Читать книгу "Идеальный выбор - Стелла Даффи"

Клуб закрыли рано — в три часа утра; завершили субботний вечер цветистым росчерком — последним танцем Софии, последним шансом собрать чаевые. Сверхприбыли всех и каждого пошли в прощальную складчину для Софии. Девушки отменно потрудились, подстегиваемые предстоящей вечеринкой, выкладывались перед клиентами, чтобы отдать заработанное Софии, при том что каждая отлично ведала о более ценном вложении карманных денег. Стоило последнему посетителю взобраться, спотыкаясь, по лестнице и выйти на улицу, как танцовщицы вымыли бокалы, вытерли столы, зажгли новые свечи, выровняли стулья, откупорили шампанское и веселье началось всерьез. Девушки ради праздника принарядились, а Денни танцевал для них под «Разденем босса догола». Он репетировал с Каролиной по утрам всю неделю, Джозефа и трех других вышибал привлекли в соучастники. Силком затащили, говорили они, но Каролина шепнула, что Джозеф упивался каждой минутой выступления. Софию завалили подарками — для ребенка, для нее лично, для дома и на счастье. Подарками в расчете на скорое возвращение — в виде малюсенького сексуального нижнего белья, одежды, которую София уже и забыла, как надо носить. Ей надавали обещаний — и София не сомневалась, что некоторые будут выполнены; остальные предложения были слишком пьяными, чтобы вспоминать о них на следующий день, а тем паче через полгода, когда ей понадобятся няньки-добровольцы. Но обещания давались от всей души, как и прочие пустые клятвы и признания в вечной любви, — со святой верой в каждое произносимое слово.

Выпивка, смех, танцы. Четверо девушек танцевали по-настоящему. София, Хелен, Сандра, Каролина танцевали для себя, резвились и веселились. Впрочем, так было всегда, независимо от того, для кого они танцевали, но сейчас они были свободнее, чем когда-либо. Танцевали друг для друга. Я показываю, ты повторяешь, следи за мной, а потом давай сама, а потом она, и снова мы, и опять я. Танцевали то, чем для них танец был изначально, прежде чем он стал работой, прежде чем стал карьерой. Когда движение было самым главным. Когда еще и в помине не было стертых в кровь пальцев, растянутых связок, аплодирующей публики и довольных клиентов — лишь собственное удовольствие. Танцевали так, словно тело участвовало в игре, в одной большой игре. Двигались на виду у завороженных соглядатаев и не обращали на них внимания, не смотрелись ни в чьи глаза, только в свои. Танец ради радости танца, райский танец, никаких уловок, целиком здесь, в вихре, удерживая время в пространстве, покуда музыка терпит, и без передышки, пока не кончится то, ради чего стоит продолжать. Четверка наконец устала. Одна за другой девушки повалилась на стулья, оставив Софию одну. Сольный танец, неподвижный танец — и все же танец. София длит мгновение — украшение мелодии — и валится на пол под убывающий ритм, умирающий ритм, еле живая.

Потом слезы, поцелуи, смех, Джозефа рвет — он перебрал водки, но он все равно обещает не оставлять Софию в беде; Сандра рыдает над последней серией своей любви, в которой вожделенная натуралка опять ее бросает; Хелен отваливает домой к спящим детям и усыпительному наркотику; Денни и Каролина клянутся друг другу в вечной пьяной страсти. Наконец все взбираются по темной лестнице и каждый вываливается в свой собственный рассвет. София до сих пор точно не знает, с какой стороны встает ее солнце.

Поздней ночью или почти днем София махнула таксисту Мэтту и попыталась впервые в жизни завести с ним беседу.

— Привет, Мэтт.

Если он и удивился ее смелости, то виду не подал. Мэтт глянул на Софию в полуоткрытое окошко и промолчал, кивая головой в такт Джиму Кройсу.

София запихнула подарки и пакеты на заднее сиденье, потом уселась сама.

