Читать книгу "Судный день - Адриан Д'Аже"

— Проклятье! — Уайли с размаху грохнул кулаком по столу.

Какого черта Содано делает в Братиславе и почему направляется оттуда в Будапешт? Уайли не собирался мелочиться по поводу тех 100 000 евро, которые Содано потребовал авансом, но, если этот маленький негодяй пустился в бега, это будет его последнее путешествие. А пока что возникало слишком много вопросов. Уайли со злостью отстучал ответ:

Начальнику резидентуры в Вене. Одного «попытаюсь» недостаточно. Наблюдение должно быть возобновлено любой ценой, включая аэропорт, железнодорожные вокзалы и пересечение границ. О’Коннору и Вайцман присваиваются кодовые имена Тутанхамон и Нефертити соответственно. Резидентура в Берлине должна быть в полной боевой готовности и оказывать вам содействие. Советую вам восстановить потерянный контакт В САМЫЙ КРАТЧАЙШИЙ СРОК.

Уайли выбрал эти имена неслучайно. Тутанхамон и Нефертити оба умерли рано, и ни одна из этих смертей до сих пор не получила внятного объяснения. Уайли был намерен добиться, чтобы история здесь в точности повторилась. Он вызвал начальника своего оперативного штаба Ларри Дэвиса.

— У нас ситуация. Я хочу, чтобы оперативный штаб был в курсе — распорядился он, — и включите сюда все, что известно по Кодексу майя. Я спущусь к вам через три минуты.

36

Вестбанхоф, Вена

Куртис О’Коннор внимательно оглядел нижний этаж похожего на большую пещеру венского железнодорожного вокзала. Людей было много, и среди мраморных стен эхом отзывались объявления диктора на немецком и английском языках. Не заметив ничего подозрительного, он присоединился к Алете и встал в очередь перед окошком одной из билетных касс.

— Zwei Karten zu Bad Arolsen, Business-Class, bitte.[81]

— Einfahrt oder Ruckfahrt?[82]

— Einfahrt, bitte.[83]

— Das ist €480 bitte.[84]

— Danke schon.[85]

— Здесь наверху есть кафе, — сказал О’Коннор, заплатив за билеты наличными.

— Поезд через двадцать минут. У нас есть на это время?

О’Коннор улыбнулся.

— Всегда допускайте, что за вами следят. Поезд отходит с шестой платформы, но мы сядем в него в самую последнюю минуту. Так возможному преследователю будет труднее организовать себе билет — впрочем, австрийцы настолько рациональны, что сейчас билет можно купить уже в вагоне, — добавил он, и улыбка его померкла. — Положите себе в сумочку, — сказал он, протягивая Алете новый сотовый телефон. — Я хочу, чтобы с этого момента вы допускали, что все, о чем вы говорите по своему мобильному, может прослушиваться, включая и просмотр текстовых сообщений.

— А ваш телефон они отслеживать не будут?

— Обязательно будут. Но пока мы тут с вами беседуем, он, завернутый в пузырчатую упаковку, плывет себе из туалета отеля «Империал» по направлению к главному канализационному коллектору Вены. Будем надеяться, что это собьет их с толку и позволит нам выиграть еще немного времени.

Они встали на эскалатор, чтобы спуститься к платформам. А под ними в зал на нижнем этаже вокзала вошел высокий худой мужчина в черном пальто и берете.

* * *

Поезд тихо и плавно двигался на запад, в сторону Линца, столицы Верхней Австрии, города, где Гитлер посещал среднюю школу вместе с великим философом Людвигом Виттгенштайном; города, от которого концентрационный лагерь Маутхаузен находился менее чем в двадцати пяти километрах. Поля и леса вдалеке были укрыты покрывалом из свежего снега, и солнечные лучи пытались пробиться сквозь низкие облака, наплывавшие через границу со стороны Италии.

— Вы в принципе не бедствуете, верно? — Алета откинулась на спинку одного из четырех кожаных сидений в их купе бизнес-класса. Это купе было полностью в их распоряжении.

— Почему бы и нет, если платит ЦРУ. Примерно через три часа мы пересечем границу с Германией в районе Пассау. Оттуда еще три часа до Вюрцбурга, где мы сделаем пересадку на поезд до Кассель-Вильгельмсхоэ. А оказавшись там, мы уже пересядем на поезд до Бад-Аролсена.

От мысли, что она может там обнаружить, Алету передернуло.

— Насколько хорошо вы знакомы с монсеньором Дженнингсом? — спросил О’Коннор, заметив ее душевное состояние и стараясь отвлечь ее.

— К сожалению, достаточно хорошо, хотя вместе с ним я никогда не работала. Для меня всегда оставалось загадкой, почему он пользуется таким уважением среди археологов.

— Его переоценивают?

— Самодовольный заносчивый тупица. Он очень близок к Ватикану, и оттуда, похоже, оказывают на него нездоровое влияние.

О’Коннор усмехнулся.

— Он о вас тоже не самого высокого мнения.

Алета поморщилась.

— А еще ходят слухи, что он очень любит маленьких мальчиков.

Улыбка О’Коннора тут же испарилась.

— В этом и заключается проблема с Ватиканом: большинство его служителей лицемеры, — продолжала Алета. — Пий XII и пальцем не пошевелил, чтобы помочь моему дедушке или миллионам других евреев, которые гибли от рук фашистов, и с тех пор ничего не изменилось. Сегодня Бенедикт благословляет епископа, который даже отрицает само существование газовых камер! Забыла его имя…

— Уильямсон, — просто добавил О’Коннор.

— Ричард Уильямсон! Как я могла забыть! А Бенедикт, который в свое время был кардиналом-инквизитором и собирал подробные досье на всех, от Ганса Кюнга до Тейяра де Шардена, теперь заявляет, что это было простым недоразумением! Что ему просто следовало заглянуть в Интернет! Как бы не так! — Продолжая злиться на ту несправедливость, из-за которой она стала мишенью двух могущественных организаций и теперь вынуждена убегать, Алета не собиралась давать никаких поблажек и О’Коннору. — А что касается вас, американцев, вы являетесь самой сильной страной на земле и постоянно терроризируете всех вокруг, чтобы об этом помнили. А сами заявляете, что выступаете за свободу, хотя, если речь идет о ваших собственных интересах, вы не задумываясь отправляете людей в тайные тюрьмы по всему миру — тюрьмы, которые строят разные негодяи из вашего ЦРУ. И большинство этих людей просто пропадает без вести. Что же касается того последнего идиота, которого вы выбрали себе в Белый дом, то я вообще сомневаюсь, что он когда-либо читал Женевскую конвенцию. Он нанимает советника по юридическим вопросам, который считает, что пытать людей водой или оставлять их на улице в мороз — это нормально. И что он после этого заявляет? «Террористы называют устаревшими строгие ограничения Женевской конвенции относительно допросов заключенных…» Именно такие вещи фашисты проделывали с моим дедом, а ваши мерзавцы ничем не лучше их. Это вы занимались подготовкой «эскадронов смерти», которые убили моего отца!