Читать книгу "Это случилось осенью - Лиза Клейпас"

— Да потому, что я вам нужен, — сказал он, не давая ей освободиться. — Точно так же, как и вы нужны мне. — Он впился поцелуем в ее губы. — Я ждал вас всю жизнь.

Еще один поцелуй, на сей раз долгий и глубокий.

Может быть, Лилиан продолжала бы упорствовать и дальше, не сделай он нечто уж совсем удивительное — он выпустил ее запястья и обнял. Лилиан была поймана врасплох. Она притихла в теплом и надежном кольце его рук, лишь сердце колотилось в безумном ритме.

— Для меня тоже имеет значение, что произошло между нами, — сказал Маркус шепотом, щекоча ей ухо. — Вчера я наконец-то понял: все то, что меня так раздражало в вас, теперь радует больше всего на свете. Делайте что хотите, лишь бы вам нравилось. Я и слова не скажу! Бегайте босиком по лужайке, ешьте пудинг пальцами, посылайте меня к черту, когда вам заблагорассудится. В общем, будьте собой! Именно такой вы мне и нужны. В конце концов, вы — единственная женщина, не считая, конечно, моих сестер, кто осмелился сказать мне в лицо, что я самодовольный осел. Разве могу я устоять перед вами?

Губами он коснулся ее мягких щек.

— Моя дорогая Лилиан, — шепнул он, целуя ее веки, — если бы я был поэт, засыпал бы вас сонетами. Но я совершенно лишен поэтического дара и не всегда могу подобрать нужные слова. Зато я могу поручиться за свои чувства. И есть одно слово, которое я никак не могу сказать вам. Я не могу вам сказать: «прощайте». Я не смогу смотреть, как вы уходите от меня. Не хотите выходить за меня из чувства долга? Тогда сделайте это ради тех, кому придется терпеть мои недостатки, если вы меня отвергнете. Выходите за меня, потому что мне нужен кто-то, кто научит меня смеяться над самим собой. И еще… кто-то же должен научить меня свистеть! Будьте моей женой, Лилиан, потому что у вас такие очаровательные уши, перед которыми мне не устоять.

— Уши? — удивленно переспросила Лилиан. Маркус наклонился и легонько укусил розовую мочку.

— Самые красивые уши, которые мне доводилось видеть.

Он провел языком по внутренней стороне ушной раковины, одновременно гладя руками ее тело, не скованное пластинами корсета. Лилиан вдруг вспомнила, что под сорочкой ничего нет. А он гладил ее грудь, обводя пальцами соски, пока они не затвердели и не уткнулись ему в ладонь.

— Отлично, — прошептал он и начал расстегивать пуговицы сорочки Лилиан.

Кровь застучала у нее в висках. Она вспомнила тяжесть его могучего тела, когда они любили друг друга, скользящие движения мышц под ее ладонями, слаженность их движений. Ее кожа вздрагивала под его губами. И эта жажда… Неудивительно, что он весь день сдерживал себя.

Взбудораженная его близостью, она схватила его за руки. Им еще так много важного предстояло сказать друг другу!

— Маркус, — сказала она, почти не дыша, — не надо. Не сейчас. Это только все усложнит. Нужно еще…

— Мне и так все ясно.

Он обнял ладонями ее лицо. У него были очень темные глаза, намного темнее, чем у Лилиан. Если бы не янтарные проблески, их можно было бы назвать черными.

— Поцелуйте меня, — шепнул Маркус и нашел ее губы. Полуоткрыв рот, поцеловал сначала верхнюю губу, затем нижнюю. Она вся задрожала. Ей вдруг показалось, что пол качнулся под ногами. Граф целовал ее все настойчивее. Лилиан уже не понимала, где находится.