— Крауч-Энд, пожалуйста, Вест-Хилл… ну да ты знаешь.

Пожатием плеч Мэтт выразил согласие, завел машину, и они поехали.

Ни один из них не заметил молодого человека, наблюдавшего из темного угла, как они отъезжают.

Устроившись среди пакетов и надорванных подарочных оберток, София сообщила:

— Сегодня — мой последний день на работе.

Мэтт не сводил глаз с дороги, игнорируя попытки Софии поймать его взгляд в зеркале.

— Я беременна. Потому и ушла с работы. Не могу больше танцевать. По крайней мере, пока не рожу. Впрочем, скоро обратно вернусь.

Мэтт переключил передачу, увеличив скорость.

София выждала пять минут и попыталась снова:

— Извини, мы обычно не разговариваем, мне никогда и не хотелось поговорить. То есть не то чтобы совсем никогда, но не после смены — точно. Но сегодня я немного взволнована, и, наверное, мне грустно оттого, что все кончилось. Моя работа. На время. И когда она возобновится, хрен знает. Вот уж не думала, что этот день наступит. Не верила, что наступит. — София посмотрела в окно, мимо проносился Риджентс-парк. — Ну… в общем, Мэтт, я ухожу. И больше тебя не увижу. Некоторое время. Да?

Мэтт молча включил радиосвязь, по которой диспетчер передал ему заказ — Мусвелл-Хилл. София откинулась на спинку сиденья, не зная, то ли аплодировать упорству с которым он следует установленному обычаю, то ли злиться на его нежелание хотя бы раз нарушить обет молчания. К тому времени, когда он высадил ее, София решила, что Мэтт прав, а она повела себя как идиотка, норовя его разговорить. Она чувствовала себя страшно неловко, но Мэтта нельзя было не поздравить с несгибаемой стойкостью, с которой он следовал собственным правилам.

Получив квитанцию, София протянула ему двадцать фунтов чаевых:

— Мы ведь в последний раз видимся, да?

Мэтт помотал головой и медленно тронулся с места.

София просунула руку в окошко, ее голос зазвучал настойчивее, слишком громко для раннего утра:

— И потом, мне стыдно за то, что я пыталась с тобой поговорить.

Мэтт притормозил, взял бумажку и, свернув, сунул в карман рубашки. Кивнул, улыбнулся и поехал прочь. София слышала, как он подпевает Джиму, пока его машина не свернула за угол.

Тридцать шесть

Бросив работу, первую неделю София чувствовала себя нормально. Не замечательно, но и не очень плохо. Привыкала к безделью, приспосабливалась к свободным вечерам. Смотрела телевизор — до и после полуночи. Солнце теперь будило ее, а не укладывало спать. София чистила ящики стола и гардероб, выкидывала старые бумажки, неношеную одежду — освобождала место для вещей, которые теперь придется купить. Если только она заставит себя пойти в магазин. А лучше заказать по каталогу «Будущая мать». Или, самое заманчивое, взять настойчиво предлагаемые Бет одежки, в которые ее дети уже не влезали. Двойняшки росли с ошеломляющей скоростью, и минималистская красота просторной родительской спальни была жестоко изуродована двойными рядами испачканных в молоке распашонок, двумя сумками для транспортировки младенцев и шикарным набором миниатюрных вещичек от-кутюр, ставших ненужными. Бет смирилась с тем, что два маленьких человечка свели на нет попытку привнести порядок в ее хаотическую жизнь, но следы канувших в небытие дней ее сильно раздражали. София сообразила, что магазинный кошмар ей еще долго не грозит, по крайней мере, окунаться в него ради детской одежды ей в ближайшее время не придется. В отличие от советов, как правильно загорать — прикрыв соски и помня о демаркационной линии, отделяющей живот от лобка, — гнездование не значилось в учебниках, по которым она познавала мир.