Читать книгу "Разведчики и шпионы - Станислав Зигуненко"

Мей также получил возможность бывать в Аргоннской лаборатории Чикагского университета, где находился первый ядерный реактор, запущенный в декабре 1942 года Энрико Ферми.

Общение Мея с американскими учеными позволило ему быть в курсе основных достижений «Манхэттенского проекта», и ГРУ никак не хотело упускать такой источник информации.

В Оттаве с июня 1943 года начала действовать легальная резидентура военной разведки, но только в феврале 1945 года ее резидент полковник Николай Заботин («Грант») получил возможность выйти на связь с Меем, послав своего агента Ангелова в Монреаль.

Мей, явно не ожидавший, что и в Канаде ему придется сотрудничать с советской разведкой, сделал попытку уклониться от контакта, сославшись на то, что он находится под наблюдением контрразведки.

Но Ангелов был настойчив. «Довольно грубо», как вспоминал потом сам агент, он надавил на Мея, сказав, что если тот откажется, то у него возникнет «повод для серьезного беспокойства». В результате Аллан Мей был вынужден согласиться на продолжение сотрудничества. И получил указание подготовить доклад о проводимых в Канаде и США исследованиях по атомной бомбе.

С мая по сентябрь 1945 года он несколько раз встречался с Ангеловым и передал ему немало ценных материалов.

На одну из встреч он даже принес микроскопические образцы урана-233 и урана-235, а также доклад, в котором была описана конструкция бомбы, ее детали и отдельные узлы, а также технологические процессы их изготовления.

Предательство, провал, арест, суд и приговор

Сотрудничество Мея с оттавской резидентурой ГРУ продолжалось до сентября 1945 года. Потом его в связи с окончанием работ в Чок-Ривере отозвали в Англию. В середине сентября Аллан Мей благополучно прибыл в Англию и стал преподавать в Королевском колледже в Лондоне.

Но тут случилась беда. За несколько дней до его отъезда, 5 сентября, из оттавской резидентуры ГРУ бежал шифровальщик лейтенант Игорь Гузенко. Он передал канадской контрразведке множество документов, среди которых были и копии донесений агента «Алека» в Москву.

Полученная от Гузенко информация была немедленно доведена до руководителя Особого отдела Скотланд-Ярда подполковника Леонарда Барта. И тот вскоре выяснил, что под псевдонимом «Алек» скрывается доктор Аллан Мей.

За ним было установлено круглосуточное наблюдение, не выявившее, впрочем, никакого криминала. Тем не менее, 15 февраля 1946 года Барт позвонил Мею на работу и пригласил посетить Управление по атомной энергии, сказав, что ему надо навести некоторые справки.

Во время беседы за чашкой чая Барт заявил Мею, что ему известно о его сотрудничестве с советской разведкой. Растерявшийся от такого оборота беседы Мей признался, что, действительно, находясь в Канаде, встречался с русскими с января по сентябрь 1945 года и передал им образцы урана.

Суд над Меем начался 1 мая 1946 года. Государственный прокурор сэр Хартли Шоукросс обвинил его в нарушении Закона о государственной тайне. А судья Оливер вынес приговор – 10 лет тюремного заключения.

Срок Мей отбывал в Уэйкфилдской тюрьме в Йоркшире. В январе 1953 года его за примерное поведение досрочно освободили, после чего он устроился на работу все в том же Кембридже. Аллан Мей стал заниматься исследованиями по теории усталости металла, и его статьи даже печатались в одном из ведущих научных журналов мира «Nature».

В 1962 году он покинул Англию и перебрался в Гану, где получил место специального профессора физики в местном университете.

До конца жизни Мей не раскаивался в содеянном и полагал, что поступил правильно.

Гениальный нелегал (Рудольф Абель)

…Хмурым ноябрьским утром 1971 года, когда унылый осенний дождь время от времени сменялся первым снегом, к Донскому кладбищу в Москве подкатили четыре машины и катафалк с гробом. Похороны были малолюдными, хотя и торжественными. Прозвучали короткие прощальные речи. Отгрохотал салют почетного караула. И под похоронный марш сотрудники внешней разведки СССР в тот ранний час простились с человеком, известным всему миру под именем полковника Рудольфа Абеля.

Семья Фишеров

Между тем, на самом деле его звали Вильям Генрихович Фишер. Именем умершего друга резидент нашей разведки назвался при аресте. Будучи профессионалом, он заготовил легенды на все случаи жизни. Факты же его реальной жизни были рассекречены сравнительно недавно.

Родился знаменитый разведчик 11 июля 1903 года в английском городке Ньюкасл-на-Тайне в семье русских политэмигрантов, скрывавшихся за рубежом от ареста.

Впрочем, русским Вильям был лишь наполовину: его отец, Генрих Фишер, происходил из обрусевших немцев Ярославской губернии. С юности занимался революционной деятельностью, что заставляло его то и дело менять местожительство. Оказавшись в Саратове, он и познакомился с русской девушкой Любой. Но едва они поженились, молодой семье пришлось срочно эмигрировать – над Генрихом нависла реальная угроза ареста.

В Германию Фишер с женой ехать не мог: там на него тоже было заведено дело. Тогда молодая семья обосновалась в Англии, в шекспировских местах. Так что свое имя Вильям, говорят, получил именно в честь великого драматурга. Впрочем, мальчика больше интересовала не литература, а точные науки. И в 16 лет он даже поступил в Лондонский университет. Но учиться там толком ему не пришлось.

Отец его тем временем продолжал революционную деятельность, примкнул к большевикам, встречался с Лениным и Кржижановским. И когда в России установилась советская власть, семья Фишеров приняла российское гражданство.

Поселились они в Москве, где отцу предложили работу по партийной линии. Вильям же хотел продолжить свое образование и поступил в Институт востоковедения. Однако и здесь он проучился всего год. Потом его призвали в Красную Армию, где Фишер, кстати, приобрел специальность радиотелеграфиста, которая весьма пригодилась ему в дальнейшем.

Отбыв воинскую повинность, Вилли Фишер в свой институт уже не вернулся, а поступил на работу в НИИ военно-воздушных сил РККА. Все свободное время он отдавал музыке – прекрасно играл на пианино и гитаре и, говорят, даже неплохо пел.

На одном из музыкальных вечеров он и познакомился со студенткой Московской консерватории Еленой Лебедевой. Молодые люди стали встречаться, а вскоре и поженились. Спустя два года у них родилась девочка, которую догадливый отец назвал английским именем Эвелина.

Дело в том, что людей, свободно говоривших на нескольких иностранных языках, имевших опыт жизни за границей, в СССР было немного. И Вильям Фишер, конечно, привлек внимание кадровиков разведки. В 1927 году Вильям после беседы с отцом принял решение поступить на работу в органы госбезопасности. Его зачислили в иностранный отдел ОГПУ, который возглавлял тогда Артузов.