Читать книгу "Серебряные ноготки - Джек Йовил"

Но Бланд сдвинулся на ненависти к вампирам, и переубедить его не представлялось возможным.

Если бы он просто проповедовал, никто не обратил бы на него внимания, но жрец поступил хитрее. Он ждал своего времени. Улыбаясь и энергично работая, он взбирался по иерархической лестнице в Храме Морра, бога мертвых, и был самым молодым отцом-настоятелем в истории этого культа. Детлеф в свои сорок пять был лет на пять старше Тио Бланда. Единственные морщины на лице священнослужителя образовались в уголках его рта из-за привычки постоянно улыбаться.

Традиционно культ Морра не принадлежал даже к основным религиозным течениям. Он занимался главным образом погребальными ритуалами, кладбищами и оказанием посмертных почестей тем покойникам, которые благопристойно ложились в могилу после смерти. Однако последние десять лет череда скандалов привела к перестановкам в альянсе имперских сил. Упадок начался с предательства Освальда фон Кёнигсвальда. Если выборщик вступил в сговор с древним злом, от других можно было ждать и не таких выкрутасов.

Как показали сатирические ревю, устраиваемые Детлефом поздно вечером после основного представления для зубрил-студентов и всем недовольной революционной молодежи, вельможи, занимавшие высокие посты, больше не могли рассчитывать на автоматическое и безоговорочное уважение со стороны низших. Когда такие личности, как Микаэль Хассельштейн, служитель культа Сигмара, граф Рудигер фон Унхеймлих, покровитель Лиги Карла-Франца, и канцлер Морнан Тибальт, лишившийся одного большого пальца, - все мерзавцы и интриганы, - ушли в отставку, умерли или впали в немилость, даже самые незначительные из придворных увидели возможность для продвижения.

Бланду выпал шанс благодаря локальной эпидемии септической чумы. Когда умершие оставались лежать там, где упали, а стража и войска боялись к ним прикоснуться, жрецы Морра предложили свою помощь в сборе и уничтожении тел. Это была всего лишь их святая обязанность, предписанная традицией. Бланд, вступивший в должность всего за несколько месяцев до этого события, активно взялся за дело. Он лично контролировал уборку трупов, поэтому эпидемию удалось подавить в самом зародыше. Некоторые надоедливые родственники жаловались, что тела их усопших дядюшек были преданы огню с излишней поспешностью, однако это казалось невысокой ценой за победу над болезнью.

Так, постепенно, правила обращения с телами умерших были смягчены. В сатирическом спектакле «Альтдорф ночью» Детлеф изобразил на своем лице гримасу, имитирующую улыбку Бланда, и сыграл роль Антониниуса Блеймда. Он объяснил разумно - вернее, искренне,- что жрецы Морра пришли к закономерному выводу: все прохожие на улице - это потенциальные трупы. Следовательно, Храм Морра считает своим правом - вернее, обязанностью - хоронить или сжигать людей, поскольку все они рано или поздно станут мертвыми телами. Исходя из этого, было бы неплохо готовиться к похоронам заранее, чтобы будущий покойник мог оценить результат.

Бланд постоянно приходил на представление и хохотал громче всех.

Сейчас он не смеялся. Приглядевшись получше, Детлеф понял, что Бланд даже не улыбается. Только его губы и зубы создавали видимость улыбки. Но немигающий взгляд жреца был холодным и страшным. Его глаза казались черными из-за огромных расширенных зрачков.

- Может, вас связывают слишком близкие отношения с вашей героиней, а, Детлеф?

Драматург ощетинился. Он догадывался, что все шло к этому.

- Вы придаете слишком много значения рассказу одного человека о смуте в Жуфбаре, которая случилась много лет назад. Нынешняя - вернее, доминирующая - идея состоит в том, что эту ситуацию ни в коем случае нельзя рассматривать так, как ее представляет одна из заинтересованных сторон. Возможно, в историческом плане Крестовый поход за нравственность, который Клей Глинка организовал из благих побуждений, заслуживает более доброжелательной оценки, чем та, которую вы даете ему в своем произведении…

Детлеф не знал, как Бланд получил копию рукописи до премьеры. Когда он выяснит это, кого-то ждет увольнение - без рекомендательных писем, но с синяками.

- Кто знает, может, Владислав Бласко в правдивом историческом отчете тоже не выглядел бы столь зловещей фигурой? Как актер - вернее, как беспристрастный летописец - можете ли вы рисковать своей репутацией, принимая на веру слова… не живого и не мертвого создания, принявшего форму женщины? Жаждущего крови ночного чудовища, которое выпило бы весь мир, будь у него такая возможность? Вернее, проклятого вампира!

- Остановитесь, Бланд, - сказал Детлеф, сжав кулаки под столом. - Вы говорите о женщине, которую я люблю.

Бланд фыркнул.

- Существует закон против надругательств над мертвыми телами, - хмуро буркнул он.

- Существует много законов.

Бланд успел надоесть многим, донимая разных людей разговорами о вампирах, но, в конце концов, он выучил урок. «Санитарный билль» внешне никак не затрагивал его излюбленный предмет. После эпидемии чумы Храм Морра сформировал комиссию, в которую вошли городские архитекторы, начальники стражи и придворные чиновники. Сообща они набросали программу действий, которые должны были воспрепятствовать повторным вспышкам заболевания. Идея казалась стоящей. Детлеф сам подписался под петицией, призывающей утвердить выводы комиссии в качестве городского закона. Император милостиво согласился, распространив действие «Билля» на всю Империю. В этот указ Бланд протащил дополнение, которое создавало юридические предпосылки для его личной священной войны. 17-й параграф гласил: «Любое тело, которое не востребовано родственниками в течение трех дней после смерти, должно быть передано служителям Морра для похорон или сожжения». Мертвые должны покоиться под землей или обратиться в пепел, вот и все.

Разумеется, подвох крылся в определении понятия «мертвый».

- Отец-настоятель, как насчет компромисса? Я изменю название пьесы «Вукотич и Женевьева».

Улыбка Бланда стала еще шире, но в глазах отразилось колебание, пока он обдумывал предложение. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем жрец принял решение. Он пробормотал, что его опять обвели вокруг пальца. Его брови изогнулись домиком, а из розового слезного мешка - Верена тому свидетель! - показалась капелька влаги.

- Я изменю ради вас своим принципам, Детлеф, учитывая ваш статус превосходного - вернее, выдающегося - актера Империи. Я знаю, как много крон театр приносит в городскую казну. Однако меня задевает, что вы относитесь к серьезному вопросу с таким легкомыслием. Если бы вы только знали - вернее, могли представить себе, - сколько труда было вложено в это дело. Я грузил на телеги тела людей, умерших от чумы, и отвозил их к ямам для сжигания, когда все остальные искали спасения в бегстве, Детлеф. Моя дорогая жена и трое милых ребятишек просили меня - вернее, слезно умоляли - остаться дома, вдали от болезни. Однако я знал, в чем состоят мои обязанности; и не уклонялся от них. Я готов был выполнять грязную работу во имя праведного дела. Можете ли вы сказать то же самое о себе?

Возможно, сейчас самое время упомянуть спасение Империи.