Не отрываясь от ее губ, он помог ей обнять себя за шею. У нее задрожали ноги, и он опустил ее на ковер. Его губы ласкали грудь и соски сквозь тонкий батист, и в глазах у Лилиан заплясали ослепительные огни — золотые, красные, синие. Она поняла, что они лежат в прямоугольнике солнечного света, проходящего сквозь цветные стекла витража.

Маркус взялся за ткань сорочки и нетерпеливо ее рванул. Пуговицы рассыпались по всему ковру. Его лицо показалось Лилиан моложе и мягче, чем обычно. Щеки порозовели от желания. Он смотрел ей в лицо, словно забыв обо всем на свете. Никто раньше не смотрел на нее так! Маркус нагнулся к ее обнаженной груди, коснувшись языком жемчужно-белой кожи. Ее соски были похожи на плотно скрученные розовые бутоны. Он принялся ласкать их языком.

Тело Лилиан изгибалось, стремясь слиться с ним как можно полнее. Отвечая на ее безмолвную просьбу, он с мучительной нежностью ласкал ее соски языком и зубами. Он спустил сорочку ниже, к самому животу. Средний палец начал описывать круги вокруг ее пупка. Лилиан извивалась от удовольствия, купаясь в фонтане солнечных лучей и красок, чувствуя, как ее охватывает желание. Его пальцы скользнули ниже, туда, где начинали кудрявиться шелковые волоски. Как только он дотронется до маленького бугорка, спрятанного в складках ее потаенного места, она снова испытает ослепляющее наслаждение…

Вдруг он убрал руки, и Лилиан разочарованно захныкала. Маркус выругался и накрыл ее тело своим. Воцарилась тишина, она слышала только свое прерывистое дыхание. Лилиан попыталась выглянуть из своего убежища, но вздрогнула от страха, когда поняла, что они не одни. Кто-то стоял рядом. Саймон Хант! Он сжимал в руках толстенную книгу и несколько папок, перевязанных черной лентой. Он смотрел на лежащую на ковре пару, и выражение его лица было самое озадаченное. К чести Ханта, он сумел сохранить самообладание, хотя это далось ему нелегко. Граф Уэстклиф, известный проповедник воздержания, катается по ковру кабинета, держа в объятиях женщину в разорванной сорочке. Уж от него ожидать подобной сцены никак не приходилось!

— Простите, милорд, — сказал Хант, стараясь не выдать своего удивления. — Не ожидал, что у вас… назначена встреча на столь ранний час.

Маркус пригвоздил его злобным взглядом:

— В следующий раз не забудь постучать.

— Разумеется, ты прав.

Хант хотел было еще что-то добавить, но передумал и закашлялся.

— Не буду мешать. Заканчивай свой… разговор. Выходя из кабинета, Хант не смог удержаться, чтобы ехидно не спросить:

— Так ты говоришь, раз в неделю?

— Уходи и закрой дверь, — приказал Маркус ледяным тоном.

Хант удалился. Лилиан могла бы поклясться, что он смеялся.

Лилиан уткнулась лицом в плечо Маркуса. Когда-то она бегала по лужайке в панталонах и ужасно боялась, что их кто-нибудь увидит. На сей раз вышло в сто раз хуже. Как она сможет смотреть в глаза Саймону Ханту? Лилиан даже застонала от досады.

— Все в порядке, — услышала она шепот Маркуса. — Он никому не скажет.

— Мне плевать, кому он скажет, — выдавила из себя Лилиан. — Можете компрометировать меня хоть сто раз, я все равно не собираюсь за вас замуж.

— Лилиан, — сказал он, смеясь. — Я бы с величайшим удовольствием компрометировал вас хоть сто раз на дню. Но сначала я хотел бы знать, что такое ужасное и непростительное я совершил сегодня утром?

— Начнем с того, что вы говорили с папой. Он слегка приподнял брови:

— И это вас обидело?

— А разве не обидно? Вы отправились улаживать дело с отцом за моей спиной, не сказав мне ни слова! Вы совершенно не считаетесь со мной. Какое своеволие!