Читать книгу "Узнай меня - Галина Владимировна Романова"

– Доктору? Ирве? – полицейский шагнул к Смолянскому, саданул с силой дубинкой по столику. – Что Ирве? Почему Ирве?

– Да потому что он подъехал к дому старика, когда я оттуда вышел.

Устинов переглянулся с местным полицейским.

– На чем? – уточнил Устинов.

– На тачке на своей. Она и у больнички стояла. Я ее узнал.

– Он подъехал к дому шерифа и что?

– В дом к нему вошел.

Устинову очень хотелось схватить Смолянского за шиворот и приложить как следует о стену. Прямо о ее грубую бетонную поверхность. Расцарапать его морду, сделавшуюся за три года холеной и еще более симпатичной, чем была.

– Я хотел уйти, но тут еще один персонаж подкатил на снегоходе, – улыбнулся Смолянский. – Только он к дому не поехал. Увидал машину доктора, снегоход заглушил и в укрытие его откатил. Там выступ такой каменный есть.

– Есть, – согласно кивнул коп. – Что было дальше?

– А дальше я ушел. Чего мне ждать-то? Приключений на зад? И так они случились! Я ушел.

– Кто был тот человек, что приехал на снегоходе? – спросил Устинов.

– Я его не крестил. Не знаю, – последовал ответ, сопровождаемый наглым взглядом. – Удивился, чего это он прячется, раз приехал. И ушел.

– Пока ты там был, доктор не выходил из дома?

– Не видал.

– И человек на снегоходе в дом не заходил?

– При мне нет. Просто откатил заглушенный снегоход за скалу и затих. А я-то тоже прятался в этот момент. Подумал, что не резон мне тут светиться, и свалил.

– Хорошо… – Коп сложил губы трубочкой, погремел дубинкой по столу. – Машину доктора знаешь. Номер снегохода видел?

– А как же! – победоносно улыбнулся Смолянский. Положил руки на стол и забарабанил по нему растопыренными пальцами. – Но его я сообщу только после того, как пожру!

Глава 20

Петри казалось, что над его телом основательно поработал великан чудовищных размеров. Он мял его, ломал, бросал о скалы, потом долго вымачивал в ледяной морской воде и снова принимался ломать его кости.

У него болело все тело! Болело так, что ему сложно было дышать. В какой-то момент он попытался открыть глаза и тут же со стоном закрыл их обратно. Это тоже было больно делать. Почти невозможно. К тому же он ничего не увидел, кроме красной пелены.

И вдруг он услышал русскую речь. Женский голос. И понял, что он умер. И наверняка его покойная жена теперь старается отмолить его грехи и упрашивает Всевышнего отпустить родного Петри с ней в рай. Она-то там, сомнений нет. Она была святой женщиной во всех отношениях. А он – нет. Он сплоховал. Не сумел защитить бедную девочку от страшного человека – ее мужа. И теперь она пропадет.

Петри вдруг услышал, как по-русски заговорил мужчина. Голос был глубоким, сильным, незнакомым. Петри мог поклясться, что никогда в жизни не слышал этот голос при жизни. Кто это мог быть? Может быть, это их нерожденный сын? Сын, которого они с женой потеряли на последнем месяце беременности. Он тоже попал в рай и рос себе там помаленьку. Вырос в сильного взрослого мужчину и защищает теперь свою матушку ото всех обидчиков. Хотя какие в раю обидчики? Это же рай!

Петри отключился.

Когда он очнулся в следующий раз и осознал, что жив, он понял, что тело его уже не болит, как прежде. Ему гораздо легче дышать. И сознание не путается, он не слышит мертвых. И зрение прояснилось. Как только зрение прояснилось, он понял, что он находится в совершенно незнакомом месте. Чистая белая комната с большим окном. Широкая удобная кровать, застеленная белоснежным бельем. В комнате находился телевизор, широкий диван с грудой мягких подушек. И это была не больница. Дверь не была больничной. И коридор за ней тоже. Коридор за дверью, куда выглянул Петри, с трудом поднявшись, был красивым, не больничным. От пола до потолка он был выложен самым настоящим полированным камнем. Красивый деревянный пол был застлан настоящими шкурами. Он в этом знал толк. Шкуры были натуральными.

Петри хотел выйти из красивой чистой комнаты и пойти по коридору к людям, которых он слышал все это время, которые его спасли, но ноги не послушались. Они еле донесли его обратно, до кровати. Он упал на мягкий ортопедический матрас и замер, прислушиваясь к себе. Будто ничего. Будто слабость отпустила. Он лег удобнее, прикрыл глаза и попытался вспомнить.

Как?! Как он очутился в этом незнакомом месте?! Кто спас его от Олега Ирве, который с бешено горящими глазами влетел к нему в дом?

Так… Надо все по порядку…

Сначала был ужин с русским Сергеем. Он долго расспрашивал его о вертолетах, которые приземляются на острове и которые с него взлетают. И о человеке, который владел этой вертолетной площадкой.

Так? Так! Все точно! Память его жива. Жива вместе с ним.

Потом он разозлился на Сергея за то, что тот хотел увезти Таню с острова, и выгнал его. А выгоняя, видел в его глазах обиду. Видел перед собой обиженного недоверием человека и все равно выгнал. Глупец! Старый глупец! Не место ему в раю вместе с покойной женушкой. Не место.

Сергей ушел. И он пошел запереть за ним дверь. Она открылась. И ветром в коридор намело много снега. Прямо на коврик, который соткала его жена. А он им дорожил. Жалел. И наступал не всегда. Снега действительно намело много с улицы, но это не Сергей был виноват. Виноват был другой русский, которого искали в его стране как преступника. Он стоял в дверях и смотрел на Петри нагло и с вызовом.

Только Петри его ничуть не испугался. Он выгнал его, пригрозив, что вызовет полицию. Странно, но русский послушался. И ушел. Но, как подумал тогда Петри, недалеко ушел. Потому что тут же почти снова постучался в его дверь. И Петри открыл ее, осмелев. И совершил великую ошибку.

За дверью, покачиваясь, стоял его сосед Олег Ирве. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять – Олег под кайфом. И изрядно под кайфом. Он плохо формулировал свои мысли, все время кричал и размахивал руками.

– Ты не прав, старик! Ты не прав, обвиняя меня в смерти Тани! – кричал он, ворвавшись на его кухню и бегая, ударяясь о мебель. – Я не убивал ее! Не убивал! Я бы не посмел никогда!

– Но ее же нет в живых, Олег.

– Нет. Ее нет уже три с половиной года, – согласился Олег и рухнул на стул, который до него занимал Сергей. – Она умерла.

– Как? Как она умерла?

Петри тогда – старый глупец – еще порадовался. Какой он проницательный и умный. Не растерял полицейской хватки, оставаясь на пенсии. И решил, что он выбьет из Олега признание, чего бы ему это ни стоило. И тихонько вытащил из ящика буфета старенький диктофон. Включил его и спрятал за большим пузатым чайником, которым никогда не пользовался.

– Таня умерла, – кивнул головой Олег, опуская ее все ниже и ниже. – Это был несчастный случай. Она умерла после операции.