Читать книгу "Сталин. Личная жизнь - Лилли Маркоу"

После Тегеранской конференции Сталин посетил разрушенный Сталинград. Он прошелся по улицам и наведался туда, где находился штаб фельдмаршала Паулюса. Во время одной из поездок его машину слегка задел другой автомобиль, за рулем которого сидела женщина. Сталин приказал своему шоферу остановиться и вышел из машины. Узнав Сталина, бедная женщина так перепугалась, что начала плакать. «Это я виновата! Это я виновата!» – повторяла она, всхлипывая. Сталин стал ее успокаивать: «Да вы не плачьте, моей машине ничего не сделалось, она бронированная. А вы свою поправьте!» Затем Сталин обратился к подбежавшим милиционерам: «Вы ее не трогайте, она не виновата, виновата война»[359].

Недопустимая любовь

Если Яков находился в плену, а Василий – на фронте, то Светлана сначала переехала в Сочи, а затем – в Куйбышев.

Поначалу те, кто еще оставался из родственников Сталина – старики Аллилуевы, Анна Сергеевна, два ее сына, Юлия и Галина, а также няня Светланы, – уехали вместе с ней в Сочи. В сентябре все они вернулись в Москву. Юлию там арестовали, а Галина, пожив некоторое время у Аллилуевых, уехала к Светлане в Куйбышев.

Светлана жила там в специальной гостинице вместе с Ольгой, маленькой Галиной и Галиной взрослой – женой Василия (в октябре она родила сына Александра). Что касается Сергея Аллилуева, то он предпочел уехать в Тифлис.

«Дорогой мой папуля, я скучаю всегда по тебе, когда уезжаю куда-нибудь, но сейчас что-то особенно к тебе хочется, – написала Светлана своему отцу 19 сентября 1941 года. – Если бы ты разрешил, то я прилетела бы на самолете, дня на 2–3. […] Ох, папуля, как мне хочется хотя бы на один день в Москву! […] Так ты хоть спи-то как следует, а то у меня есть сведения, что ты спишь мало. Это недопустимо, уважаемый товарищ секретарь! […] Целую еще много-много раз мою радость, моего дорогого папочку»[360].

Двадцать восьмого октября Светлана и в самом деле приехала в Москву, чтобы повидаться с отцом. Она увидела его всецело погруженным в работу: военные карты, донесения, телефонные звонки, посетители. Он лишь мимоходом спросил ее: «Ну, как ты там, подружилась с кем-нибудь из куйбышевцев?» Светлана увиделась с ним еще раз в январе 1942 года: она провела лишь два дня рядом с отцом, заваленным работой и измученным различными подозрениями.

В июне 1942 года родственники Сталина возвратились в Москву и уже больше не уезжали оттуда до конца войны. Там их ждала плохая новость: когда немцы приближались к Зубалово, дачу пришлось взорвать. Неподалеку от нее впоследствии был построен другой дом, но это было уже совсем не то. Родственники Сталина собрались все вместе в этом новом строении. Однако теперь они представляли собой разношерстную компанию, отнюдь не отличающуюся единством. Что могло быть общего между Анной, впавшей в отчаяние после утраты своего мужа, Галиной, оставшейся без родителей после того, как ее отец попал в плен к немцам, а маму арестовали свои, и Василием, жившим на широкую ногу в окружении своих «придворных» – спортсменов, актеров, летчиков, – которые то и дело приезжали на эту новую дачу, чтобы поучаствовать в устраиваемых Василием попойках? Когда начался новый учебный год, Светлана и маленькая Галина вернулись в Кремль, в квартиру Сталина[361].

