Читать книгу "Femme fatale выходит замуж - Татьяна Тронина"

– Только я телевизор лишний раз стараюсь не смотреть, – сурово произнес Геннадий Сергеевич. – Нас зомбируют.

– Это точно… – вздохнула Жанна, вспомнив чудо-сковородку и домохозяйку с Люком.

– Как видишь, я бедный, – повторил Геннадий Сергеевич с нажимом. – Я тебе ничем не могу помочь.

«А, он решил, что я от него чего-то добиваюсь!» – озарило Жанну.

– Мне ничего не надо, – покачала она головой.

– Ну да… Столько лет об мне не вспоминала, а потом вдруг явилась – «здрасте, я ваша дочь!». Ничего просто так не бывает…

– Да ничего мне не надо! – разозлилась Жанна. – Я просто на тебя хотела посмотреть.

– Столько лет алименты платил… – пробормотал раздраженно Геннадий Сергеевич. – Я уже тебе ничего не должен. И потом, Ксюха богатая, тебя всем, поди, обеспечивает…

– Я сама могу себя обеспечить!

– Муж есть?

– Мужа нет. И не было. И детей тоже нет.

– А работаешь где? В госучреждении?

– На фирме.

– Ишь ты, на фи-ирме… – загадочно протянул Геннадий Сергеевич. – Говоришь, сама себя обеспечиваешь?

– Ну да! – с досадой произнесла Жанна.

Геннадий Сергеевич задумался. Лицо его начало светлеть и постепенно утрачивало прежнюю угрюмость. «Конечно, он уже не молод, а все пожилые люди достаточно подозрительны… – мелькнуло в голове у Жанны. – Его нельзя осуждать!»

– Вот что, – наконец изрек тот. – Раз на тебе других иждивенцев нет и работаешь ты на фирме, то теперь ты будешь платить мне алименты.

Жанна на какое-то время потеряла дар речи. Она не была жадной и в любом случае помогла бы родному отцу, даже несмотря на то, что почти не помнила его, но…

– А если не буду? – через некоторое время выдавила она из себя.

– Ну, тогда я на тебя в суд подам… – вздохнул Геннадий Сергеевич. – Буду по суду с тебя деньги требовать. Долг платежом красен, как говорится…

– Какой еще долг?! – взвилась Жанна. – Ты только один раз соизволил со мной встретиться, да и то сто лет назад! Ты мне даже не звонил!

– А ты почему мне не звонила? – ехидно спросил старик и опять мизинцем почесал затылок. – Тоже мне, родное дитя… Вспомнила об отце, дождался я наконец…

– Ты… – пробормотала Жанна в замешательстве. – Ты просто… я же была маленькой! Почему…

– Ну ладно, ты была маленькой. А потом-то что? Ты уж вон сколько лет как взрослая! Сколько тебе там сейчас?.. – задумался старик. – Двадцать семь, двадцать восемь… Тебе ж почти тридцать!

– Папа, мне тридцать три скоро исполнится! – завопила Жанна. – Ты хоть помнишь, когда у меня день рождения?.. Скажи, скажи… Когда?

– Ты меня подловить не пытайся, – вздохнул Геннадий Сергеевич. – Это все мелочи, а дьявол, как известно, – именно в мелочах. Ты забыла о своем родителе, а это большой грех, – заключил он с удовлетворением.

– Что? Ты меня еще и обвиняешь?.. Тебе же на меня наплевать было! Ты, наверное, до сих пор мне простить не можешь алименты, которые платил…

– Тоже по суду, между прочим, – удовлетворенно кивнул Геннадий Сергеевич. – Ксюха, по большому счету, могла прекрасно обойтись без моих копеек – они, артисты, миллионы лопатами гребут, но у нее, видишь ли, принципы были… Так вот – у меня тоже принципы! Я в прошлом году ногу сломал, сидел дома целую зиму как сыч… Вот тогда бы ты обо мне вспомнила, дочка!

– Мне очень жаль тебя, папа… – пробормотала Жанна. – Если бы ты не бросил меня тогда, в детстве, я бы пришла к тебе на помощь – сама, без всяких просьб и напоминаний. Ты отказался от меня – и вот получил…

– Бесовские рассуждения, – заключил Геннадий Сергеевич. – Если бы да кабы… Я тебе жизнь дал, между прочим.

