Читать книгу "Печать Леса - Константин Храбрых"

Все-таки не стоило к ней подкатывать восьмого марта. Несмотря на то что она неинтересна начальнику в качестве любовницы, никто не рисковал с ней заигрывать. Как мне потом объяснили, лучше не соваться, ибо у нее папаша весьма простых нравов. Пуля в лоб, вопросы задавать будут потом.

Стоило мне переступить порог, как в затылке словно гранату разорвало. Последнее, что помнил о посещении кабинета шефа, это дорогой ламинатный паркет и ребристая подошва берца сорок четвертого размера.

Я чувствовал себя неуютно, идя через Город. Город, где единственным освещенным местом был гостевой район.

И вот я, словно маленькое солнце, которое едва светит, но не греет, рассекаю по улицам в сторону арки, ведущей в нужный мне мир. Артефакт портала это хорошо, вот только на его подзарядку ушла вся магическая энергия, которая сейчас медленно восполнялась из окружающего пространства. Печати, которые на меня наложили, лишили очень и очень многого. И теперь у меня был внутренний резерв магической энергии, созданный левой печатью, ибо раньше его у меня не только не было, он был не нужен.

Внезапно я остановился. Меня подводили мои глаза. Возле одного из поворотов я с удивлением увидел небольшое одноэтажное здание. В узких ромбовидных провалах окон мерцал неяркий свет. Такой свет можно получить только свечами или факелами…

С легким скрипом дверь приоткрылась и наружу вышла слегка пошатывающаяся фигура Смерти в черном плаще. В следующий миг она исчезла в портале. А до меня донеслось легкое звучание музыки.

У меня появилось странное желание, которое постоянно описывается разумными во многих книгах, а именно ущипнуть себя.

Подойдя к двери, я нерешительно посмотрел на слегка покачивающуюся в полном безветрии табличку с надписью «Таверна». Ни названия или чего-нибудь еще. Просто «Таверна». Притушив свет фонаря, я потянул дверь на себя и удивленно замер.

На меня тут же нахлынула настоящая волна звуков, запахов и насмешливых взглядов жнецов.

Судя по тому, что внутреннее пространство было куда более объемным, чем здание снаружи, кто-то весьма интересно поработал с пространством. За невысокими деревянными столиками сидело довольно приличное количество народа…

Помещение отделано светлым деревом с магическими факелами на стенах. Они не чадили, и их пламя только слегка колыхалось, когда кто-то проходил мимо. То, что казалось вечным и нерушимым, буквально перевернулось с ног на голову.

Убрав фонарь в карман и стараясь не выглядеть ошарашенным, неторопливо прошел к барной стойке, которая тоже наличествовала.

Бармен, к моему удивлению, был… Безликий! Надо сказать, это меня и добило! Сделав еще пару шагов, я словно кукла сел на высокий стул из гнутых трубок без спинки и с мягкой сидушкой.

– Что желает неофит с парными печатями? – слегка насмешливо прошелестел его голос.

– Что-нибудь, что приведет меня в себя! – с трудом выдавил я из себя.

Капюшон слегка колыхнулся, и на стойку спланировал десяток бутылок с названиями на разных языках, ранее мною не виденных. Через минуту передо мной стоял прозрачный тонкий стакан с налитыми, словно радуга, слоями-жидкостями. Очень медленно они начали смешиваться…

– Плотность жидкостей разная, что позволяет налить их слоями. Попробуйте…

«Да, не каждый день тебе старейшина коктейли готовит!»

Когда я осторожно взял стакан, внутри словно возник, закрутился крохотный вихрь. Пока я удивленно смотрел, как содержимое перемешивалось, на соседний стул кто-то сел.

– Ну, здравствуй, сын.

От неожиданности я едва не выронил стакан с темно-фиолетовой жидкостью внутри.

Отец сидел и радостно скалил все тридцать два белоснежных зуба. Сняв маску и откинув капюшон, он насмешливо посмотрел на меня и, подмигнув, повернулся к Старейшему.

– Мне, пожалуйста, то же самое. Ну, рассказывай. А то мать готова была меня придушить, ведь ты не написал за прошедший год ни строчки.

Пожав плечами, я закатал оба рукава и продемонстрировал обе печати.

– Год на раздумья, потом снова на собрание Совета Безликих. – Тут я наконец попробовал содержимое стакана. Больше всего это напоминало мне горный ликер, вот только его действие словно в десяток раз мягче и продолжительнее. – Великолепный напиток. Спасибо, Старейший!

Капюшон колыхнулся, и фигура Безликого отплыла в другой конец стойки.

– Вот значит как. Обычно испытание тела и разума дают на последний год перед совершеннолетием.

– Так через это проходят все? – Я удивленно посмотрел на отца, задумчиво потягивавшего жидкость из своего бокала и поглядывавшего на печати на моих руках. Поправил рукава и, застегнув манжеты, задал давно мучивший меня вопрос: – Отец, откуда вы с матерью знали, что мне пригодится перо птицы феникс?

– Значит, все-таки пригодилось. Что ж, я выиграл у нее спор, – с улыбкой произнес отец, после чего ответил: – Мы не знали, но я предположил, что ты не удержишься, и решили облегчить твой поиск, ибо остальное проще достать, чем перо феникса. Этих птиц осталось меньше, чем даже количество обитаемых миров.

– Спасибо.

Допив бокал, отец встал и, положив на стойку купюру с номиналом в пять тысяч, накинув капюшон, положил руку мне на левое плечо:

– Я рад, что ты наконец-то стал взрослеть, сын! Все же напиши пару строк матери, а то чую, покоя мне не будет! – с улыбкой произнес отец и, развернувшись, вышел из Таверны.

Эпилог

Имперский порт Рагарн, западная часть империи Ар-Тагран

Несмотря на недельный штиль, в крупнейший имперский порт на западе империи прибывали и прибывали корабли с островов. Проблема с попутным ветром не была такой уж серьезной для торговой гильдии, когда сроки доставки грузов не только поджимают, но и возможность заработать на повышении цен тех или иных товаров окупает все издержки.

Многие маги-стихийники, которым хорошо удается подчинить элементалей и духов ветра, прибывают для найма на несколько рейсов. И даже широкий рынок труда для магов-стихийников не позволяет перекрыть все суда. Хороший маг, несмотря ни на что, был всегда в цене, и ради выгодного контракта бывало происходили настоящие баталии между матросами с выносом зубов, свернутых челюстей и расквашенных носов. Своего рода это даже вошло в портовую традицию.

В вечернее время, в соответствии со сводом уложений имперского морского кодекса торговых и частных судов, подписанного практически всеми государствами, мало-мальски имеющими выход к морю, швартование к берегу или «иному» месту строжайше запрещено и карается весьма солидным штрафом. Поэтому суда стоят на якоре, ожидая рассвета.

Три судна появились возле причальных доков, словно они возникли в один-единственный момент, когда дозорный, следивший за тем участком моря и пирса, отвлекся, чтобы промочить горло.