Читать книгу "Эд, граф Парижский и король Франции. 882-898 гг. - Эдуард Фавр"

Эд был начеку: во время осады Реймса или немного позже он находился в Сен-Дени[810] (2 мая). Узнав, что на него снова напали, он выдвинулся на берега Эны[811], чтобы там дождаться врага, остановить его на входе в королевство и не дать ему стать на квартиры в Реймсе.

Когда вспомогательная армия Восточно-Франкскою королевства приблизилась к врагу, она разбежалась; магнаты, посланные Арнульфом, не пожелали сражаться с Эдом, для которого многие из них были друзьями. Увидев противника полностью готовым к обороне, они вышли из игры, и каждый вернулся к себе, не оказав никакой поддержки Карлу, который, пусть и признанный Арнульфом, оказался в том же затруднительном положении, что и прежде. Он принял решение отступить на земли Ричарда, герцога Бургундского; тот, похоже, не оказал гостеприимства Карлу и его сторонникам, а скорей терпел их присутствие: «Карл со своими оставался в Бургундии, — пишет анналист, — в тех местах, где они имели такую возможность»[812].

Эд, оставшийся властителем «Франкии», отправился за ним в погоню, надеясь решительным боем покончить с этой внутренней войной; «но Божьим милосердием, — пишет анналист, — не было допущено, чтобы спор раз решился кровью»[813]; Карл ускользнул; Эд вернулся во «Франкию» и остался в Париже, чтобы контролировать этот регион, на верность которого он не мог рассчитывать[814].

ГЛАВА VI.

БОРЬБА МЕЖДУ ЭДОМ И КАРЛОМ ПРОСТОВАТЫМ (ПРОДОЛЖЕНИЕ).
СМЕРТЬ ЭДА (895–898)

895

В Бургундии сторон было больше, чем во «Франкии», — кроме обоих претендентов на престол, был еще Ричард, граф Отёнский, который, не испытывая враждебности к Карлу, учитывал прежде всего собственные интересы и интересы своего племянника Людовика Прованского. Там, как и в других местах, междоусобная война вызвала раздоры и в среде служителей церкви. Едва какая-то епископская кафедра становилась вакантной, каждая партия хотела посадить туда своего человека; так случилось в Шалоне-на-Марне, где верх одержал епископ, которого назначил Фульк; так случилось в Лангре; однако Теутбальду, кандидату Фулька на тамошнюю епископскую кафедру, назначенному после долгой борьбы, выкололи глаза граф Манассия[815] и некий Рампон, родственник Фулька, оба — доверенные лица Ричарда; они обвинили Теутбальда в том, что, когда в Отёне был поставлен угодный им епископ, он обличил это назначение перед Римом и добился, чтобы оно было признано незаконным[816]. Действительно, в 894 г. отёнская кафедра стала вакантной после смерти епископа Адальгария[817], который сменил Анскерика в должности канцлера, потом его переманили на сторону Карла, принеся в 893 г. в дар аббатство Флавиньи[818], а вскоре он умер — возможно, был отравлен. Аналогичная история произошла и в Труа: Готье, архиепископ Сансский, от которого зависела эта епископская кафедра, назначил туда иностранца, вероятно, как и он, принадлежавшего к партии Эда; вскоре Ричард, аббат монастыря Сент-Коломб в Сансе, и Манассия 8 июня 895 г. захватили Сане благодаря измене[819], объявили о низложении архиепископа и взяли его в плен; папа объявил им анафему, как и Рампону; Фульк, похоже, проявил некоторую снисходительность к этим нарушителям прав церкви — он полагал, что они ему еще пригодятся: пусть личные интересы были им важней интересов Карла, но во всяком случае они были врагами Эда. Он решительно отпустил грехи Рампону, своему родственнику, который уверял, что не присутствовал при покушении на Готье Сансского[820]; но он тщетно ходатайствовал за его сообщников перед папой, который оставил свой приговор в силе и обязал Фулька обнародовать его.

У Эда в этом краю, объятом столь сильными волнениями, еще были сторонники — епископ Франкон Неверский[821], монастырь Святого Мартина в Отёне[822] и монастырь Флавиньи. Действовал ли Карл заодно с Ричардом? Возможно, ведь Ричарда и его сообщников отлучили только в конце июня[823]. Бесспорно, что в первые месяцы 895 г. Карл и его сторонники чинили в Бургундии и на границах Западно-Франкского королевства сильные опустошения — в ущерб тем, кто держал сторону Эда. и в отместку, потому что этот король отобрал их владения во «Франкии»[824], чтобы распорядиться по своей воле. Представители обеих сторон убивали друг друга; расхищениям не было числа, грабежам — конца[825]. Тот период очень явственно остался в памяти поколений как «время, когда из-за раздоров, терзавших королевство, грабежи и разорения оставались безнаказанными; справедливое и несправедливое смешались; больше не было страха ни перед Богом, ни перед человеческими законами; царили только буйство и сила»[826].