Читать книгу "Эвотон: начало - Андрей Крыжевский"

Тем временем корабль начал плавно подниматься над землёй. Позади, в небе, освещённом россыпью звёзд, появились инопланетные корабли.

На другом фланге проявилась активность патрийцев, которые готовились эвотонировать полностью растерянных и беззащитных абсидеумов. Первая шеренга их колонны начала терять бойцов одного за другим. Именно в этот момент рядом пронеслась Злата, возникнув в пространстве несколько раз в разных его точках. Примечательно, что никто из пришельцев не отреагировал на её появление.

Землянин и патрийка синхронно двигались сквозь пространство примерно с одинаковой скоростью. Первой в вихрь вошла Злата, и только через пару секунд это повторил одессит!..

* * *

Пётр и Алон наступали на Алмия. Пришелец избрал оборонительную тактику и то и дело ставил блоки. Учитывая отобранную у Алона катану, абсидеум ловко орудовал двумя мечами. Вилирий отдал свой клинок израильтянину, а сам мысленно вызвал окно управления функциями космического корабля, пытаясь взломать установленную защиту, чтобы программно отключить Магнит.

Алмий отступал назад, отбиваясь от хлёстких ударов землян. Понимая, что так он ничего не изменит, пришелец решил задействовать свои инопланетные способности, начав нечестную игру. Парируя очередной удар Алона, другой рукой, не отпуская рукоять меча, Алмий начал процесс эвотонирования, охотно отсчитывая драгоценные секунды. Земляне почувствовали сильную слабость, неприятный и подавляющий шум в голове: двух-трёх секунд эвотонирования хватило для того, чтобы существенно обессилить бойцов. Воспользовавшись мгновением, Алмий нанёс Петру короткий без вращений диагональный удар в верхнюю часть тела, задев грудную клетку. Не теряя набранного темпа, пришелец пронёсся мимо него, разворачиваясь на ходу и замахиваясь катаной через голову для нанесения длинного горизонтального удара в шею, чтобы поставить с ним жирную точку. В последний момент, когда взгляд инопланетянина полностью сконцентрировался на голове Петра, клинок абсидеума наткнулся на резко подставленную Алоном катану и отскочил в сторону. Алмий попятился назад на сложенные вместе и аккуратно закреплённые грузовые контейнеры, немного потеряв чувство равновесия.

Вилирий пытался подобрать коды, просматривая огромные массивы на голограмме, которые проносились в пространстве с большой скоростью. Он не слышал и не видел ничего из того, что находилось за пределами этого набора элементов языка программирования. Его нервный взгляд говорил о том, что успех оставил его попытки без внимания. Диана стояла возле него, со страхом и переживаниями наблюдала за поединком землян и пришельца. Юва лежала без сознания неподалёку. Её руки были аккуратно уложены вдоль тела благодаря стараниям американки.

Пётр набрался сил и накинулся на Алмия с новой порцией энтузиазма, составив компанию уже немного морально подуставшему Алону. Почувствовав прилив сил россиянина, он открыл в себе второе дыхание. Конечно, Алмий заметил эти изменения и постарался пресечь их в корне. Он наклонился и выставил мечи в стороны от себя под углом в девяносто градусов. Не прошло и секунды, как он с криком помчался на бойцов, стараясь проскользнуть между ними, ранив в ноги, а то и вовсе отрубив их. Земляне подпрыгнули вверх в тот самый момент, когда лезвия клинков абсидеума должны были соприкоснуться с поражаемой поверхностью. Оказавшись к ним спиной, он почувствовал серию болезненных рассекающих и довольно глубоких ударов обоих мечей. Заваливаясь на руки, он, тем не менее, не собирался сдаваться и падать, что означало бы проигрыш. Упершись пальцами в поверхность и не останавливаясь, пришелец несколько раз перекинулся через себя, не подпуская набегавших врагов слишком близко. След из голубой крови показывал им дорогу к цели.

Развернувшись к ним лицом и поднявшись на ноги во весь рост, он вызвал перед собой голограмму и проследил взглядом за серией выбранных им команд. Позади него, правее – как раз напротив россиянина, открылось отверстие, из которого вывалились несколько Пауков, устремившихся к ближайшей цели – Петру.

