Читать книгу "Рыцарь Шестопер. Новый дом - Федор Соколовский"

Размышления закончились у двери. Их с Брониславом комната оказалась пуста. Только и горела на столе одинокая, видимо недавно зажженная свеча. Зато некие смешки и возня уже явственно слышались из комнаты, предоставленной «пациенткам» Агапа Гирчина. Значит, приятель уже там и времени зря не теряет. Две комнаты, доставшиеся десяти воинам сопровождения, пока еще тоже пустовали. Ребята могли себе позволить лишних полчасика посидеть в общем зале и расслабиться за счет графа Ферро. К тому же во время ночлега один из них по установленной десятником очереди обязан был нести караул в коридоре. О подобных предосторожностях еще в замке власнеч распорядился.

А вот графская дочь вроде как находилась в отведенной ей комнате, которую вынуждена была делить со своей служанкой. И дверь плотно прикрыта.

«Может, оно все и к лучшему? – мелькнула мысль у замершего в нерешительности рыцаря. – Или все-таки постучаться?..»

И тут же понял, что течением событий он не управляет. Полураздетая Алманзи выпорхнула в коридор.

– Ах, Грин! Ты мне так вскружил голову своими песнями, что я сразу не усну. Поэтому расскажи мне что-нибудь успокоительное…

Она проскользнула мимо рыцаря в дверь его комнаты, осмотрелась и прислушалась. Догадалась, что баронета здесь нет и уже не будет, и мило покраснела.

– Ты ведь не хочешь меня скомпрометировать? Тогда сейчас же закрой дверь. Иначе мне придется немедленно уйти!

Хотелось не к месту съязвить, что тебя, мол, и так сюда никто не звал, но графиня успела снять платье еще в своей комнате и осталась в длинной сорочке, весьма напоминающей ночную. Вид у нее был соблазнительный, а воркующий, низкий, грудной голос юной красотки всколыхнул в Василии все его подспудные и явные желания.

«Куда уж больше тебя компрометировать? – мелькнула мысль. – Если даже прислуга в корчме догадалась, что эту ночь мы проведем вместе?»

Шаги навстречу друг другу – и два тела сплелись в жарком объятии, а губы слились в длительном, страстном поцелуе. Сознание у Грина на несколько минут словно померкло, глаза почти ничего не видели, а руки жили своей собственной жизнью: гладили самые аппетитные места тела Алманзи.

Хорошо хоть опыт и житейская мудрость советовали не спешить, а растягивать удовольствие. Ведь все, все успеется и будет божественно!..

Он очень удивился, когда понял, что Алманзи оказывает небольшое, но настойчивое сопротивление. А потом и освободившиеся из его плена губы зашептали томно и страстно:

– Милый! Ты такой сильный, ласковый и красивый!.. И умный!.. Так что понимаешь, что женщинам порой нельзя… Тем более в первый раз… Ты ведь знаешь! Ты поймешь! И не обидишься, что я сейчас уйду? А эти наши поцелуи – аванс на завтра. Завтра мы сможем все. Умоляю тебя, потерпи всего лишь один день! И не вини, что пришла сейчас. Иначе я не смогла бы заснуть, не ощутив силу твоего влечения ко мне, не измерив его твоим дыханием и крепостью объятий! Милый… милый…

Она потихоньку выскользнула из объятий. Напоследок поцеловала ошеломленного Грина в щеку и легкой тенью устремилась к двери. Выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, и умчалась в свою комнату.

Василий пытался отдышаться и хоть как-то прийти в себя. «Что это было?! Меня обманули в ожиданиях или в самом деле одарили щедрым авансом? Твою комиссара дивизию! Лучше бы она совсем ко мне не заходила! Сама-то теперь уснет счастливая, а мне всю ночь ворочаться? Да под стоны из-за стенки? Вот же не повезло так не повезло…»

В соседней комнате и в самом деле некие звуки нарастали крещендо. Завистливый баронет, видимо, пытался делом доказать, что он более достойный любовник.

