Читать книгу "Стрекоза для покойника - Лесса Каури"

– Проверим! – покивал лейтенант. – Василий, парня и девулю в отделение – оба без документов. А ты, Рыжиков, этого отвези в ближайший травмпункт, пусть зашьют.

– За что вы нас арестовываете? – возмутилась Лука.

Страх отпустил, и кровь от избытка адреналина бурлила в венах, заставляя ее чуть ли не ядом плеваться.

– Не арестовываем, гражданочка, а задерживаем для установления личности! – усмехнулся лейтенант и кивнул своим товарищам: – В машину их…

В отделение ехали на полицейском «козле», сидя друг против друга на скамейках в кузове. Рядом развалились патрульные, для наглядности положив ладони на приклады автоматов. Лука разглядывала их и ощущала себя героиней дешевого криминального сериала. Перевела взгляд на Гаранина.

– Все будет хорошо, – улыбнулся он, – вот увидишь.

Столько вопросов надо было ему задать, но не спрашивать же в присутствии конвоя, удалось ли ему догнать стрелявшего?

– В обезьянник, – коротко приказал лейтенант, когда они приехали в отделение. – До выяснения обстоятельств.

Обезьянник выглядел вполне себе по-киношному. Бетонные стены, две узкие железные банкетки вдоль них, прикрученные к полу, толстая решетка. В камере уже сидели какой-то мутного вида мужик и явный бомж, источающий ароматы. Несмотря на затрапезный вид, оба окинули вошедших вполне трезвыми взглядами.

– Сигаретки не найдется? – хрипло поинтересовался бомж.

Голос его напоминал карканье вороны.

– Не курю, – качнул головой Яр, а Лука полезла в карман куртки и достала едва початую пачку.

Надо же, за всеми этими событиями о сигаретах как-то и забылось.

– Девушка, а можно и мне? – оживился сосед бомжа.

– А можно две? – поддакнул бомж, протягивая руку.

– Берите все! – решительно сказала Лука. – Я бросаю!

– Ух ты, какая! – восхитился бомж. – Решительная!

Она села на другую банкетку рядом с Яром.

Задержанные не просидели и пятнадцати минут, как дверь открылась, и в камеру вошел… капитан Арефьев. Лука изумленно воззрилась на него – а он-то что тут делает?

Мефодий посмотрел хмуро, кивнул:

– Вы, двое, идите за мной.

– А мы? – в спину ему обиделся бомж.

Капитан привел их в пустой кабинет, с размаху плюхнулся на стул – как человек, которого ноги не держат от усталости. Лука разглядывала его во все глаза, похоже, он продолжал ночами не спать.

– Так и не хотите сказать мне, почему некто охотится за теми, кто посещал закрытый прием в «Черной кошке»? – устало потерев веки, спросил он. Подумав, уточнил: – Охотится за вами…

Яр и Лука молчали.

Порывшись в кармане, капитал достал сложенный вчетверо листок бумаги.

– Вот список погибших, изучите. Последние двое убиты вчера. Один задушен, другой – сброшен с моста под поезд.

Лука взяла листок, развернула. Перед глазами возникли фамилии в заметках – в телефоне Вита Алейника: список тех, кто находился рядом с гробом во время похищения броши-стрекозы Эммы Висенте. Он дублировал список Арефьева, только в нем не хватало… Муни, Вита, Димыча, Юли, Сани и… Яра.

Девушка очень осторожно положила листок на стол и посмотрела в окно. Ее в списке не было, но как она сможет жить, если погибнет еще кто-то из друзей, как погибла Оля Всеславская и чуть было не погиб Саня Логинов?

– Я не понимаю, при чем тут мы? – спокойно сказал Гаранин, взяв список, пробежав его глазами и возвращая капитану. – Да, мы были в тот день в клубе, и с некоторыми из этих людей я знаком. Но это всего лишь совпадение.

– Час назад вас пытались убить – расстрелять на улице, как бродячих собак! – язвительно заметил капитан. – Это тоже совпадение?

Яр пожал плечами.

Арефьев поднялся.

– Я забираю вас к себе в Управление. Посидите, отдохнете, подумаете… Главное, побудете под наблюдением. А то выпустишь вас, а через пару часов придется опознавать.

– Телефон верните, – встрепенулся Яр. – Право на звонок у меня есть!

Капитан, хмыкнув, достал из кармана свой телефон и положил перед ним. Судя по блеску его глаз, похожему на мерцание глаз кота в засаде, разговор будет отслежен.

– Димыч? – сказал Яр, и Лука внимательно на него посмотрела. – Димыч, нас забирают в Управление. Капитан Арефьев. Ты там как? Зашили? Рану обработали? Ты навести нас… Лука беспокоится. И будь осторожен! Пока…

– Все? – Арефьев пристально посмотрел на Гаранина. – Поговорили, можем ехать?

– Поговорили, можем ехать, – согласился тот и взял Луку за руку.

* * *

Капитан привел их в разделенное на зарешеченные камеры пустующее помещение в подвале Управления. И, любезно улыбаясь, пояснил:

– Я вас разлучу, для вашей же безопасности!

Лука не успела опомниться, как дюжие конвоиры втолкнули ее в одну камеру, а Яра – в соседнюю. Теперь она его не видела, поскольку камеры разделяла бетонная стена.

– Нас с тобой он тоже подозревает, – раздался голос Гаранина, когда и капитан, и конвоиры ушли.

Лука ощутила, что еще немного – и ее накроет паника.

– Ты думаешь?

– Он подозревает любого из оставшихся в живых из списка, но он ошибается.

– Откуда ты знаешь?

– Среди указанных там нет ведьмаков, кроме меня, – помолчав, ответил Яр. – А тот, за кем я погнался сегодня, – ведьмак!

– Ты его видел?

– Он был под действием зелий… Слишком быстро двигался. Но здоровый, гад! Тяжеловес… Как мой отец или Макс… был.

Наступившая тишина подавляла. Пугала до дрожи в коленях. Казалось, Гаранин сгинул в этой тишине, шагнул куда-то – и пропал.

– Они дружили, Макс и твой отец? – торопливо спросила Лука, не желая доверять тишине.

– Они были напарниками. – Слышно было, что Яр подавил вздох. – Кроме того, Макс был свидетелем на свадьбе у родителей.

– А… Как же так получилось? – искренне удивилась девушка.

– Макс однажды сказал, что ждал ее всю жизнь и дождался, – ответил Гаранин, и в его голосе Луке почудилась грустная улыбка. – Мама с ним снова начала смеяться… Давай не будем об этом?

– Давай… – покорно согласилась девушка и отошла от решетки.

Села на койку, накрытую матрасом и тонким одеялом. Семья – это мир. И когда он погибает – больно всем, кто в нем обитал. Раньше, когда у нее была семья, она этого не понимала. Разве ценишь то, что имеешь? Разве бережешь краюху, когда хлеба много?

Тишина по-прежнему давила. Горожанке, привычной к постоянному «белому шуму» окружающего мира, она казалась враждебной, затаившейся, замышляющей зло.