Читать книгу "Шепот черных песков - Галина Долгая"

Отец Энлиль, не дай твоей дочери погибнуть

В подземном мире!

Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом

В подземном мире!

Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик

В подземном мире!

Твой самшит да не сломает плотник

В подземном мире!

Деве-владычице не дай погибнуть

В подземном мире![71]

Из камеры повеяло ветерком. Он принес запах сухой глины и алебастра. Камиум замолчала, приняв это за знак. В полной тишине ей послышался смешок, тихий разговор, опять смешок. Жрица открыла глаза. Прямо напротив нее в темноте камеры сияли зеленые огоньки, словно большая дикая кошка, затаившись, смотрела на свою жертву. «Иштар!» Камиум распознала богиню, сложила руки на груди и прошептала: «Благослови, Великая Царица!» В ответ послышался шум, и жрица различила слова: «Беги, жрица, беги… беги…» Она отпрянула, завалилась на спину, но не сводила глаз с пугающей темноты колыбели. Огоньки погасли. Тишина повисла в святилище. Камиум села, опершись ладонями о прохладный пол, озираясь, отметила, где выход – полоска света просочилась из дальнего угла сонной комнаты. Слабые лучики таяли на глазах. Жрица испугалась, что они совсем растворятся в темноте и тогда она не найдет выхода и навсегда останется блуждать в потемках Страны Без Возврата. Она поднялась во весь рост, быстро поклонилась спящим богам и, нетвердо ступая, вышла из храма.

В голове молоточками стучали слова: «Беги, беги…». Солнце ослепило жрицу, она не видела перед собой ничего, кроме белого света. Крепкие руки жрецов подхватили наложницу царя под руки и дворцовыми коридорами повели в Священные Покои Иштар.

На площади перед дворцом все было готово к празднику. В храмах Жертвоприношений пылали очаги для готовки мяса. Особо рьяные жители Маргуша, развязав языки крепким напитком, то и дело восхваляли Иштар. Уже приготовили ложе любви богини, а певцы под аккомпанемент бубнов и рожков спели хвалебные песни и перешли к истории ее любви и нисхождения возлюбленного Таммуз в Страну Без Возврата, где правила злобная сестра Иштар Эрешкигаль. Люди готовились к празднику, веря в силу молитвы своего царя и в его мужскую силу, способную посеять в лоно жрицы-богини столько семени, что она останется довольной и в ответ подарит людям добрый урожай и хороший приплод скота.

Царь, воздав восхваление богам, выпил чашу хаомы и в сопровождении свиты направился к алтарю праздника, туда, где его уже ждала обнаженная красавица Камиум, которая олицетворяла великую богиню и усердно служила Верховному жрецу Таммуз на ложе любви Иштар.

Верховный жрец вышел на дворцовую площадь. Под приветственные крики «А-лу-лу!» он прошел за ворота цитадели, где народ так же приветствовал царя. Охрана никого не подпускала к нему и осталась на страже, когда царь вошел в первое святилище. Вместе со жрецами он совершил ритуал поклонения богине, отведал жертвенного мяса, выпил еще одну чашу хаомы и по коридорам, которые отождествляли путь Таммуз в подземном царстве Эрешкигаль, вышел к покоям Иштар.

Царь был уже не молод. Стезя пылкого любовника тяготила его, но молодое тело красавицы еще привлекало упругостью и гладкостью кожи. Царь ласкал наложниц с таким же удовольствием, как когда-то свою царицу, но не так часто. Годы жизни уходили в прошлое, унося с собой и силы, и желания. Сейчас сил придавала хаома.

Выполнив положенный ритуал, предшествующий встрече божественных любовников, царь направился к ложу Иштар. Постояв перед открытой дверью в комнату, из которой доносился дивный аромат воскуренных трав, Верховный жрец перешагнул порог. Узкий проход обтекал ложе любви, сокрытое от глаз тонкими, окрашенными в красный цвет, льняными занавесями. Деревянные колонны, поддерживающие полог с четырех сторон ложа, были украшены снопами пшеницы, плодами яблок и груш, связанных в гирлянды. Из проемов над противоположной стеной внутрь просачивался яркий свет. Он падал на занавеси, и они алели, как лепестки мака, возбуждая страсть. Толстые зеленоватые циновки, словно травяной ковер, закрывали пол, а безупречно белые стены раздвигали пространство, создавая иллюзию парения в облаках.

О, Таммуз, отныне ты мой любовник!

Твоим вожделеньем я хочу насладиться.

Ты будешь мне мужем, я буду тебе женою,

Заложу для тебя колесницу из ляпис-лазури

С золотыми колесами, со спицами из рубинов,

И в нее запряжешь ты коней огромных;

В нашу обитель войди, в благовонье кедра,

И когда ты проникнешь в нашу обитель,

Те, что сидят на тронах, твои поцелуют ноги[72].

Ласково, как кошка, мурлыкала жрица, и от ее голоса мурашки побежали по коже царя. Он скинул конас и остался в одной набедренной повязке. Слуги подхватили одежду царя, развязали его сандалии и исчезли с глаз. Но Шарр-Ам и не видел никого. Он тянул момент ожидания, представляя, как за занавесями, на высоком ложе, раскинув руки для объятий, томится красавица Камиум. При мысли о ее божественном теле в чреслах царя запульсировала кровь. Раскрыв занавеси, он вошел в святая-святых храма Иштар. Земное воплощение богини, жрица любви, лежа на спине и повернув голову, смотрела на своего господина сияющими глазами, полными неги. Шарр-Ам скользнул взглядом по белому телу, готовому принять его. Остановившись на упругой груди – еще более белой в контрасте с сияющим ожерельем – облизнул губы, представив прохладную свежесть сосков, краснеющих, словно две скатившиеся бусинки сердолика. Не в силах стоять дольше, царь упал на жрицу, прижался к ней всем телом, подминая ее бедра и уткнувшись носом в плечо, аромат кожи которого сводил с ума…

* * *

Когда Камиум закричала в первый раз, труба возвестила о слиянии Иштар и Таммуз. Люди на площади, ответили дружным одобрением, подняв чаши с вином за царя и его возлюбленную. Только Кудим сидел смурной, не радуясь, не пригубляя вина, не отведав мяса.

Звуки трубы повторялись и повторялись. Захмелевшие люди начали обсуждать прелести царской чаровницы, знающей как ни кто другой все тонкости искусства любви.

– Мне бы хоть одним глазком посмотреть на нее, может быть, тогда мои чресла тоже оживут, – вытирая жир на губах, прошамкал щербатый старик и расхохотался, довольный своей шуткой.

Кудим сцепил пальцы. «Зачем я здесь?» Он не находил ответа на свой вопрос и истуканом продолжал сидеть среди чавкающих, пьющих и посмеивающихся людей. Каждый звук трубы бил по сердцу. Кудим готов был бежать в царские покои, чтобы выдернуть Камиум из-под старого жреца. «Осел, на что я надеялся? Разве лев отпустит такую козочку?» – корил он себя за мечтания и любовь, поразившую его. «Лев… – он ухмыльнулся, вспомнив свой подарок, – но не я тот лев!» Кудим резко встал и пошел за конем. Звук трубы догнал его и ударил в спину. «Сколько можно?.. Прав был старец, такая жрица любви и мертвого возбудит!» Запрыгнув в седло, Кудим ударил коня по бокам и помчался к реке.