Землянин, поймав порыв воодушевления, бросился им навстречу. Первый из них, приготовившись заранее, подпрыгнул в воздух, чтобы оказаться непосредственно на груди Петра, спуститься до пояса и отключить Восстановитель. Но замах катаны был настолько широким, что последовавший удар с лёгкостью и невероятным ускорением отшвырнул робота в сторону. Продолжая двигаться, землянин вертикальным ударом разрубил верхний слой металлической поверхности следующего Паука, отчего клинок глубоко вошёл внутрь. Подняв меч, а вместе с ним и повисшего робота, который своими ножками совершал хаотичные движения, Пётр выбрал необходимую высоту, чтобы очередной Паук не взлетел над катаной, а кинулся на неё. Правой рукой он нащупал пистолет и немедленно направил его на скопившихся роботов, после чего нажал на курок. Пронёсшаяся в нескольких миллиметрах от стали плазма не оставила от основной части Пауков и мокрого места, разнеся в стороны лишь опаленные и тлеющие мелкие куски…

Из-за вынужденного одиночества израильтянина Алмий решительно наступал и наносил удары один за другим без остановки, пытаясь сломить противника. Серия из диагональных и горизонтальных рубящих ударов не прекращалась. Блоки Алона становились слабее под натиском пришельца. Атаки двух катан против одной постепенно приносили свои плоды. Наконец, вложив в очередной удар всю свою силу, энергию и мощь, абсидеум хлёстко выбил из руки Алона меч. Последний со звоном ударился о колонну между основанием и потолком, по которой тянулись прозрачные трубы, наполненные какой-то непонятной жидкостью и выходившие, судя по всему, из нижних отсеков корабля. Сорвав с землянина Восстановитель, Алмий отшвырнул его в сторону лежащей катаны.

– Теперь твои раны не затянутся, а кровотечение не прекратится. Скоро ты сдохнешь!.. – сказал ему Алмий.

Алон устало откинул голову назад и посмотрел в потолок, который находился довольно высоко над ним. От такой непропорциональности у него начала кружиться голова. Но виной этому была не только диспропорция в размерах. Пространство вокруг них выглядело неестественно… Словно во сне: порой казалось, что оно наполнено какой-то субстанцией и переливается волнами. Его затошнило, а кровь не останавливалась.

– Мне нравится человечество! – инопланетянин угрожающе приложил острие клинка к горлу Алона. – Человеческая отвага, стремление бороться за правое дело ради тех, кто, может быть, никогда не оценит этого благородства, – пришелец тяжело дышал и говорил отрывками. – А ещё нравится ваша моральность в сравнении с другими представителями вашей расы. Почти полное отсутствие страха, неприменение силы там, где можно обойтись без неё, забота об остальном мире не для наживы, но ради его благополучия! Да!.. Отлично вас выдрессировал Вилирий. Клаудеумы гордились бы своим детищем, будь они живы!

– Хватит… – хрипло проговорил неподвижный землянин. – Отсекай уже!

Алмий отбросил один из клинков, обхватив рукоять другого обеими руками. Он поднял свой меч над умирающим телом.

– Вилирий прав! Во мне постоянно борются два существа. Абсидеумы созданы бесчувственными, с холодной логикой, где нет места всяким эмоциям. Мы – типичное порождение эгоизма, заботящегося лишь о собственном благополучии. Любой из нас повинуется вовсе не из-за страха, а потому, что ставит своё развитие выше всего остального, добиваясь его любыми средствами. Даже выше своих хозяев… Нет более опасного раба! Но так уж устроена природа сознания: тяжело оставаться нейтральным. Тяжело сохранять спокойствие и безразличие! Они постоянно выедают твой мозг, – Алмий перешёл на повышенный и отчаянный голос, – когда осознаешь, что что-то пошло не так! Что система работает против пространства, а значит – против себя самой! И как бы мне не хотелось оправдать прагматичное насилие, каждый раз просыпается эта долбаная мораль, которая стремится осложнить мою жизнь и моё беспрепятственное развитие! И я, сукин сын, начинаю сомневаться в объективности и беспристрастности божественной силы! – пришелец вопил во всё горло. – Зачем нужна мораль?! Кто-нибудь объяснит мне её жизненную необходимость в нашем мире?! Где же ваша мораль сейчас? Бросить ли мне тебя подыхать и испытывать страшную боль ещё четыре минуты, или облегчить твою участь, отрубив голову? Я выбираю второе, будь я проклят!