Читать книгу "Таежное золото - Евгений Сухов"

Не понравился Илье тон жандармского ротмистра. Холодная змейка ползла по спине. Впрочем, он не видел убедительной причины, почему он должен молчать. Он описал трагические события, которым был не только очевидцем, но и участником.

– Сочувствую, Илья Константинович, – сказал офицер, осмыслив сказанное. – Не женское это дело – гоняться по тайге за красными. Ну хорошо, любезный сударь, суду все ясно. Куда они пошли? Туда? – он обернулся и показал на густой осинник, в котором полтора часа назад исчезли двое преступников.

– Найдете следы, если хотите, – слабым голосом сказал Илья. – Вы собираетесь преследовать этих… Честно говоря, господин ротмистр, я бы вам это не сове…

– Минуточку, – соорудил циничную усмешку Малютин. – Мы пока еще не живем в Стране Советов и, надеюсь, никогда не будем. Выпить хотите, Илья Константинович? – Ротмистр отогнул ворот куртки, забрался во внутренний карман и вынул стальную фляжку с мелкой насечкой. – Не поверите, за четверо суток – ни единого глотка. Потрясающая выдержка, согласитесь?

– А теперь, считаете, можно? – удивился Илья.

– Теперь – нужно, – ротмистр отвинтил крышку, смачно отхлебнул, утер рукавом циничные уста, – замечательный напиток, Илья Константинович. Прямая поставка из Алаверди. Никогда не понимал, как у этих армян хватает терпения пять лет выдерживать коньяк. Не откажетесь ли выпить, мой друг?

– Откажусь, – поморщился Илья. – Не употребляю.

– Как хотите, – ротмистр пожал плечами. – Я думаю, сегодня вам это было бы очень кстати. Не хотите – как хотите.

Он завинтил крышку и отправил сосуд на место. Затем с таким видом, словно вспомнил что-то важное, запустил руку в противоположный внутренний карман и вынул компактный автоматический пистолет Браунинга. Илья не успел раскрыть рта, как черное дуло уже смотрело ему в грудь. «Ваше сердце под прицелом», – екнуло в груди.

– Постойте, ротмистр, вы спятили, ну, попугали – и довольно… – сползающая по хребту змея была уже невыносимо холодной – просто обжигающе холодной…

Глаза Малютина сделались нарочито печальными. Он взвел курок:

– Простите, Илья Константинович, как говорится, не имею ничего против вас лично…

Он хотел приподняться, но ноги повели себя предательски – просто отказали. Перехватило дыхание. Он видел, как ползет палец вместе со спусковым крючком.

– Да подождите же… – бормотал Илья, с тоскою понимая, что никто не будет ждать. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Дуло приподнялось – теперь оно смотрело не в грудь, а в переносицу. Малютин прекратил издеваться, стер улыбку и нажал на спусковой крючок.

Взорвалась вселенная. Илья свалился с продавленного мешка.

Несколько минут жандармский ротмистр сидел неподвижно. Словно оцепенел. Потом извлек обойму, пересчитал оставшиеся патроны. Четыре свинцовых комочка – воевать пока можно. Вздохнул и спрятал пистолет. Ну что ж, все свободны, всем спасибо…

Он отволок Илью в ближайшую канаву, чтобы не мозолил глаза, посмотрел, как идеально вписалось тело в изгиб трещины, покачал головой. Не любил жандармский ротмистр никчемные человеческие жертвы, но если требовала необходимость – убивал, не задумываясь. Осмотревшись, он опустился на колени и развязал тесемки мешка.