В самый разгар войны – зимой 1942/1943 годов – у Светланы случилось первое в ее жизни любовное увлечение и возник первый конфликт с отцом. Будучи еще школьницей, она начала платонический флирт с сорокалетним мужчиной – Алексеем Каплером, – которого она встретила в окружении своего брата Василия. Они начали с того, что стали вместе ходить в кино и прогуливаться вокруг дачи. Как-то раз на банкете, организованном все тем же Василием, они танцевали вместе фокстрот. Юной Светлане очень льстило, что ей уделяет внимание этот театральный деятель. Он ждал ее у входа в школу, водил ее в Третьяковскую галерею, ходил с ней в театр. В обстановке войны возникла недопустимая любовь, за которой стало внимательно наблюдать недремлющее око охраны семьи Сталина. Каплер, пренебрегая благоразумием, опубликовал в газете «Правда» в конце ноября 1942 года статью в виде письма, которое он адресовал своей возлюбленной и в котором он, рассказывая о Сталинградской битве, делал лирические отступления, относящиеся к его прогулкам в Подмосковье в компании с этой девушкой. Сталину, конечно же, ежедневно докладывали о том, как обстоят дела с этой скороспелой любовью его дочери. Он сначала попытался урезонить ее, изъясняясь лишь намеками, а один из его охранников поговорил соответствующим образом с ухажером Светланы. Однако ничего не изменилось: Светлана по-прежнему проводила бо́льшую часть своего свободного времени с Каплером. Они ходили в кино, в театр, совершали вечерние прогулки. Двадцать восьмого февраля – в день, когда ей исполнилось семнадцать лет, – она привела своего воздыхателя в пустую квартиру, которую сняла при помощи брата. Там они говорили друг другу ласковые слова, целовались, томно молчали и… грустно прощались друг с другом. Дело в том, что Каплер, наконец-таки осознав, как сильно рискует, добился командировки в Ташкент: там он должен был снимать фильм. Однако двумя днями позже его арестовали. На Лубянке его допросил сам Власик – начальник охраны Сталина, – пожелавший лично проконтролировать, что все встало на свои места. Официально Каплера обвинили в связях с иностранцами и приговорили к пяти годам лишения свободы. Выйдя на свободу в 1948 году, он допустил серьезную ошибку – вернулся в Москву, находиться в которой ему было запрещено. Его снова арестовали и приговорили еще к пяти годам лишения свободы. Для Светланы эта ее любовная история закончилась двумя пощечинами, которые запомнились ей на всю оставшуюся жизнь. Сталин ударил ее первый раз в жизни. «Подумайте, няня, до чего она дошла! – сказал он няне, стоявшей в ужасе в углу комнаты. – Идет такая война, а она занята…» (тут Сталин произнес «грубые мужицкие слова»)[362]. Начиная с этого дня отношения между Сталиным и его любимым отпрыском сильно изменились.

Василий, однако, доставлял отцу гораздо больше хлопот, чем Светлана. Его беспутная жизнь и пьянство были для Сталина невыносимыми. Один раз он даже распорядился посадить своего сына на десять дней в тюрьму. Тем не менее, когда началась война, Вася отправился на фронт и воевал мужественно. Он совершил двадцать семь боевых вылетов, сбил вражеский самолет и был ранен 4 апреля 1943 года осколками разорвавшегося снаряда. За эти его довольно скромные военные подвиги его завалили наградами: два ордена Красного Знамени, орден Александра Невского и орден Суворова II степени. Начав войну в звании полковника, он в 1946 году стал генерал-майором военно-воздушных сил, а год спустя – генерал-лейтенантом[363]. Несмотря на свою вспыльчивость и недисциплинированность, он был хорошим летчиком. Однако из-за своего несносного характера, склонности к пьянству и порочного окружения он, образно выражаясь, часто оказывался на краю пропасти. Тем не менее из всех детей Сталина он лучше всего сумел воспользоваться высоким положением своего отца. Нельзя сказать, что он что-то у него выпрашивал, но уже одной его фамилии – Сталин – хватало для того, чтобы чиновники различных рангов делали для него все, что могли, пусть даже сам Сталин относился отнюдь не с одобрением к головокружительной карьере своего сына. Никто не знал, что Сталин ценит Василия не очень-то высоко. Вася еще с молодых лет вел себя как прожигатель жизни, покровитель конного спорта и организатор военно-воздушных парадов. Его любовные похождения тоже вызывали у его отца раздражение. Когда жена Василия была беременна во второй раз (в 1942 году у нее родилась дочь Надежда), он ввязывался в различные любовные авантюры. Сталин выделил жене Василия хорошую квартиру и предоставил средства к существованию. Когда же эта его невестка помирилась со своим неверным мужем, Сталин обозвал ее дурой[364].