Читать книгу "Королева Ойкумены - Генри Лайон Олди"

– Поскольку у флуктуаций, – переждав шум, продолжил маркиз, – в силу их природы, нет плотных тел – они и нас воспринимают лишь на волновом и энергетическом планах. Как пищу – на низшем уровне. Как объект изучения – на среднем. Как потенциального собеседника – на высшем.

– Ага, «беседа»! В результате которой люди на «Цаган-Сара» превратились в жалкие объедки!

– Всё дело в разности энерго-уровней. Представляете себе потенциал флуктуации высокого класса? Теперь сравните его с пси-излучением человека… Для исследования нас им бы понадобился мощнейший микроскоп! Но есть и другой путь.

– А именно?

– Поднять энергоуровень объекта до своего, или хотя бы сравнимого. «Возгонка» психики. Простейшая аналогия: чем горячее тело, тем сильнее оно излучает во всех диапазонах. Берем лед, нагреваем – получаем воду. Нагреваем воду – получаем пар. Продолжаем нагревать – в конце концов получим плазму. Ее энергия во много раз выше, чем у исходного льда. Не волновой уровень, но уже близко. Полагаю, это и проделала флуктуация с психикой жертв на борту «Цаган-Сара». Помните последние кадры записи? Чрезвычайное возбуждение у всех – результат «возгонки» психики.

«Изуродованные страстями лица, – вспомнила Регина. Нет, не вспомнила, прячась за спасительное несовершенство памяти, а восстановила исходный образ во всей его ужасающей полноте. – Беснующиеся тела. Авангардистская оратория воплей…»

– После «возгонки» флуктуация забрала, включив в свою структуру, «горячие слепки» личностей – и удалилась исследовать. В итоге психика пострадавших осталась в «возогнанном», а значит, «разреженном» состоянии – только без внешней энергоподпитки. Внутренние ресурсы были израсходованы на девяносто процентов. Интенсивность высшей нервной деятельности понизилась на порядок, перейдя в «режим экономии». Результат все мы видели. Повторюсь, что это только мои предположения.

– «Холодная плазма»?

– Я не физик, и аналогия очень грубая. Скорее всего, мы никогда не узнаем, что же в действительности произошло на «Цаган-Сара».

– Но если ваши предположения верны… Чем мы поможем пациентам? Заново «разогреем» их психику?

– Для этого нужно быть флуктуацией.

– Не обязательно, – буркнул доктор Клайзенау.

– Простите, коллега?

– Не обращайте внимания. Я еще не готов отвечать.

– Если вернуться к аналогиям, – Йохансон шумно отхлебнул пива, – то, возможно, нам удастся «сконденсировать» психику пострадавших? Вернуть ее в исходное состояние?

– Как вы себе это представляете? И потом, нас здесь собрали не для лечения… Вы что, еще не поняли?

Похоже, маркиз тут же пожалел о сказанном.

– Не для лечения? – изумился Йохансон. – А для чего же?!

– Снимите розовые очки, молодой человек, – осадила его доктор Шеллен.

Под взглядом старухи двухметровый Йохансон превратился в школьника, не выучившего урок. Даже пиво отодвинул, чтоб не разбранили.

– Вы – дипломированный пси-диагност; наверняка – специалист в своей области. Иначе вас бы сюда не вызвали. Подумайте и ответьте: есть ли у этих людей шанс на излечение? Только честно.

– Шанс? Не знаю… мне кажется…

– Не виляйте!

– Если мы за несколько дней не найдем радикальный…

– Короче!

– …принципиально новый способ…

– Вы верите в то, что мы его найдем?

– Нет, – сдался Йохансон.

– Вот за этим нас и собрали, – подвела итог старуха. – Чтобы мы подтвердили: дверь закрыта, и ключа нет.

– Вы совершенно правы, – сказал Тиран.

Он стоял на краю веранды. Лицо Тирана оставалось в тени. Казалось, что над воротником рубашки начинается космос, полный неожиданностей.

– Ваш вердикт я слышал. Собственно, он лишь подтвердил мои предположения.

«Он недоговаривает, – поняла Регина. – Нас собрали не только для вердикта…»

– У кого-нибудь есть, что добавить?

– У меня, – кивнул доктор Клайзенау. – Но, если можно, завтра.

III

– …моим сестрам Жанне, Анжелике и Глории я назначаю каждой по шестьсот тысяч экю ежегодного пожизненного содержания. Мой двоюродный брат Роберт Нимбуэй получит такую же сумму. Завещаю выдать Эльвире Бетуар, экономке моего охотничьего домика на Ири-Коста, десять тысяч экю единоразово за услуги особого рода…

Сидя в углу тише мыши, Регина следила, как Иоганн ван Седельрик, восьмой богач Ларгитаса по версии журнала «Orbite», диктует завещание. Дело затянулось – вот уже который час определялись суммы и наследники. Нотариус, похожий на голема, выращенного в пробирке с правовым субстратом, записывал каждое слово. Обычный, программный перевод сказанного завещателем в текстовый вариант не годился. Более того, всё, зафиксированное нотариусом, как выяснила Регина, будет сегодня же переписано завещателем от руки. Закон суров – последняя воля таких больших шишек, как ван Седельрик, принималась к исполнению лишь в рукописном виде, дабы исключить подозрение в подлоге или фальсификации, а также в слабоумии либо маразме завещателя.

Очень хотелось в туалет.

– Поскольку я уже позаботился о моей жене Эстер Метцер и составил письменное соглашение, заверенное нотариатом Ларгитаса, по которому она отказывается от своих прав на мое наследство, я ограничиваю ее долю и долю ее двух детей, Лаймы и Гюнтера, пожизненным ежегодным содержанием в двести тысяч экю. Если же Эстер захочет оспорить мое распоряжение, я приказываю исполнителям моей последней воли и всем моим наследникам оспаривать у нее законность такого права всеми легальными способами. Их расходы на спор завещаю отнести на счет моего наследства. Если же притязания моей жены окажутся успешными, она ни в коем случае не должна получить более 13 процентов всего моего состояния…

На глазах Регины рушился мир по имени Иоганн ван Седельрик. Распадался, делился на части, движимые и недвижимые; распределялся по иным мирам. Разлагался, как труп, питая собой массу паразитов и червей, удобряя землю, в которой лежал, давая соки траве, ничего не знающей о проблемах кормильца.

Это было хуже, чем стоять на похоронах.

– Мою яхту «Цаган-Сара» могут использовать для своих личных целей моя дочь или моя жена, если у них возникнет такое желание. Содержание яхты обходится ежегодно в полмиллиона экю, поэтому, если «Цаган-Сара» окажется для них слишком дорогим удовольствием, они могут взять с яхты любую вещь по их выбору – и, заменив ее копией, передать корабль в распоряжение Королевского совета Ларгитаса для использования по усмотрению КСЛ…

Ван Седельрик отхлебнул пива. Всю жизнь он отказывал себе в пиве, от которого растет живот. Всю жизнь он занимался спортом и сидел на диете. Жизнь закончилась, диета утратила смысл. Осталось завещание – и пиво, как символ давней, потерянной любви. Смотреть на это, когда твой мочевой пузырь готов лопнуть, было невыносимо. Но и выйти, отпросившись на минутку, Регина не имела права. Метод доктора Клайзенау, тикая на височной кости миллиардера – часовой механизм бомбы – не знал пощады.