Читать книгу "Комната страха - Вадим Левенталь"

И снова старухины глаза скачут по предметам, она хватает ложку и начинает хлебать.

– Не торопитесь, – говорит ей Света. – Чем медленнее едите, тем лучше усваивается.

Они едят медленно и тихо, только ложки скребут по тарелкам.

* * *

На следующее утро, дождавшись, когда Света и Ефим Григорьевич уйдут, Софья Павловна выходит из дома. Небо тяжело нависает над ней серыми комьями. Платок рвет с головы, Софья Павловна плотнее стягивает углы под подбородком и, наклонившись к ветру головой, идет к булочной. Она торопится, поскальзывается, идет медленнее, успокаивает себя, что успеет. Мелкими шажками пробирается до угла, поворачивает. Здесь ветер слабее. Вдалеке Софья Павловна уже видит толпу. Оборачивается: никого.

В очереди люди стоят спиной к Софье Павловне, она тыкается головой между плечами стоящих, кто-то буркает ей:

– Не открывали еще, – и отпихивает.

Софья Павловна бормочет под нос:

– Женщина здесь такая была, в пальто-том.

Она нервничает: людей много, все одинаковые. Софья Павловна кругом обходит очередь: спины, замотанные головы, нигде ни щелки, лоб натыкается на локти. Софья Павловна наугад трогает плечи: к ней оборачиваются, отшатываются, отводят пустые глаза. Отчаявшись, она останавливается, прижавшись к чьей-то спине, так теплее. Внутри толпы говорят голоса, что – не разобрать, голос отвечает голосу, шепоты и свист ветра сливаются для Софьи Павловны в одно сплошное гудение. Ноги начинают ныть. Софья Павловна думает, не спросить ли ей спину, к которой она прижалась, но – страшно. Не решается.

Тогда она отходит от очереди искать доску с объявлениями. Она даже уверена, что там должно быть написано, что делать тому, кто поймал шпиона, куда идти и кому говорить. Кажется, она видела такие объявления, только не запомнила. Логика Софьи Павловны безупречна: если много шпионов, так не одна же она не знает, что делать.

Она идет, поскальзывается, держится за стены, переступает подозрительные сугробы. Только бы ей успеть. Что успеть – это только смутное чувство. Обернувшись, она видит за собой ковыляющую фигуру. В утренних сумерках не разобрать, серый и бесформенный человек пробирается вслед за ней по улице. Софья Павловна на всякий случай сворачивает в другую улицу. Проходит немного, поворачивается: фигура свернула вместе с ней. Страх колотит изнутри в грудь. Софья Павловна торопится идти быстрее, но только чаще поскальзывается. Сердце заходится, руки тянутся друг к другу, губы прыгают, как резиновые. Софья Павловна мечется из переулка в переулок, фигура не пропадает, хоть и немного отстала. Картины меняются в старухиной голове, как кадры кинохроники. Ей вручают карточки, много, целую пачку. Спасибо, говорят. Фигура догоняет ее и бьет по голове. Ей вручают медаль и пропуск в спецстоловую. Сажают на самолет. Ей жмут руку и произносят длинную благодарственную речь. Появившиеся из подворотни шпионы хватают ее, затаскивают в подвал. Она умирает под пытками. Сейчас она встретит Ефима Григорьевича. Что сказать ему? Куда она? Светочка попросила… нет, плохо. В театр, за билетами – это лучше всего.

Софья Павловна снова оборачивается: фигура пропала. Сначала она чувствует облегчение, но потом страх еще больше скручивает ее: если заметили, что она заметила, то что теперь? Может быть, следящие меняются. Была фигура, а теперь за нее – вот женщина навстречу идет. Софья Павловна отшатывается от женщины, та коротко взглядывает на нее и ускоряет шаг. В церковь. Надо идти в церковь. Кто-то при ней когда-то говорил, что священники все работают известно где. На исповедь. Она всё расскажет на исповеди. Дойти до угла, свернуть, до Фонтанки, через мост.

Дойдя до угла, она останавливается: понедельник, службы, может, и нет. Может, там вообще никого нет. Отчаяние стягивает голову. Улица полна призраков, они следят за ней кровавыми глазами, похихикивают в воротники, незаметно тычут пальцами, шепчутся по-немецки. Холодеют ноги, пальцы перестают сгибаться. «Господи, Господи», – бормочет Софья Павловна. Вспоминает: «Отче наш, Иже еси на небеси…» Проезжает машина. Софья Павловна на всякий случай прижимается к стене. «Да будет воля Твоя…» Спотыкается. Что там? На небесе и на земле? Хлеб. «Хлеб наш насущный дай нам днесь». И от лукавого. Лукавый – кто пахнет луком, так она когда-то спросила у папы, и тот влепил ей затрещину. Место на голове, куда влепил, сейчас горит. А что там на самом деле? Шпион – лукавый. Избави нас, Господи. Софья Павловна вспоминает запах свежего лука. Ничего нет вкуснее. Рот ее наполняется слюной, она аккуратно сглатывает. Смеется над собой, девочкой: кто луком пахнет. Со смехом в грудь всасывается ледяной воздух, жжет изнутри, Софья Павловна заходится кашлем. А котлеты в спецстоловой – с луком? Роза Семеновна говорила, что есть котлеты. По сорок копеек.

Пахнет табаком. Как он мимо прошел, не заметила, но уже прошел: дымит, погоны на шинели, пистолет на поясе. Во внезапном вдохновении Софья Павловна припускает за ним. Уворачивается от ветра, но не теряет из виду. Запах табака ведет ее. Через пару кварталов заходит в дверь. Софья Павловна сначала останавливается, потом подходит: табличка. Что она сразу не догадалась, всё так просто, даже странно. Сразу надо было. Софья Павловна ругает себя старой курицей и тоже толкает дверь.

* * *

С марки на Свету усатится губа. Света садится за стол. Надо надписать конверт, ручка занята: одну за другой выводит буквы адреса женщина рядом с ней. Света косит глаз на нее. Женщина чувствует взгляд и поворачивается.

– У вас тоже такое лицо.

Женщина говорит тихо и просто. Света переспрашивает:

– Какое?

– Как на иконе. Только глаза и скулы, больше ничего.

Света не знает, что сказать: правда.

– Сейчас, подождите, я уже заканчиваю. – Женщина стучит пером в дно чернильницы и возвращается к своему конверту. – А ваши письма доходят? – Вопрос ее спокоен и будничен.

– Доходят, – кивает Света.

– А я не знаю, доходят мои или нет. Ответа уже два месяца не получала. И похоронки тоже нет. Всё равно пишу.

Света по привычке успокаивает женщину:

– Если не было похоронки, то, значит, жив. Просто почта плохо работает. – Слова запутываются у Светы во рту, она вдруг понимает, что ее утешения не нужны: женщина спокойна и смотрит на нее осмысленно и глубоко.

– Спасибо. Вы добрая девушка. И все-таки, согласитесь, в этом есть что-то детское, как в вере. Дойдет – не дойдет. Может быть, и он мне пишет вот так же. А может быть, его уже нет.

Света круглит рот:

– Но вы же всё равно пишете.

Женщина улыбается.

– Пишу.

Адрес подписан. Женщина протягивает Свете ручку.

– Держите. Пусть у вас всё будет хорошо.

– Спасибо, – говорит Света.

Удивительная женщина встает и идет к окошку. Отдав конверт, она уходит. Перед тем как исчезнуть за дверью, она оборачивается и еще раз улыбается Свете. Света улыбается в ответ и понимает, что давно не улыбалась.