Читать книгу "Солнечный свет - Робин Маккинли"

Эймил?

Я смотрела на нее, она – на меня. Благодаря моему странному зрению впадины ее глаз и ямочки на щеках обзавелись блестящей черной каймой.

– О'кей, – сказала я, собираясь сдерживаться, разве что вдруг понадобится обратное. – Что ты здесь делаешь?

– Чаю? – любезно предложил Пат.

– Сначала скажи мне, что здесь делает Эймил, – отрезала я.

– Ну, мы же теперь открываем все карты, так ведь? – так же мягко ответил Пат. – С той самой ночи. Так что пришло время тебе узнать, что Эймил – одна из нас.

– Одна из вас, – поправила я. – ООД. А я вот думала, что она – библиотекарь.

– Сотрудник ООД под прикрытием, – сказал Джесс.

– На полставки, – добавил Пат.

– Я и есть библиотекарь, – сказала сама Эймил. – Но иногда я… э-э-э… также и библиотекарь для ООД.

Я задумалась над этим. Эймил я знала с того времени, когда мне было семь лет, а ей – девять. Она со своей семьей почти каждое воскресенье завтракала у Чарли; они уже были завсегдатаями, когда мама начала работать в кофейне. И только потом в кофейне начала ошиваться я. Эймил была одной из немногих знакомых в моей новой школе. Я пропустила полгода из-за болезни, а потом во втором полугодии мама выжимала из меня все соки, чтобы мне не пришлось оставаться на второй год, когда осенью я вернулась к учебе. Да, я нисколько не преувеличиваю. Второй класс – неимоверно тяжкая работа, когда тебе семь или восемь.

Оглядываясь на прошлое, я понимаю – с этого кофейня и начала заключать в себе всю мою жизнь: в эти шесть месяцев, пока меня выжимали, у меня не было времени завести друзей. Я виделась только с детьми, приходившими в кофейню. И не то, чтобы я со многими из них познакомилась – мне не разрешали беспокоить посетителей. Но Эймил спрашивала обо мне, и мне разрешалось с ней разговаривать. Она общалась со мной, потому что ей было меня жаль: те полгода я была низенькой худосочной девочкой с виноватым лицом, и всегда сидела за домашней работой. Я уже не помню, с чего все началось – может, она увидела меня зубрящей за стойкой (это мне разрешали, когда было не слишком людно).

Мы смогли сохранить дружбу вне школы, хотя на занятиях почти не пересекались; когда ты ребенок, разница в два года разделяет, как Большой Каньон. Эймил перевелась в библиотечное училище, когда я перешла в четвертый класс, и начала стажировку в большой библиотеке в центре города через год после того, как я принялась работать полный рабочий день у Чарли. Мы часто плакались друг другу, как тяжело зарабатывать на жизнь. Два года спустя она получила работу в районной библиотеке возле нашей кофейни. Временами Эймил, как и прежде, завтракала у нас с родителями по воскресеньям.

– Когда ты стала оодовкой – под прикрытием, на полставки или для мебели? – спросила я. Голос мой звучал недружелюбно. И чувствовала я себя соответственно.

– Двадцать месяцев тому назад, – быстро ответила она. Я расслабилась. Немного.

– Хорошо. Так почему ты пошла на это? Эймил вздохнула.

– Тогда это казалось хорошей идеей. – Она бросила взгляд на Пата и Джесса. Я тоже перевела взгляд на них. Если они примут еще более обходительный и мирный вид, то просто растекутся лужами сиропа.

Эймил снова поглядела на меня:

– Тебе это не понравится.

– Знаю.

– ООД отслеживает в глобонете любителей читать о Других, – сказала Эймил. – Именно так они вышли на меня. У них досье на каждого участника «Дарклайн».

Угу, то есть и на нее, и на меня. Теоретически любая мощная линия позволит тебе искать в глобонете все, что хочешь, а параметры определяются только уровнем оплаты и скоростью линии. Но на практике есть еще некоторые особенности. «Дарклайн» – твой выбор, если ты в основном заинтересован получать свежайшие глобонетские сведения о Других, не посещая для этого «Даркшоп», библиотеку или любой другой общественный источник информации.

Если бы я хоть изредка думала о чем-либо за пределами кофейни, то поняла бы – ООД должно заниматься вещами вроде отслеживания «Дарклайн». То есть они должны знать, что я ею пользуюсь. Это вкупе с моим отцом железно должно было вызвать их интерес.

Если бы я думала о мире за пределами кофейни – но я не думала. Я жила в своем собственном тесном мирке. Я, лучшая ученица кружка вампирской литературы Джун Яновски. Но в том-то ведь и было дело. Другие для меня были чем-то, происходящим под обложками книг вроде «Вампирских историй» и «Ужасных историй про Других». Болтовня оодовцев, услышанная у Чарли, воспринималась скорее как сказки. Сухарей находили – но среди них не было моих знакомых. Вампиры существовали, но где-то очень далеко от меня.

До недавних пор.

– Мы, конечно, к тому времени уже нашли тебя, – сказал мне Пат. – Из-за твоего отца.

– Да, – сказала я. – Мог бы уже перестать мне об этом напоминать. А с твоим отцом ведь ничего такого, правда? – обратилась я к Эймил.

Эймил немного горько рассмеялась и наклонила голову. Упавшая на лоб челка оставляла на коже мерцающие коричнево-красные следы. Я моргнула.

– Ничего, о чем я знала бы. То же самое с мамой. Вот почему для них было таким шоком, когда у меня выросли два ряда зубов. К счастью, у мамы есть кузен-дантист. Не болтливый. И до смерти напуганный тем, что и с его кровью может быть что-то не так. Плюс повезло, что мои вторые зубы не были того сорта, что растут постоянно, хотя формы они были престранной. Их удалили, и больше они о себе не напоминали. А мамин кузен больше не имеет ничего общего с нашей ветвью семьи. Но я не зарегистрирована. Помнишь Азара?

Как раз его я сейчас и вспоминала.

Азар был на год старше меня и на год младше Эймил. В первый мой год в средней школе он был самым младшим в школьной футбольной команде. Это было до того, как его нижняя челюсть начала отвисать и расширяться, чтобы удержать эффектную пару клыков, которые начали расти одновременно с ней. Клыки, конечно, удалили, но операции над его лицом нельзя было начинать, пока челюсть продолжала увеличиваться. После первой операции его семья уехала из города, чтобы Азар мог учиться где-нибудь, где его никто не знал. Это произошло уже после его регистрации. После того, как школа потребовала вернуть назад все его спортивные награды: он был полукровкой и должен был обладать – в силу самого этого факта – нечестным преимуществом. Вздор. А парнем он был милым. Не дурак, не задира.

– Это интересная ситуация, – вмешался Пат. – Одна из официальных целей ООД – искать незарегистрированных полукровок, регистрировать их и как следует наказывать, а иногда даже арестовывать и бросать в тюрьму – что тоже случается. Одна из неофициальных целей – искать определенные виды незарегистрированных полукровок, защищать их от разоблачения и вербовать к нам на службу. Мы в самом деле любим библиотекарей. У них, как правило, с мозгами все в порядке.