На ватных ногах Грин подошел к кровати, сел и стал снимать сапоги. Сонливость уже начала сковывать веки. «Так даже лучше, – лениво ворочались мысли, – уж точно высплюсь после такого облома. Тот еще стресс получился! Вначале рай в руках… А потом фьють, и дырка от бублика… Вот так и зарабатывают инсульты в молодом теле. Хм… надо еще пояс снять, неудобно ведь будет… Ага, и артефакт не мешало бы снять…»

Но только он коснулся щекой подушки да поднял ноги на кровать, как расслабленно засопел в блаженном сне. Похоже, что выпивка и сытный ужин тоже сделали свое дело. На лице Грина застыла довольная улыбка: «Завтра! Завтра у нас все получится…»

Глава двадцать седьмая

Растерзанные надежды

Вот с этой окаменевшей улыбкой идиота на лице Шестопер утром и проснулся. Тело будто одеревенело, поскольку одежду он так и не снял. Да еще в районе печени не просто грело, а уже изрядно припекало. Такое впечатление, что туда кто-то пару угольков раскаленных сунул. Чуть слабее, но тоже припекало в районе левой лопатки.

Постанывая да покряхтывая, как старик, рыцарь уселся на кровати, стал себя ощупывать, разминать лицо непослушными руками и осматриваться. За небольшим оконцем только-только занимался рассвет.

В районе печени не просто жгло, а еще и светилось что-то. И только отцепив от пояса странно светящийся изнутри мешочек, Грин припомнил, что в нем: «Та самая шайба-оберег, которая превратилась в стеклянную каплю! Бронислав потребовать ее назад не торопится, а я тоже позабыл… Ну и чего она так странно накалилась? Ткань не прожигает, а вот телу чувствительно… Жжет, собака! Водолаза ему в почки вместе с комиссаром! За что меня так?! – Он отложил мешочек в сторону и вновь ощутил жжение на лопатке. – А туда какая тварь заползла? Неужели клоп гигантский?..»

Благодаря колдовству от подобного бича Средних веков этот мир был в общем-то избавлен. Но подсознательно Грин ожидал и нечто худшее. Если тут есть умертвия, то почему бы не существовать кровососущим сороконожкам? Да и какую иную причину придумать для такого неудобства?

Снял одежки вплоть до рубахи и начал их осматривать. И ничего не оставалось, как озадаченно хмыкать и ощупывать обуглившуюся ткань добротного камзола. Немного выгорело, этакая полоска сантиметров в десять и толщиной в два. Она словно наискосок уходила в глубину ткани и там соприкасалась с рубашкой. А уж на ней просто пыталось протлеть пятнышко сантиметра три в диаметре. Оно и припекало, создавая впечатление появившегося на коже кровососа.

Пофыркав, Райкалин ничего иного не придумал, как пробормотать вслух:

– Либо это в меня лазером только что стреляли, либо остекленевшая шайба чудит. Скорей всего последнее. Значит, не пора ли мне выкинуть эту вещицу? Или все-таки дождаться встречи с Гонтой и посоветоваться с ним? Да заодно попросить присмотреться к тому, что у меня на шее? Если уж он не увидит, тогда это точно та самая легендарная святыня…

Пока он осматривал да ощупывал вещи, видоизмененный оберег постепенно угас, а ткань чуть ли не сразу перестала тлеть. То есть некая взаимосвязь между этими процессами в любом случае существовала. Но сколько он ни касался рукой стеклянной капли, она оставалась прохладной и безразличной ко всему.

Но и одеревенелость во всем теле исчезла окончательно. «Вдруг эта штуковина все равно осталась оберегом? И тогда по логике она меня и от гигантского клопа должна защищать. Тот вполз на меня или с потолка спрыгнул и давай прогрызаться к телу, а капля его раз – и спалила к лебедям! Складно? Нет… Ну и ладно! Теперь бы придумать, как и чем заштопать прореху… Иначе стыдно будет появиться перед Зареславой… О-о-о!..» – мысленно застонал он, вспомнив о ведьме и о своих недавних чувствах к ней. Чувства вроде никуда не делись. Но вот Алманзи и предвкушение обещанного сегодняшнего рая все как-то спутали, перевернули с ног на голову. К какому берегу пристать? Что выбрать? Как определиться?