Читать книгу "Управление выбором. Искусство стрижки народных масс - Александр Никонов"

Глава 2 Товар в галстуке

Любопытно, что результаты работ Лурии были опубликованы только через сорок лет после их получения: советской власти они показались чересчур подрывными. А между тем homo sovetikus послевоенных лет по уровню развития недалеко ушел от тех крестьян. Совки середины прошлого века по своему развитию были похожи на современных жителей какого-нибудь Каира. Там, если вы шагнете в сторону от туристических троп и забредете в бедный квартал, вас окружит галдящая и глазеющая на такое чудо толпа арабов от мала до велика, которые будут идти за вами следом и обмениваться впечатлениями о том, как вы повернулись, как почесались. На одном из туристических сайтов две русские туристки с ужасом делились впечатлениями от посещения каирского зоопарка, где практически не бывает иностранцев. Там за ними все время шла огромная толпа мужчин, женщин и детей. Туристов постоянно трогали и показывали на них пальцами.

Именно так вели себя всего полвека назад дикие жители Советского Союза. Вот как описывает это очевидец: «Я был совсем ребенком, когда после Московского фестиваля молодежи и студентов (1957 год) начал приподниматься „железный занавес“; на улицах нестоличных советских городов появились первые живые иностранцы, каковых старшие не видели со времен войны, а дети знали об их существовании только из книжек. Иностранцев тогда можно было легко отличить от наших соотечественников по одежде, но особой популярностью пользовались негры.

Мне отчетливо запомнились сценки из жизни тех лет. Идет по улице темнокожий парень, а за ним — толпа взрослых и детей. Все очень доброжелательно настроены, кто-то предлагает ему в подарок значок, кто-то просит на память иностранную монетку, кто-то просит вместе сфотографироваться. Объект внимания все более раздражается и постепенно начинает звереть (а вы представьте себя на его месте!), что-то говорит на непонятном языке, но по всему видно, что он сильно раздражен. Окружающие недоумевают, чем же не угодили зарубежному другу, потом слышатся разочарованные комментарии типа: „Какие же они все гордые (злые, заносчивые)…“»

Согласитесь, не слишком далеко оторвались совки от туземцев, которых исследовал Лурия. Именно поэтому ими было просто управлять с помощью сталинского кнута и железного «нельзя». Нынешнему хитрому урбанистическо-демократическому человеку просто так не прикажешь любить вождя или выполнять приказы аятоллы. Его нужно убедить, потому что у него есть право голоса. На вопрос, откуда взялось это право и зачем оно нужно, я отвечал в других книгах. А здесь поговорим о том, как оно реализуется. Точнее, канализируется. И с помощью чего.

Инструменты массового влияния на людей бывают разные. Есть реклама. Есть пропаганда. А есть культура. Причем последняя бывает национальной, а бывает такой, которая, словно отмычка, универсально подходит к людям разных национальностей, потому что базируется на ценностях, которые лежат глубже наносного этнокультурного слоя — на базовых потребностях. А этого в нас — хоть отбавляй. Люди инстинктивно хотят размножаться. Дарить любовь и быть любимыми. Лидировать. Общаться. Вкусно кушать. Играть. Именно та культура, которая говорит на этом общепонятном языке, может легко перейти границы культуры национальной. И завоевать мир. Она называется массовой культурой.

«Хлеба и зрелищ!» — требовал римский плебс. С тех пор требования народа ничуть не изменились. Только хлеба, буженины и стиральных машин стало больше, а индустрия зрелищ необыкновенно расцвела, отчего зрелища стали доступнее, чаще, красочнее и разнообразнее. При этом способы управления массами изрядно модернизировались, сплавившись со зрелищами. Если нельзя просто приказать, нужно привлечь на добровольных началах, то есть развлечь и через развлечение убедить.

