Читать книгу "Меч Ронина - Диана Удовиченко"

– Об этом я догадывался.

– Попадая в тело другого человека, предпринимая любые действия, ты нарушаешь ход мироздания и тем создаешь изменения в реальности, а значит, новые расслоения. Они бесконечны, понимаешь?

– Как же обходишься ты?

– Я проживаю жизнь каждого объекта от начала до конца. Попадаю в него в момент рождения и ухожу перед моментом смерти. Нельзя бездумно перескакивать из мира в мир, из тела в тело. Это чревато катастрофой.

– Но если путешествия во времени невозможны – значит, ты не был в нашей реальности ни Сен-Жерменом, ни Мессингом?

– Был. Вернее, не совсем так. Они стали такими, какими их знали, благодаря мне. Но сам я находился в другом мире. В каждой из реальностей у нас есть двойник. Не точная копия, конечно, но, тем не менее, двойник. Параллельно существующие личности иногда могут воздействовать одна на другую. Разумеется, когда в новорожденного ребенка в одном из миров вселяется сознание взрослого человека с недюжинным интеллектом, это отражается и на развитии двойников.

– Значит, путешествий во времени не существует?! – Это было трудно принять так вот сразу. Сенкевич не мог пока даже просчитать всех последствий этого факта.

– Не существует. Так же, как вечной жизни. Вечная жизнь возможна лишь для сознания, которое перемещается из тела в тело. Мои путешествия – способ не умирать никогда. Но, по сути, я вечный скиталец по мирам. Тоже ничего веселого, поверь.

– Надоело жить? – хмыкнул Сенкевич.

– Надоело, – честно признался Миямото.

– Что мешает помереть вместе с очередным объектом, не переселяться в другой? – саркастически поинтересовался Сенкевич.

– Обязательства. Расплата за бесконечно долгую жизнь – невозможность оборвать ее по своему желанию. Я получил знания в обмен на определенную услугу. Теперь мой долг – следить, чтобы миропорядок не нарушался такими, как ты. Можно сказать, я Хранитель Времени и Пространства.

– И что, много у тебя клиентов?

– Не поверишь: достаточно. Любителей приключений хватает, и люди всегда увлекались мистикой. Частенько находятся доморощенные колдуны, которые узнают то, чего им знать не положено.

– Что же ты с ними делаешь? – Сейчас, когда Сенкевич осознал возможности Мусаси, этот вопрос волновал больше всего.

– Контролирую, – просто ответил мечник. – Обычно легко получается. Но на этот раз пришлось повозиться. Во-первых, вас трое. На моей памяти еще никто не путешествовал по мирам в компании. Вы как тараканы: одного найдешь, другой узкользнет. Во-вторых, ты проник слишком глубоко для человека. Узнал слишком много.

– Ну да, сумел отыскать твои же записи, – самодовольно заметил Сенкевич. – Что ж ты так неосторожно?

– Не мои, – сердито поправил Миямото, – моего двойника. Он-то нигде не перемещался, занимался чистым теоретизированием. Поэтому не отдавал себе отчета в опасности таких трудов и проявил вопиющую безответственность.

Сенкевич вернулся к тревожившей его теме:

– И что же ты делаешь с путешественниками?

– Сказал ведь: контролирую. Все они попадают в параллельный мир, можно сказать, случайно выполнив определенный ритуал. Никто не пытается пойти дальше, знаний не хватает. Большинство, оказавшись в незнакомой реальности, теряется и погибает. Такие вообще долго не живут. С ними никаких проблем. Вы первые, кто принялся перескакивать из мира в мир. Вас придется остановить.

– То есть убить?

– Я не сторонник таких радикальных мер. Раз уж вы попали сюда и выжили, значит, в этом тоже есть промысел мироздания. Я не имею права самовольно обрывать ваши жизни. Пытался в 2300 году, но не вышло. Мироздание вас защитило. Теперь я не повторю ошибки.

У Сенкевича отлегло от сердца немного.

– Тогда что же?

– Вы должны прожить до конца жизни объектов и умереть вместе с ними. Больше никаких путешествий. Сделайте это ради Вселенной.

Сенкевич не был альтруистом, и даже ради Вселенной вкупе с Мирозданием не желал застревать в средневековой Японии, да потом еще и помирать. Конечно, он не сказал об этом Миямото и продолжил расспросы:

– То есть мы ни во что не должны вмешиваться?

– Вы должны прожить жизни объектов, – настойчиво повторил мечник. – Поступать так, как поступили бы они. Существовать так, как существовали бы они. И умереть вместе с ними.

– Да откуда мне знать, как поступил бы Тосицунэ?

– Об этом не волнуйся. Ты не заметил, что с каждым новым перемещением все больше теряешь себя, Вадим?

Сенкевич озадачился. Действительно, в Равенсбурге личность Фридриха Берга просто исчезла, оставив тело чужаку. Во время второго путешествия пришлось побороться с адмиралом Грантом за право контроля над телом. Но с ним хотя бы можно было вести диалог. Сейчас контакта с сознанием Маэда Тосицунэ не было, но ощущалось, что оно диктует свою волю. Иногда Сенкевич даже не понимал, кто он, как будто сливался с личностью самурая.

– Вижу, до тебя начинает доходить, – удовлетворенно кивнул Мусаси. – Перемещения между мирами стирают личность. Если ты не прекратишь эти скачки, в конце концов забудешь себя. В итоге все равно остановишься, проживешь жизнь объекта и умрешь вместе с ним. Но тогда может быть поздно: путешествия вызовут необратимые изменения во Вселенной, размножат реальности до критической величины. И Мироздание погибнет вместе с тобой. Поэтому нужно остановиться сейчас.

Сенкевича, разумеется, подобное предложение не устраивало. Учитывая намерение объекта расправиться со всемогущим Токугава, который еще и оказался демоном, выходило, что долго ждать не придется, впереди верная смерть. Единственный способ избежать ее – открыть портал, используя энергию демонов, и прыгнуть в другую реальность. Это он и собирался сделать. Рассуждения о целостности Вселенной его ничуть не тронули. В конце концов, какая разница, погибнет Мироздание или нет, если его самого в нем не будет? Как говорится, после нас хоть потоп. Но Мусаси считал по-другому, и это сильно осложняло задачу.

– Я не прошу. Я требую. Ставлю в известность, если угодно. Я буду следить за вами и не позволю вам совершить новый прыжок.

Мечник поднялся, отвесил вежливый поклон и вышел из комнаты, оставив Сенкевича с тягостными мыслями. Мусаси дал понять, что единственный способ избежать стирания личности – умереть вместе с объектом. Но существовал еще один, тот, которым пользовался сам Миямото. Помещать сознание в тело новорожденного ребенка. Тогда личность останется сохранной, и каждая новая жизнь будет только добавлять опыта. Как это сделать, Сенкевич не знал. Главной же проблемой был Мусаси. Ясно, что хранитель времени не оставит подопечных в покое, станет следить за каждым шагом.

«Будем решать проблемы по мере возникновения», – подумал Сенкевич. Подошел к столику, на котором лежала бумага и кисти, погрузился в расчеты.

Дан

– У тебя есть план? – настойчиво допрашивал Карасу, сидя на плече.