Читать книгу "Пожирательница гениев - Мизиа Серт"

Легко вообразить чрезвычайную важность и благородство этого проекта! Его реализация дала бы молодежи возможности, превосходящие самые прекрасные мечтания. В огромном городе, специально созданном для нее, со стадионами и самым усовершенствованным оборудованием, библиотеками, молодежь получила бы чудодейственный способ развития, какой цивилизация не могла создать со времен античной Греции.

В сознании Серта это не было химерой. В Мадриде он уже убедил влиятельных лиц в правительственных и финансовых кругах, какой необычайный престиж получит Испания, когда создаст этот город. Он станет величайшим этапом человеческих усилий в развитии мировой цивилизации.

Возможно, только Серт был способен задумать и осуществить начинание подобного размаха. Все было уже разработано, все главные трудности преодолены… Город обязательно появился бы на свет, если бы смерть не настигла Серта так преждевременно, в полном расцвете сил и в разгар работы.

За год до этого он перенес тяжелую желтуху, и врачи даже говорили о необходимости хирургического вмешательства. Но через несколько недель он встал на ноги, полный энергии, и даже упрямо отрицал, что болен. Во время последнего пребывания в Испании, когда Серт сам наблюдал за тем, как устанавливают его панно, известный барселонский врач (после консультации с лучшими хирургами) решил сделать операцию до торжественного освящения собора.

Накануне дня, когда он лег в клинику, Серт еще стоял на одиннадцатиметровой высоте, чтобы нанести последний штрих на свое панно…

Я же спокойно ждала в Париже, когда он, как только закончит работу, позовет меня, чтобы совершить давно задуманное путешествие. Хотя меня ни о чем не предупредили, много дней не имея от него известий, я стала мучиться предчувствием беды…

Эта операция оказалась для него фатальной. Он умер на следующий день, окруженный тремя своими сестрами, которые всю жизнь обожали его.

Меня, конечно, известили слишком поздно. Когда я приехала, он уже лежал в этом соборе, который только что закончил и где должен был быть погребен. Серт уехал из Барселоны в двадцать лет, чтобы приобрести мастерство и совершенствовать свое искусство. Судьба распорядилась так, что он вернулся туда, чтобы умереть, заканчивая свой огромный труд, и чтобы покоиться под сводами собора, над убранством которого трижды работал с неостывающим рвением.

Вместе с ним для меня исчез всякий смысл существования.

Послесловие

Мизиа пережила Серта на пять лет. Пять мучительных лет, полных разочарований, поражений, физической и моральной деградации.

Закат начался много раньше, задолго до конца. В сущности, он начался с того момента, когда Мизиа почувствовала, что проигрывает сражение, которое вела несколько лет. Сражение, где все было перемешано: и отчаянное желание сохранить Серта, и не потерять Руси, к которой действительно привязалась (когда после смерти Мизии открыли перламутровый медальон в форме сердца, висевший возле ее кровати, там с удивлением увидели фотографию Русуданы). Это сражение, как заметила проницательная Шанель, было искусной и опасной игрой, которую она проиграла, начав терять себя. Близкие к Мизии люди замечали, как менялся ее характер. Все сильнее проявлялось не знающее границ возбуждение и вместе с тем росли сухость сердца, горечь, не свойственные ей раньше. Еще при жизни Дягилева исчезал прежний энтузиазм к новому, что приходило в искусство, появилось равнодушие.

Со смертью Дягилева она потеряла такое важное для нее положение — положение визиря и тайного советника при султане.

Еще один раз ей удалось сыграть главную роль на концерте, который она якобы устроила для Марселль Мейер. Еще раз у нее появилась возможность утвердить себя как личность самостоятельно. Но она, как и в молодости, от этого отказалась.

В день, когда Серт с «маленьким чемоданом» ушел из их общего дома, она сломалась. Все чаще искала успокоение в морфии.

Последовала пора унизительных, отчаянных усилий не потерять Серта и Руси окончательно. Шанель всячески пыталась отвлечь ее, увозя с собой то в Голливуд, то в круизы на яхте Вестминстера или в его замок в Англию. Но верховая езда, псовая охота, теннис, рыбная ловля — все, чем наслаждалась Коко, — Мизии были неинтересны и скучны. А главное, ей надо было быть рядом с Сертами, разделять их жизнь, быть их постоянной спутницей. И вновь она проиграла, став им обоим в тягость.

Теперь ей досталась жалкая роль. В ее присутствии испытывали неловкость. Кокто сравнивал положение Мизии при Сертах с положением человека, который в переполненном ресторане стоит у столика и ждет, когда он освободится, и присутствие которого мешает есть, лишая аппетита.

Так как их постоянно видели вместе, по Парижу стали ходить упорные слухи о «браке втроем». Поль Моран в своей книге «Венеция» спустя годы писал: «Вспоминаю Хосе-Мариа Серта, развалившегося в кресле с его двумя женами, Мизией и Руси, у его ног». В 1933 году французский драматург польского происхождения Альфред Савуар[314], годами посещавший салон Мизии (говорили, он был когда-то ее любовником), не мог удержаться, чтобы не сделать эту ситуацию сюжетом своей пьесы «Мария», героями которой, что ни для кого, несмотря на вымышленные имена, не осталось секретом, стали Мизиа, Серт и Руси[315]. В «Марии» была сцена, когда все трио оказывалось в одной постели. На первом представлении разгневанная Мизиа вышла из зала посреди акта. Для Руси все это было невыносимо. В Испанию, где Серт построил для нее дом, она не приглашает Мизию; в Париже не принимает в присутствии друзей.