Збигнев Бжезинский задался однажды вопросом, а почему именно Америка стала лидером всего мира, в чем ее сила? Проанализировав, он выдвинул следующие причины: «Америка занимает главенствующие позиции в четырех основных областях, в решающей степени определяющих мировое господство: ее вооруженные силы не имеют себе равных; в области экономики она по-прежнему является движущей силой, которая тянет за собой остальной мир; в технологическом плане ей принадлежит ведущая роль на всех передовых направлениях развития науки и техники; ее культура, несмотря на некоторую примитивность, обладает удивительной привлекательностью. — все это наделяет США таким политическим влиянием, с которым не может соперничать никакое другое государство. Именно благодаря сочетанию этих четырех составляющих Америка является мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова».

Экономика? Да. Но основа экономики — доверие. А почему люди в мире так верят зеленым американским бумажкам? Почему они считают Америку великой страной?

Военная мощь? Возможно. Но Америка проиграла во Вьетнаме. И ее военная мощь очень чувствительна — достаточно числу цинковых гробов превысить некий уровень общественного беспокойства, как американцы уходят, как это было, например, в Сомали.

Технологии? Безусловно. Но привлекать ученых из-за рубежа американцам удается пока лучше, чем готовить своих. Ученые едут в Америку, зная, что это великая научная держава с передовыми технологиями.

А откуда люди знают все это про Америку? Откуда про Америку знает последний негр в Африке?

Голливуд… Голливудская фабрика грез, которая готовит вненациональный, одинаково привлекательный для всех продукт, давно шагнула за границы США и стала мировой. Факт современной жизни: мировая культура производится в США. Отличие массовой культуры от рекламы только в том, что за первую люди с удовольствием платят деньги, они идут в кино и, помимо самой истории, рассказанной в фильме, впитывают что-то еще, обстановку этой истории — Америку.

Американское кино — это мировое кино.

Американская музыка — это мировая музыка.

Никто не слушает монгольские песни. Никто не смотрит японское кино, пока его не переснимет на свой лад Голливуд. Потому что Америка — этот великий пятый Рим — вненациональна. И потому общечеловечна.

Обратите, кстати, внимание на эпитет Бжезинского, употребленный им в отношении массовой культуры — «примитивность». Это синоним слова «народность». Но вовсе не синоним слова «плохая». Культура, которая делает такие сборы, по определению не может быть плохой. «Массовая» — значит «хорошая», «рыночная». На этом прения предлагаю прекратить и не наезжать попусту на бизнес. Люди голосуют деньгами за ту культуру, которую хотят купить. Конечно, высоколобые интеллигенты выливают на масскульт ведра помоев, ругают его почем зря (хотя ругать нужно народ, но на народ у интеллигенции рука не поднимается, поэтому они скромно ругают производное). Любопытно при этом, что интеллигенция, которая брезгливо кривится от масскульта, сама же его и потребляет. Тайком. Я был, например, поражен, когда узнал, что одну из самых желтых и сексуально-скандальных газет Москвы читают профессора, генеральные директоры крупных фирм, студенты, высокие политики. Причем читают регулярно. Но, как правило, мало кто в этом признается.

И только наиболее смелые не таятся. Скажем, один из самых известных и высоколобых «культуристов» России — профессор, доктор наук, директор Института культурологии Кирилл Разлогов, не стесняясь, признавал, что запоем читает всяких дашковых-бушковых. Он же рассказывал, как в возрасте лет примерно четырнадцати читал Марселя Пруста и был поражен, что его отец читает какие-то детективы: «Как можно тратить жизнь на такую чушь!?.» А с возрастом и сам перешел на вкусное вместо полезного. После чего сделал такой вывод: «Массовая культура объединяет всех, в том числе и образованных. Потому что секс, насилие, желание, отказ от желания, счастье, семейное счастье — это интересует всех, хотя образованный будет всячески сопротивляться наслаждению, которое он испытывает при контакте с произведениями массовой культуры». Разлогову буквально вторит герой одной из современных книг: «Какое это странное чувство, когда дешевая популярная песенка вызывает в тебе те же чувства, что и веками осененный шедевр!» А ничего странного. Конструкция наша такая…