Читать книгу "Развод - Майк Гейл"

Суббота, 13 марта 1999 года

12.03

Я на кухне готовлюсь выпить чаю, когда раздается звонок в дверь. Тяжело вздохнув, я иду через прихожую, выхожу из квартиры и направляюсь через вестибюль к входной двери. Открываю дверь и вижу на пороге Джима. Я совершенно уверенна, что он не в своем уме, ведь именно он заставил меня испытать самое большое унижение в моей жизни. И вот он стоит сейчас на пороге, одна нога немного впереди другой, как будто он принял боксерскую стойку, готовясь нанести удар. Он в голубых «Ливайсах», подаренных мною на его день рождения, адидасовских кроссовках, подаренных мною на Рождество, в футболке с надписью «Революция битников» на груди, которую я прошлым летом купила в магазине на Эндел-стрит, и серой парке из плотной ткани, которую я купила ему в универмаге «Селфриджес» в подарок к последнему дню рождения. Я почти уверена, что единственный предмет одежды на нем, купленный не мною, — это широкие трусы, поскольку я всегда чувствовала ужасную неловкость, покупая мужское нижнее белье.

Он пришел сюда впервые за эти три месяца. После возвращения из Эдинбурга, мне кажется, мы всего лишь одну ночь провели под общей крышей. Джим спал в свободной комнате, и когда я проснулась, то увидела, что он упаковывает какие-то свои вещи в две сумки. Я, чтобы не присутствовать при этом, вышла из квартиры и пошла по улице куда глаза глядят. Дойдя до магазина на Бродвее, я купила пачку сигарет. После его ухода и после того, как я немного пришла в себя, ко мне приехала Джейн и несколько ночей пробыла со мной. К счастью, моя начальница отнеслась ко мне с симпатией и участием: объединив все причитающиеся мне отгулы и присовокупив к ним еще несколько дней, она дала мне неделю отпуска, которую мы с Джейн провели в Мадриде. Уикенд после моего возвращения из Испании был, наверное, самым трудным временем в моей жизни. Уикенды как будто специально созданы для живущих вместе пар, а я вдруг перестала быть частью пары, и оказалось, что мне и делать-то нечего. Когда вы живете вместе, то вас не особенно волнует отсутствие дел, да и само ничегонеделание. Больше того, вы с нетерпением ждете, когда такое время настанет.

Я и Джим встречались для того, чтобы поговорить о наших делах. Он сказал, что за время, которое мы живем врозь, пришел к заключению, что самое лучшее для нас — это расстаться навсегда. По его словам, он не знает, чего именно хочет от жизни, но уверен, наша прежняя жизнь — это не то, что ему нужно. Даже однажды извинился, что втянул меня в это, хотя, по-моему, он сказал это лишь для того, чтобы показаться милым и добрым, а на самом деле заставил меня заплакать. Я лишь сказала ему, что не понимаю причины такой внезапной перемены.

Во время нашего объяснения он практически не смотрел на меня. Он сказал, что уже давно стал чувствовать себя так, как будто мы сидим на какой-то конвейерной ленте и она несет нас по жизни, а наши планы завести ребенка сделали это ощущение еще более отчетливым. Он сказал, что его постоянно гнетет ощущение того, что он совершил какую-то ужасную ошибку. Он сказал, что не хочет однажды утром проснуться и спросить себя: «Что это? Во что превратилась моя жизнь?» Он сказал, что, как ему кажется, он все еще любит меня, но думает, что одной этой любви уже недостаточно. Я спросила его, могу ли я сказать ему что-то такое, что изменит его отношение к жизни и ко мне, но он ответил «нет». Все сказанное им, и в особенности это «нет», буквально взбесило меня. Разговор перешел в ссору, я обозвала его трусом и велела убираться прочь.

Мои мысли раздвоились. Если бы мне удалось уговорить Джима продолжить жить здесь, смогли ли бы мы каким-либо образом преодолеть возникшую ситуацию? Но поскольку мы оба уже живем отдельно, то я думаю, что чем дольше мы будем так жить, тем легче будем переносить жизнь врозь. Через два месяца раздельной жизни я поняла, что без Джима окружающий меня мир не рухнул. Поворотной точкой стало то, что у меня исчез страх быть одной. Я проснулась однажды утром, а страха уже не было. Я перестала плакать, видя пустое место на кровати. Я перестала плакать при мысли о том, что некому сказать мне «Доброе утро!». Я перестала плакать оттого, что Диско, как мне казалось, бродила по квартире в поисках Джима. И как только это произошло, все перечисленное перестало так болезненно ранить мою душу. К тому же из-за того, что Джим уехал, мне было горько, а раз мне было горько, то горько было и ему. А поскольку нам обоим было горько, то всякий раз, когда мы общались по телефону, мы ругались, а поскольку мы ругались, мы меньше разговаривали, а поскольку мы меньше разговаривали, то по прошествии трех месяцев стали воспринимать друг друга, будто мы совершенно чужие люди. А поскольку мы стали восприниматься друг друга как совершенно чужие люди, то полное разделение наших жизней казалось логически верным шагом. Вот поэтому он и пришел сейчас сюда. Мы молча проходим в квартиру, и он запирает за собой входную дверь.

— Хочешь чаю или кофе? — спрашиваю я.

— С удовольствием, — отвечает он.

Когда я возвращаюсь из кухни с чаем, Джим стоит у книжных полок и сосредоточенным взглядом смотрит на корешки.

— Ты хочешь начать с книг, да? — спрашиваю его я.

— А почему бы и нет? — отвечает он. — Давай начнем с них.

12.17

Элисон берет с одной из полок стопку книг и начинает читать названия.

— «Как важно быть серьезным».

— Тебе, — говорю я, и она кладет книгу на пол возле своих ног, а затем берет другую.

— «Меньше нуля»? — спрашивает она, помахивая книгой.

— Тебе.

Она кладет эту книгу на ту, что уже лежит у ее ног.

— «Лунный дворец».

— А кто автор?

— Пол Остер.

— Видимо, тоже тебе.

— «Ни там, ни тут».

— Бил Брисон?

— Да.

— Эта мне. — Я беру книгу из ее рук и кладу ее на пол около себя.

Элисон читает название следующей книги:

— «Пошевеливайся!» — и протягивает ее мне.

Я смотрю на обложку.

— Да нет, это, похоже, твоя.

— Я за всю жизнь не прочла ни одной книги Элмора Леонарда[57].

— Я знаю.

— Так как же она может быть моей?

— Я подарил ее тебе на день рождения, потому что это моя любимая книга.

Она переворачивает обложку и смотрит на титульный лист. На нем сделанная мною надпись: «С днем рождения, Элисон. Целую тебя и обнимаю. Джим». Она протягивает книгу мне:

— Возьми ее.

— С какой стати?

— Ты же сказал, что это твоя любимая книга.

— У меня уже есть такая.