Читать книгу "Неснятое кино - Виктор Шендерович"

– Есть.

– А ноги? – после паузы совсем тихо спросила Агуня.

Часть третья. Пленник

Ночь опустилась на берег.

Племя отдыхало. У костра под тяжеловатый рок, долбивший из старого кассетника, дергались люди. В какой-то момент Альберт оказался в центре – танцевали вокруг него, не выпуская из странного танца. Потом, словно по невидимой команде, круг распался, и Альберт снова был волен идти куда хочет.

Перед юртой сидели Правая Рука и несколько воинов.

– Добрый вечер, – сказал миссионер. – Мне надо видеть Вождя.

– Он отдыхает, – ответил Правая Рука, шевеля угли.

– Мне нужно с ним поговорить.

– Он просил не беспокоить.

– Я понимаю, – сказал Альберт, – но дело очень срочное…

Правая Рука поднял глаза от костра и внятно повторил:

– Он просил не беспокоить.

Все, не шевелясь, смотрели в глаза Альберту, и он, постояв, ушел. Правая Рука кивком отправил следом одного из сидевших…

Альберт шел по берегу – музыка стихла, и стало слышно, как дышит вокруг ночь: плеск волн, крики чаек, стон ветра…

– Доброй ночи, Кетчуп! – окликнул Вуду.

Человек вздрогнул и ответил с поклоном:

– Доброй ночи, Вуду.

Это был тот самый, бомжеватого вида, мужчина с тревожным интересом в глазах.

– Надеюсь, духи реки хранят ваше здоровье? – осведомился колдун.

– Вполне.

– Я прошу их об этом каждый день.

– Спасибо, – ответил тот, кого называли Кетчуп.

– Вы знаете, как мы ценим ваши знания, опыт, – мягко сказал Вуду. – Но в последнее время Народ не видит вас в своем кругу во время заклинаний. Что-нибудь случилось?

– Я сделал все, что предписано, Вуду, – ответил человек.

– Разве дело в предписаниях, Кетчуп? Вы что, одолжение нам делаете? – Вуду взял паузу, но Кетчуп ничего не ответил. – Странно. Придется вернуться к вопросу о…

– Вуду! – вскрикнул Кетчуп. И, взяв себя в руки, тихо попросил: – Не надо возвращаться к вопросу. Я прошу вас! Я хочу приносить пользу народу, но выйдет больше пользы, если я буду молиться отдельно.

– Вы хитрый человек, Кетчуп, – ответил Вуду. – Но есть правила. И вы знаете, что бывает с теми, кто…

– Знаю, – сказал Кетчуп.

– Я надеюсь увидеть вас вместе с Народом в ближайшее полнолуние, – закончил Вуду.

Альберт стоял у реки. Светало, и тяжелые массы воды тяжко проходили мимо его одинокой фигуры. Вдруг чья-то фигура метнулась из-за камня; кто-то с рыком набросился ему на плечи. Альберт с криком отпрянул в сторону.

Фема хохотала, сидя на камнях:

– Испугался?

Альберт кивнул и вымучил улыбку.

– Да, – с удовольствием повторяла Фема, – я страшная, стра-ашная…

И, снова метнувшись, прижалась к нему.

– Ты что? – Альберт неуверенно пытался отлепить от себя нежное тело девочки. – Не надо, – попросил он.

– Надо. Все будет хорошо. Не бойся!

Она стояла, вжавшись в него.

– Фема! – сказал ей Альберт в самое ухо, стараясь говорить ровным голосом воспитателя. – Ты мне тоже нравишься, но… Ведь ты видела только четырнадцать разливов реки, правда?

– Правда.

– Ну, вот.

– Я не понимаю! – Не переставая прижиматься, она снизу заглянула ему в глаза. – Христос запрещает любить тех, кто видел четырнадцать разливов реки?

– Нет, Христос этого не запрещает, – улыбнулся Альберт.

– Вот и хорошо!

И она снова прижалась к его груди. Альберт погладил ее по голове, стараясь гладить только по голове…

Все это мы видели глазами какого-то человека, следившего за Альбертом из-за каменной гряды.

Альберт осторожно поцеловал Фему в макушку.

– Ой, – сказала она. – Еще.

Альберт поцеловал еще, и через несколько секунд процесс стал почти неуправляемым.

– Так… – прохрипел Альберт. – Стоп! Стоп!

– Не надо стоп, – попросила Фема, ловя его руки.

– Фема…

– Я тебе нравлюсь?

– Да.

– Тогда не надо стоп, – сказала она и провела пальцами по его глазам, закрывая их. Он поцеловал эти пальцы и вдруг вздрогнул.

– Что это?

На руке у Фемы в лунном свете сверкнул браслет часов.

– Это? Украшение.

– Откуда?

– Взяла, – сказала она, пытаясь направить его руки по прежнему сладкому маршруту.

– Где взяла? Фема! – Он крепко встряхнул ее. – Откуда у тебя эти часы?

– Обними…

Альберт с силой вывернул ее руку, почти ткнув браслетом в лицо:

– Откуда – у тебя – это?

– Дурак! – вскрикнула Фема. – Больно!

– Откуда?

– Это… Томас, – вдруг сказала Фема.

– Кто?

– Здесь, был. Два разлива реки… назад. Пусти! – Фема уже плакала от боли и унижения.

– Где он? – Альберт встряхнул ее, и она, не сопротивляясь, обвисла, как пустой мешок. – Фема, где он?

– Я не ела, – сказала она.

Стало слышно, как несет свои воды река. Альберт отпустил тонкие запястья девушки. Она всхлипнула, где-то крикнула птица, и снова повисла тишина.

– У него была рация? – спросил Альберт.

Фема снова всхлипнула и кивнула.

– Рацию отобрали… – уже не спросил, а просто сказал Альберт.

Фема промолчала.

– Он просил о помощи для вас?

Фема кивнула, шмыгнув носом.

– Так вот откуда ваши координаты, – вдруг понял Альберт.

– Я же… тебя… спрашивала… – с трудом выговорила Фема.

– Он рассказывал вам про Христа. Он говорил с вами, как с людьми…

– Мы люди! – в отчаянии крикнула Фема.

– Вы людоеды! – сдавленным криком ответил Альберт. – А я идиот. Пусти!

Он отбросил от себя девочку и быстрым шагом пошел вдоль реки.

Фема выла, сидя на тропе.

Когда из-за поворота тропы показались очертания жилья, Альберт остановился перевести дух. Потом нарочито спокойным шагом двинулся к людоедской деревне, жившей привычным утренним бытом. Баба полоскала белье, лежал у плетня пьяный, что-то варилось в котлах…

Альберт вошел в свою палатку, и там ритм его движений стремительно поменялся: с минуту, тихо чертыхаясь, Альберт судорожно рылся в вещах. Он что-то искал и нашел.