз с плеч, стал распутывать шнурки юбки, а потом все это стащил на пол. В четыре руки они избавили ее от корсета, сорочки, панталон, а потом и туфель.

Когда они наконец-то остались обнаженными, Гриффин, прежде чем обнять ее, нежно прочертил пальцами дорожку от щеки до груди. Прохладные мягкие полушария прижались к теплой мужской груди. Божественное ощущение!

Его уверенные руки скользнули вниз по спине, к ягодицам, а ее несмелые пальчики погладили его грудь, живот, узкие бедра, коснулись восставшей плоти.

Гриффин судорожно вздохнул, подхватил ее на руки и отнес на кровать. Прежде чем лечь рядом, он обвел всю ее медленным взглядом и хрипло прошептал:

– Ты прекрасна!

– Здесь же темно, – возразила она с улыбкой. – Как ты не можешь меня видеть?

Он коротко усмехнулся:

– Мои глаза привыкли к темноте, так что я прекрасно тебя вижу.

Он сказал правду: она тоже видела – его глаза горели желанием.

– Ты готова к тому, что произойдет?

– Я этого хочу, а природа и инстинкт подскажут, что делать.

– Так и будет.

Гриффин целовал ее медленно, нежно, едва касаясь кончиками пальцев контура лица, шеи. Дрожь ожидания пронзила ее, когда за пальцами последовали губы. Поцелуи были такие же легкие и нежные, но когда он вернулся к ее губам, стали долгими, глубокими, страстными.