Читать книгу "Рюрик и мистика истинной власти - Михаил Серяков"

Как высказанные выше соображения, так и независимые от них данные Низами говорят о том, что Див «Слова о полку Игореве» действительно был грифоном. На основании этого мы можем заключить, что образ грифона на дереве был свойствен княжеско-дружинной среде Древней Руси. В более позднее время это мифологическое животное встречается нам на полосе с тульи шлема Ярослава Всеволодовича, на котором были изображены грифоны, соколы и барсы (см. рис. 21в). Сам шлем был потерян князем во время Липецкой битвы 1216 г. Таким образом, мы видим грифона не просто как одну из эмблем княжеской власти, а как эмблему князя – предводителя дружины на поле боя. Характерно, что он был изображен именно на шлеме: в символической картине мира голова соотносилась с небом, и исследователи древнерусских женских головных украшений отмечали, что они в ряде случаев символизировали небесные светила. Вполне возможно, что подобный символизм имел место и в отношении украшения шлема, что опять-таки соотносит образ грифона с понятием неба и верха.

На Руси грифоны «являются существами, неразрывно связанными с идеями сильной княжеской власти»[506]. Г. К. Вагнер подчеркивал, «что изображения грифонов особенно тесно связаны с княжеской средой. На одном из грифонов турьего рога из Чернигова имеется знак, являющийся, возможно, княжеской тамгой. В росписях Киево-Софийского собора грифоны помещены на лестничных фресках и, следовательно, адресованы непосредственно княжеской среде. В середине XII в. то же самое наблюдалось в древнем Галиче, где грифоновые циклы (на керамических плитках) развертывались в интерьерах княжеского дворца или княжеского храма Спаса. Адорирующие грифоны на шлеме князя Ярослава Всеволодовича, помимо того что они имели апотропеическое значение, служили символом власти или знатности происхождения, как это было на коронах сасанидских царей, на шлеме Александра Македонского и т. д. Такое же значение изображения грифонов имели на великокняжеских одеждах (Владимир, Старая Рязань)»[507].

Связанную с грифоном символику мы встречаем и у новгородцев, которые, по выражению летописца, «суть люди от рода варяжского». Достаточно показательно, что впоследствии грифон стал одной из эмблем Новгородской республики. Н. Г. Порфиридов по этому поводу отмечает: «Печати с изображениями грифона. Известно несколько экземпляров: при указанной уже Договорной грамоте с Борисом Александровичем…; при Новгородской грамоте в Колывань, первой половины XV в., находящейся в Ревельском архиве; два экземпляра, найденные при раскопках 1939 г. в южной части новгородского Кремля; экземпляр, найденный при раскопках 1940 г. в Кремле же, на месте церкви Бориса и Глеба. Изображения грифонов имеют несущественные отличия. Надпись на всех экземплярах: “печать великаго новагорода”. Складывается представление, что именно этот вид государственной новгородской печати XV в. имел наибольшее распространение…»[508] Интересно, что на найденной в 1983 г. новгородской печати грифон изображен со звездой (рис. 10), что опять-таки указывает на его связь с верхним, небесным уровнем. Хоть грифон в качестве городской эмблемы появляется в Новгороде достаточно поздно, однако археологические находки показывают, что его образ встречается в этом городе гораздо раньше и глубоко проник в народную культуру. Так, в Новгороде была найдена деревянная резная колонна с изображением грифона и кентавра, датируемая XI в.[509] Поскольку грифон на ней был вырезан выше кентавра, это указывает, что колонна изображала вертикальное строение мира и могла символизировать дерево. В этом отношении данный памятник архитектуры весьма тесно соотносится с уже знакомым нам образом грифона на вершине мирового древа. Изображением грифона украшен и один из инициалов Остромирова Евангелия 1056 г., заказанного новгородским посадником[510]. В слое второй половины XI в. Новгорода было найдено каменное грузило от рыболовной сети с изображением лучника на одной стороне и грифона – на другой. Наконец, к XII в. относится найденная в том же городе поясная бляха для крепления портупеи с изображением грифона, вновь отсылающая нас к связи данного фантастического животного с дружинным сословием. Все эти факты свидетельствуют в пользу понимания приведенного выше выражения новгородской летописи о призвании Рюрика в том смысле, что сопровождавшая его дружина Варяжской Руси являлась носительницей символики, связанной с образом грифона-дива.

Рис. 10. Грифон на новгородской печати XV в. Источник: Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Актовые печати Древней Руси X-XII вв. Т. III

Рис. 11. Герб Мекленбурга

Однако именно этот же символ грифона на дереве мы видим у родоначальника славянских правителей Мекленбурга Антюрия, с которым генеалогическая традиция потомков связывала появление их рода на территории современной Германии. Н. Марешалк Турий еще в XV в. в «Анналах герулов и вандалов» писал: «Антюрий поместил на носу корабля, на котором плыл, голову Буцефала, а на мачте – водрузил грифа»[511]. Антюрий был легендарным предком ободритских князей, а Марешалк считал его соратником Александра Македонского. Знаменитый конь прославленного греческого полководца звался Буцефалом (буквально Бычьеголовым), и с его помощью Турий объясняет возникновение сочетания бычьей головы и грифона на мекленбургском гербе. Грифон присутствует на гербах как отдельных западнославянских князей, так и западнославянских городов задолго до XV в. Быка и грифона мы уже видим на щите мекленбургского герцога Альбрехта II (1318-1379), грифонов – на гербах Померании, Волегаста, Штеттина и Ростока в 1400 г., бык присутствует на щите Прибыслава II. Оба этих животных, которых еще А. С. Фаминцын связывал с культом Радигоста, сохранились на гербе Мекленбурга вплоть до нашего времени (рис. 11). В свете приводимой Турием символики особый интерес представляет для нас герб полького города Голенова (рис. 12), на котором изображен корабль, мачта которого заменена деревом, на вершине которого сидит грифон. Первая печать с этим весьма любопытным городским гербом датируется 1268 г.[512], т. е. задолго до того, как Марешалк опубликовал свои «Анналы». Следовательно, этот автор лишь приурочил время действия родоначальника мекленбургской династии к одному из самых знаменитых персонажей античной истории, а при описании символики, помещенной им на корабль, следовал местной западнославянской традиции. Весьма показательно, что как генеалогическая легенда, так и герб Голенова помещают грифона на корабле, указывая на заморское происхождение как правящего рода, так и данного геральдического символа. Поскольку само название ободритов по наиболее вероятной этимологии было образовано от р. Одер, то интересно отметить, что немецкий Грайфсвальд (буквально «город грифонов», впервые упоминается в письменных источниках под 1209 г., впоследствии входил в вендскую или любекскую треть Ганзы) и польский Голенов находятся относительно недалеко от данной реки. Что касается головы быка на носу корабля, то эту деталь мы видим на свинцовой накладке XV в. из Славенского конца Новгорода (рис. 13). Таким образом, все существенные элементы корабля полумифического прародителя ободритских князей встречаются впоследствии в славянских землях близ Варяжского моря.