Читать книгу "Найди свое счастье - Лора Мэрфи"

— В конверте поздравительная открытка родителям, — всхлипнула она. — В пятницу тридцать вторая годовщина их свадьбы.

Тед обнял ее, поглаживая по спине и успокаивая вдруг вырвавшимися словами нежности:

— Все пройдет, милая… — Но ласкал он не любимую женщину, а униженную и оскорбленную дочь Джеймсонов.

— Нет, Тед, — прошептала она, пытаясь высвободиться из его рук, хотя жаждала нежности. Ей так хотелось опереться на него, положиться на его силу, забыть все плохое и продлить наслаждение этим мигом.

Но в том-то и дело, что мигом. Было бы восхитительно чувствовать постоянно его тепло, прикосновение его рук, губ, быть в интимной близости с ним. Но мгновение не продлится, он отпустит ее и она окажется такой же одинокой, как всегда, почувствует еще большую опустошенность, чем когда-либо.

А Тед не выпускал ее из объятий, несмотря на легкий протест. Обнимая ее, согревая своим теплом, он чувствовал, как оттаивает сам. Как он может быть таким неумолимым, так сердиться и сочувствовать, искренне сострадать? Так ненавидеть, и так жаждать близости с ней?

Он приподнял ее голову, чтобы видеть лицо. В женских глазах боль, печаль, раскаяние и… любовь. Мог бы увидеть это и раньше.

Любовь.

— Дори, милая, я…

Тед поднял ее руку со своей груди, поднес к губам, поцеловал в ладонь и… опустил. Нет, его душа еще не оттаяла.

— Приготовь вещи Кэт, — мягко проговорил он. — Я отвезу дочку.

— Почему вы сердитесь?

Вопрос Кэт нарушил молчание, царившее, пока они не отъехали от дома достаточно далеко. Порывшись в брошенной на заднее сидение сумке, девочка достала новенькую бейсбольную кепку и, сорвав с себя "любимую" мамину, надела обновку, лихо сдвинув на затылок. Теперь отец мог видеть глаза дочери. Как никогда похожие на материнские — темные, выразительные, уязвленные.

— Почему ты решила, что я сержусь?

— Вы почти ничего не говорили, пока были у нас. Чем ближе мы подъезжаем к дому бабушки, тем быстрее вы едете и сильнее сжимаете руль. Если вы не хотели везти меня, мы могли подождать тетю Кэрол, и она захватила бы меня. Вы сердитесь, потому что я не сказала маме "до свиданья"?

Дорис просила его не лезть в ее родительские дела, но будь он проклят — разве Кэт ему не дочь? Он вправе вмешаться.

— Ты собираешься злиться на нее всегда?

— Может быть.

— Почему ты хочешь сделать ей больно, Кэт?

Девочка отвернулась, уставившись в боковое окошко.

— Она обманула меня, все испортила. У меня были две бабушки и два дедушки, и все любили меня, а теперь все рассердились.

— Все продолжают любить тебя, детка.

— А бабушка Эванджелин? — спросила она. — А дедушка Тейлор? Дядя Джим и дядя Стив? Я уже им не внучка и не племянница. Я даже не Тейлор. И никакая им не родственница. Боюсь, они уже не захотят меня видеть. Я знаю, что они возненавидели маму и могут возненавидеть меня тоже.

Притормозив, Тед свернул с дороги в первом подходящем месте. На автостоянке небольшого магазинчика остановил машину и повернулся лицом к дочери.

— Никто не будет ненавидеть тебя, Кэтти, — сказал он, снимая с нее кепку и проводя рукой по волосам. Таким мягким, гладким, шелковистым. Как у ее матери. — Никто ни в чем тебя не винит. Не знаю, как все изменится, детка. Думаю, ты это поймешь, пока будешь находиться в гостях. Никто и не вздумает вдруг разлюбить тебя.

— Если они возненавидят меня, я никогда не перестану ненавидеть ее, — упрямо заявила девочка. — Я лучше останусь с остальными родными, чем с мамой.

Ее слова только усугубили боль, пронзившую его, когда он увидел, как Кэт пытается сдержать слезы.

— Неужели ты такая злопамятная? — Тед взял ее руку и стал перебирать пальчики. — Я бы предпочел твою маму всем своим родственникам.

Высвободив руку и расстегнув ремень безопасности, она поднялась на колени на сиденье лицом к отцу.

— Нет, Тед, не говорите так. Вы же должны сердиться на нее, как и все остальные.

— Не получается что-то, золотце. Если я рассержусь на тебя, это же не значит, что я должен и возненавидеть, а? Что же, по-твоему, если ты сделала что-то не так, я уже не могу больше любить тебя?

— Но она солгала, Тед!

— Каждый может совершить ошибку, Кэт. Мама была очень молода, моложе твоей тети Софи, и ошиблась. Она ведь не собиралась причинить боль стольким людям. И не намеревалась сделать больно тебе. — Или ему самому, подумал он. Женщина была одна. Думала, что он уже никогда не вернется. И выбрала не лучший выход. Какую бы боль ни причинила всем, она ведь этого не хотела. — Послушай, солнышко, — продолжил он, притягивая дочь к себе. — Я не прошу тебя забыть обо всем и не надеюсь, что ты сделаешь вид, будто ничего не случилось. Понимаю, ты обижена, сердита и это естественно. Мы все в подобном положении. Просто помни: что бы мама ни сделала, она очень тебя любит. Помни, что и ей больно. И не зловредничай, чтобы досадить ей еще больше.

Обиженная упрямица долго выдерживала ласково требовательный отцовский взгляд, потом наконец кивнула и уселась как следует на сиденье. Подождав, пока он выедет на шоссе, она неожиданно выпалила:

— И вы сами тоже?

— Что тоже?

— Вы сказали, если я сделаю что-нибудь плохое, это не значит, что перестанете любить меня. Так вы любите меня?

Он бросил на дочь взгляд — она пялилась на свой грязно-зеленый гипс, как на самую важную для нее в данный момент вещь, — и улыбнулся. Девчонка чертовски нравится ему, признался он как-то Дорис. И привязался к ней, наслаждался, когда она рядом, и все это было чистой правдой. Но чем больше времени он проводил с Кэт, чем теснее становились отношения между ними, тем большую глубину приобретали его чувства к ней. Семейные узы, отцовская любовь гораздо больше, нежели привязанность и симпатия.

Дочь бросила на отца нетерпеливый взгляд и нахмурила брови.

— Так что? — требовательно спросила она.

— Трудно любить такую сердитую физиономию, — поддразнил он и, засмеявшись, приподнял ее подбородок. Кэт нахмурилась еще больше.

— Так любите?

Согнав с лица веселость, он серьезно ответил:

— Да, моя хорошая, и думаю, что очень.

Насупленная детская мордашка растаяла в улыбке.

— Конечно, любите. Я ваш единственный ребенок. Вы просто обязаны любить меня.

…Элиза Джеймсон вышла из дома, услышав шум машины, и Кэт бросилась к бабушке вприпрыжку, пока Тед доставал вещи дочери. Девочка пробудет в гостях до воскресного вечера, сказала Дорис, провожая их. Конечно, Кэт нуждалась в такой целительной разлуке, чтобы легче было простить свою мать, прочувствовав, как многого в жизни без нее не хватает.