Читать книгу "Дерзкая овечка, или Как охмурить своего босса - Полина Раевская"

– Эй, чего это ты раскомандовался? – возмутилась я. – Никуда я с тобой не пойду!

– Пойдешь, пойдешь, как миленькая пойдешь! – Петров и раньше не тянул на роль сказочного принца, теперь и вовсе превратился в злобного колдуна. – Хотелось бы тебе напомнить, – прошипел он, – что ты совершила как минимум два, а то и три уголовно наказуемых деяния. Довела меня до беспомощного состояния, причинила вред здоровью Светланы и лишила ее свободы. Это вообще отдельная статья. Санкции сейчас и не вспомню, но исправительными работами вряд ли отделаешься!

Решимость в голосе шефа, молнии, которые он метал в моем направлении, – все это свидетельствовало о том, что он шутить не намерен.

Единственное, что мне оставалось в подобной ситуации, это пустить в ход свое самое главное оружие – громкие и безутешные слезы. Старательно размазывая их по лицу, заботясь о том, чтобы тушь оставляла жирные следы (для усиления эффекта), я бормотала нечто нечленораздельное про то, что не хотела, не специально и вообще «так получилось».

Расчет оказался верным – пущенные стрелы достигли цели: судя по виду Петрова, тот, мягко говоря, находился в замешательстве. Видимо решив, что у меня обычная истерика, а может, просто потому, что соскучился (второй вариант менее вероятен, но зато более приятен), Сергей подошел ко мне, взял за плечи и, притянув к себе, страстно поцеловал в губы.

Раздался грохот – это Ольга, наблюдавшая картину через стекла межкомнатных дверей, уронила молоток. И, судя по ее дикому воплю, прямо себе на ногу.

– Не обращайте внимания! – тут же прокричала она голосом, в котором слышалась плохо скрываемая боль, – и вообще, ведите себя так, будто меня тут нет. А меня, собственно, и нет. Мне тут окошки помыть нужно, а то, знаете ли, ужасно грязные и…

Что именно следовало за «и», узнать нам оказалось не суждено, так как внезапно раздавшийся грохот разлетающегося стекла прервал Ольгину пламенную речь. Поначалу я решила, что это она сама грохнула по нему молотком, но раздробленный деревянный косяк входной двери и отскочившая от него щепка опровергли эту теорию.

– Ложись! – крикнул Сергей и повалил меня на пол, накрывая своим телом. Осознавав, что произошло, я принялась биться под ним, словно пойманная в силки птица.

– Пусти! – кричала сдавленно, – там Ольга! Оля, Оленька, с тобой все в порядке?!

– Ага, – растерянно проговорила подруга, появляясь в дверном проеме. – Кажется… – не слишком уверенно добавила она и, отняв от уха руку, вперила в нее свой взгляд. – Ой, кровь, – прошептала подруга перед тем, как грохнуться в обморок…

* * *

– Это произвол! – вопила подруга два часа спустя. – Я буду жаловаться! – кричала она, колотя кулаками в незапертую, между прочим, дверь. Затем, окончательно войдя в роль героини «Кавказской пленницы», принялась крушить дорогой фарфор.

Я наблюдала за происходящим с дзен-спокойствием.

Наконец Ольге надоела роль пациентки психиатрической клиники, и она тут же примерила на себя другую – гордой, не сломленной врагами партизанки. Всем своим видом она демонстрировала, что никакие пытки, никакие угрозы не заставят ее изменить своей позиции и выдать врагам тайны.

Как назло, враги никакие тайны выпытывать не собирались и даже не появлялись в комнате, поэтому героизм пропадал зря. Даже обидно как-то стало.

Может, пойти намекнуть Стершину, чтобы он провел допрос и узнал, целовалась Ольга в восьмом классе с Ромкой Овечкиным или нет? Мне она так за годы дружбы и не призналась, возмущенно отрицая даже возможность подобного, ведь Ромка был моей первой любовью. Но меня всегда не покидало ощущение, что подружка мне врет. Во всяком случае, основания подозревать это у меня имелись.