– Ты просто старый эгоист. Старый, никому не нужный… Если бы ты обнял меня, когда я вошла, если бы сказал хоть одно ласковое слово… – Она всхлипнула, но сумела сдержать слезы. – Я бы тебе все отдала. Все, что у меня есть. Но ты…

– Язычница, – аргументировал Геннадий Сергеевич с логикой, понятной только ему. – Ишь, как разоделась, туфельки вон какие, сумочка… Требовать от меня родительской любви пришла… Ее заслужить надо, между прочим! Я вот что думаю… – сделал он многозначительную паузу. – Ты потому пришла, что подумала: «Отец уже старый, скоро помрет… Пусть он мне свою жилплощадь завещает!»

– Тьфу на тебя, – в сердцах ответила Жанна. – Зачем мне твоя жилплощадь? У меня у самой трехкомнатная квартира…

– Вот именно… – закатил глаза тот. – Аппетит приходит во время еды, как говорится. Отец не дурак, отец все рассчитал – если ты попытаешься квартиру у меня отнять, то я на тебя в суд подам. Вот так…

– Ты ошибаешься. Почему ты так плохо обо мне думаешь?.. Ты же меня совсем не знаешь… О боге говоришь, Библию вон читаешь… – она кивнула на стол.

– Еще пост соблюдаю, – поспешно и строго добавил Геннадий Сергеевич.

– Ты форму только соблюдаешь! – завопила Жанна. – Ты только на словах… А на самом деле ты эгоист, старый эгоист, вот ты кто! Фарисей! Ханжа и лицемер! Нет в тебе ни любви, ни милосердия, ни доброты… Я же все детство и юность была одна! В буквальном и переносном смысле! Я пришла для того, чтобы ты меня пожалел! Хотя бы раз в жизни!!!

Геннадий Сергеевич насупился и опять мизинцем почесал затылок.

Жанна несколько мгновений смотрела на него, дрожа от ярости, а потом выскочила вон из квартиры отца.

– Дурак!.. – с отчаянием закричала она и стукнула кулаком в захлопнувшуюся дверь. – Дурак!

Ноги едва держали ее – цепляясь за перила, она спустилась вниз по лестнице, совсем забыв о лифте. Потом, уже сидя в своей машине, дрожащими руками прикурила сигарету.

«Нет, это я дура… Жалость мне вдруг понадобилась!» – подумала она и засмеялась – совсем невесело.

Но была в словах отца странная правда, та правда, которой она упорно избегала уже столько времени. Может быть, ее не понимали потому, что она сама не хотела никого понять? Ждала счастья от кого-то, но сама никого счастливым сделать не могла?..

– Старик просто впал в маразм… – пробормотала Жанна, откинувшись на сиденье и выдыхая дым в потолок. – А я на него всерьез принялась злиться… Действительно, глупо!

А потом подумала – что бы было, если б она действительно стала отдавать четверть своей зарплаты Геннадию Сергеевичу?.. Сумма внушительная, во многих тратах пришлось бы себя ограничить… Не купила бы себе лишних туфелек, лишней сумочки, не сидела бы в дорогих кафешках, а выбирала бы чего попроще… Убила бы старика своим благородством – и причем безо всякого обращения с его стороны в суд! Тогда бы он стал относиться к ней по-другому?

«Нет, не стал, – сама ответила себе Жанна. – Он воспринял бы это как данность. Что так и должно быть… Деньгами бы моими пользоваться все равно не стал, а прилежно складывал бы их на сберкнижку – помнится, мама упоминала о его скупердяйстве, да и сам он с тоской вспоминает о том, что платил алименты… Только жадные люди долго жалеют о потраченном! А я бы осталась без туфелек, без сумочки, и вообще у меня никакой радости в жизни не осталось бы… Ну ладно, четверть – это много. Если посылать ему каждый месяц тыщу-две, то этого будет вполне достаточно… И наплевать на то, что он будет воспринимать это как данность! Пусть себе воспринимает – в конце концов, я же буду делать это для себя, а не для него…»