– Ну что ж, – пробормотал, – недурственно, недурственно… Имущественный вопрос мы, кажется, решили…

Осталась парочка неотложных дел. Он отволок позвякивающий мешок до ближайшего боярышника, сунул в густую траву. Приступил к изучению следов, ведущих от тропы к лесу. Он ползал по траве, уткнувшись носом в землю, как заправский сыщик, сдавленно бормотал: «Интере-есненько, чертовски интере-есненько…» Затем вскочил, извлек пистолет и, глядя под ноги, вступил под полог влажного бора…

Он свалился им на головы – не прошло и сорока минут, – когда эти двое, смертельно уставшие, больные, сделали привал в покатой ложбине. Он спустился, держа пистолет, любезно улыбаясь, и эти оборванцы уставились на него, как на посланца самого Сатаны. Дружно поднялись – даже раненный в ногу паренек оперся на корявую клюку двумя руками, облизал сухие губы. В глазах второго мелькнула обреченность.

– Честь имею, господа-товарищи, – приветливо возвестил Малютин. – Я просто в восторге от слаженности ваших действий. Жандармский ротмистр Малютин – прошу любить и жаловать. Отдал бы честь, да руки заняты, – он покосился на солдатский парусиновый мешок под ногами Субботина. Не соврал мальчишка Кольцов. Ну что ж, как говорят в народе – бог дает денежку, а черт дырочку, и пойдет божья денежка в чертову дырочку…

– Сволочь… – Субботин в отчаянии дернулся, намереваясь упасть ему под ноги, Малютин отступил и засмеялся. Настроение поднималось.

– Пустая тщета, Яков Михайлович. Очень огорчен, что вынужден вас огорчить… – Малютин панибратски подмигнул.

– Ты кто такой, черт тебя подери? – прохрипел чекист, неприятно пораженный, что его в этой тайге знают. Впрочем, поражен он был не только этим.

– Так я же представился, – удивился ротмистр. – Верноподданный дворянин, неподатное сословие… В ссылке гостить изволили, Яков Михайлович? За организацию подпольной типографии в Петербурге и прочую антиправительственную деятельность в пользу партии проходимца Ульянова-Бланка? Не сиделось вам, однако, в ссылке – порезвиться хотелось, погеройствовать, покуда кровь молодая кипит. Нападение на купца Малашкина в Слюдянке – чьих рук дело? Ограбление коммерческого банка в Верхнеудинске – четверо злодеев в масках ворвались, убили двух жандармов и скрылись на поджидавшей их пролетке. Доказать-то не смогли, обидно, но наблюдали мы за вами, Яков Михайлович, весьма скрупулезно. Жаль, эпоха изменилась. Сняли с вас судимость, сели вы в поезд – и к своим паханам, в бунтующий Петроград… Увы, мы люди маленькие, незаметные, немногое в наших силах. Николай еще добавил, со своим повелением: «Ни кнутов впредь, ни заплечных мастеров никому не показывать». Додумался, гуманист. Вот и попрятались охранители, либерализм развели – пожалте-с, результат. Прошлый век без смут пережили, а в нынешнем – сразу две и с самого начала. Первую-то выдержали, а вот вторую… Но ладно, Яков Михайлович, ничего, избавила нас революция от студня на престоле…

Он сделал паузу в обличении царизма, добродушно улыбнулся (он умел, когда надо). Чекисты угрюмо молчали. «Злые люди ставят сети, гибнут жены, плачут дети», – всплыло невесть откуда.

– Занимательная лекция, – проворчал Субботин. – Я вспомнил тебя, Малютин. Не отличался ты в работе терпимостью к арестантам. Кто замучил Сашку Бекшерева? Всего лишь за то…

– Что двух жандармов к праотцам отправил, – ухмыльнулся Малютин. – Действительно, к чему такие зверства? Жандармы, в вашем понимании, не люди.

– Послушайте, – раненый боец выстрелил глазами в Субботина, потом опять уставился на пистолет, – чем болтать без толку, мы могли бы договориться…

– Договоримся, – согласился Малютин, выбрасывая руку с пистолетом. Пуля пробила грудную клетку, и сердце биться перестало. Петруха рухнул навзничь. Уставился в небо пронзительно-щемящим взором.