Хотя, с другой стороны, на кой ляд мне эта информация спустя столько лет? Может, пусть Стершин лучше выпытает секрет Олькиных маринованных огурчиков? Уж что она в них такое кладет, что они получаются такими вкусными, никак выяснить не могу. А тут такой шанс!

Или все же не стоит? Кто его знает, какие у эсбэшника методы допроса: а ну как иголки под ногти станут совать? Ну их, эти огурцы, к чертовой бабушке – такой ценой точно в горле застрянут.

Тем более мне все равно было не успеть за меняющимися Ольгиными образами – я только подумала о том, чтобы обратиться к Стершину, как ей уже надоела роль отважного партизана. Она плюхнулась на диван и потянулась к стоящей на столе вазе с фруктами. Схватив из нее пузатую краснощекую грушу, смачно вонзила зубы прямо в спелую мякоть. Истекаемый соком фрукт вымазал ее с ног до головы. Вздохнув, я протянула ей носовой платок, который она тут же презрительно отвергла.

– Вот еще, – пробормотала она, – и демонстративно вытерла руки о диван, а лицо – о шторы.

– Оля, ну что ты творишь? – с укоризной покачала я головой.

– Нормально так, да? – возмутилась подруга. – Нас похищают, а мы еще об их имуществе переживать должны?

– Никто нас не похищал. Просто отвезли в безопасное убежище. В наших же интересах, особенно твоих, – сделав акцент на последнем слове и выразительно посмотрев на залепленное пластырем ухо, проговорила я, но подруга и не думала успокаиваться.

– Я хочу к мужу! – свирепо сверкая глазами, парировала она. – У него в офисе мне никакая опасность не угрожает! Да и вообще не угрожает – покушались, Лер, явно на тебя, просто мишень перепутали!

– Тем более! Оль, не бросай меня, а! – пустила я в ход главный «козырь».

– Ладно уж, – выразительно вздохнув, пробормотала подруга, – что с тобой делать, а?

В ответ я лишь развела руками, нацепив на лицо извиняющееся, полное раскаяния выражение.

В ту ночь мне так и не удалось сомкнуть глаз до утра – я все ждала, что Петров придет обсудить наши дела. Ну, вопросы там какие-то, его интересующие, задаст, о моем самочувствии поинтересуется или…

Что кроется за этим самым «или», думать я себе не позволяла. Но Сергей не посетил мои покои. Впрочем, не явился он и на завтрак. И только к обеду почтил нашу порядком заскучавшую компанию своим присутствием.

Устало положив ноги на диванную банкетку, закинув руки за голову, он смотрел на меня через полуприкрытые веки и молчал. Под его взглядом мне стало неловко. В то время как Ольга и не думала мне помогать, а лишь ехидно хмыкала, бросая красноречивые взгляды то на меня, то на Сергея.

Не выдержав затянувшейся паузы, прочистив горло, я наконец, поинтересовалась:

– Удалось что-нибудь выяснить? Задержали преступника, который стрелял в Ольгу?

Выдержав мхатовскую (не иначе) паузу, Серпал только неопределенно пожал плечами.

– Зацепки есть, но… Ничего определенного сказать пока не могу. Кроме разве только того, что пропал Илья. Помнишь его? Аванесян.

Я медленно кивнула.

– Понимаешь, – продолжил шеф, – вашу так называемую «конспиративную квартиру» мы обнаружили довольно быстро. Но решили ничего не предпринимать. Нам казалось, что таким образом охранять тебя будет даже легче: ничего не подозревая, ты, по крайней мере, и попыток к бегству не предпримешь, как раньше. – Мужчина помолчал немного, будто борясь с волнением, а затем продолжил: – Лер, о том, где ты находишься, знал очень узкий круг лиц. В общем… Тот мой визит… Он импульсивным был… Миша меня отговаривал, но я… Лер, я соскучился, – заявил Сергей так просто, что сердце мое сначала сжалось сильно-сильно, а потом расширилось до таких невероятных размеров, что рисковало разорваться вовсе.