Читать книгу "Высший класс - Фридрих Незнанский"

Конечно, он, как большинство людей, слышал о том, что эти горы — синие. Но всегда полагал, что в данном утверждении кроется художественное преувеличение… Однако вздымавшиеся сейчас перед ними три громады с округлыми вершинами, закрывавшими горизонт, действительно были точно такого же цвета, как спелые сливы, да еще подернутые голубовато-сизой дымкой. Карпаты были настолько красивы, что куда больше напоминали блестяще выполненную театральную декорацию, чем настоящие горы. А их припорошенные снегом вершины до такой степени подавляли, сосредоточивая на себе взгляд и, казалось, душу, что несколько хаток, приткнувшиеся к подножию гор по ту сторону Прута, не сразу попадали в поле зрения…

— Ну, как? — В голосе Ореста слышалась гордость небожителя. — Вот это и есть наши Карпаты!.. Коломыю они окружают подковой, а та гора, что подальше, — Говерла, самая высокая вершина!.. Вот если б вы летом приехали, господа, то и не так бы еще поразились…

— Здорово! — с искренним восхищением произнес Юрий Петрович. — А, Демидыч?..

— Лучше назад погляди, — буркнул в ответ Николай. — Компашка наша, похоже, притормозила…

— А чего им за нами тащиться-то, если Васыль знает, куда мы едем? — довольно ухмыльнулся Орест. — Небось успел своим пассажирам объяснить, что к Оксане Ивановне мы двинули, поскольку у тети моей лучшая горилка собственного производства на всю Ивано-Франковскую область, можно сказать! А моим друзьям, к примеру, тому же Васылю, она ее со скидкой продает…

Демидыч не выдержал и заржал, а Гордеев, усмехнувшись, признал вслух, что тысяча баксов за услуги Ореста — и впрямь нормальная цена… При условии, что и в дальнейшем он окажется для них незаменимым сокровищем!

Спустя несколько минут машина уже медленно двигалась широкой и удивительно чистой сельской улочкой с настоящими украинскими белеными хатками по сторонам. За невысокими плетеными заборами виднелись аккуратные, пустые по зимнему времени огороды и голые садики, из глубины дворов изредка доносилось блеяние то ли коз, то ли овец и возмущенное куриное кудахтанье.

— Чистое кино! — прокомментировал наконец увиденное в кои-то веки Демидыч, чем неожиданно почему-то обидел Ореста.

— Почему это кино? Обыкновенная наша жизнь! — возразил он, притормаживая машину возле крайней к городу хаты.

— Ну, не знаю. — Николай пожал плечами. — В Москве, например, сейчас все носятся, к Новому году суетятся… А у вас тут — тихо и пусто как-то для тридцать первого-то числа…

— В наших краях Новый год не очень чтут, — согласно кивнул Орест. — Вот если поживете тут до Рождества…

— Не дай бог! — торопливо перебил водителя Демидыч. — Ты что ж это, думаешь, мы сюда на ПМЖ, что ли, приехали?!

Они уже успели выбраться из машины и подойти к хате. Орест толкнул незапертую калитку:

— Прошу, паны… Опаньки!.. — Его взгляд, брошенный в окно хаты, неожиданно обострился, сам он на мгновение замер на месте, словно споткнувшись о невидимое препятствие.

— Что случилось?

Юрий Петрович быстро огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не увидел. Улица была абсолютно пуста, если не считать соседнего подворья, на котором какая-то пухленькая девушка ловко управлялась возле колодца, вырытого у ограды, с самым настоящим деревянным «журавлем» — палкой в форме рогатки, к раздвоенной верхушке которой была привязана толстая веревка. Второй ее конец был опущен в колодец. Манипулируя «журавлем», девушка опускала веревку с привязанным, видимо, к ней ведром все глубже и глубже, пока тишину не нарушил тихий всплеск воды.

— Как ты там меня назвал? — Орест повернулся к адвокату, на его физиономии красовалась загадочная, торжествующая ухмылочка.

— Разве я тебя как-то назвал? — Гордеев слегка напрягся.

— А як же? Сокровищем, или мне послышалось?

— А-а-а… И что?

— Ты мне еще сто баксов сверху, я тебе — презент… Не пожалеешь, шеф!

— А ху-ху не хо-хо?! — разозлился Демидыч. Но адвокат, в отличие от оперативника, внезапно не то чтобы понял, глядя в хитроватую кошачью физиономию Ореста, — скорее, почувствовал, что от его реакции на требование этого хапуги, возможно, зависит успех всей операции…

Своей интуиции Гордеев привык доверять, тем более что именно в этот момент боковым зрением он засек показавшийся из-за угла нос следовавшего за ними такси… Что ж, пассажиры неведомого ему Васыля, похоже, уже не скрывали истинной цели своей поездки… Оставалось надеяться, что в этих краях, наверняка столь же чужих для них, как и для Гордеева с Демидычем, они хотя бы пока поостерегутся от резких телодвижений…

— Договорились, — спокойно кивнул Гордеев. — Открывай багажник, доставай нашу поклажу. Деньги отдам, когда получим твой презент… Вряд ли стоит делать это на улице!

И Орест, и Николай тоже заметили вновь притормозившее в отдалении такси, и вся компания дружно шагнула к массивной деревянной двери, ведущей в хату.

— За что ты ему, Юра, собрался платить?! — возмущенно прошипел Демидыч, сердито глядя на Ореста, поспешно метнувшегося к багажнику и почти моментально доставшего оттуда синюю спортивную сумку, составлявшую их общий багаж.

— Сейчас увидим, — спокойно кивнул Гордеев.

Машина их преследователей по-прежнему не двигалась с места. Но вот Орест распахнул входную дверь хатки, и, едва переступив порог, мужчины очутились в той ее части, которая была отведена хозяйкой под кухню… Ощущение, что оба они — и Демидыч, и Гордеев — попали на съемки какого-то кинофильма из гоголевских времен, овладело московскими гостями окончательно и бесповоротно, как только они огляделись по сторонам…

Внутри хата не была разделена на отдельные комнаты, во всяком случае., с помощью стен — разделяла ее разве что большая, чисто выбеленная печь, в которой в настоящий момент жарко полыхал огонь. В «кухонной» части, куда попали гости, переступив порог, было довольно светло за счет двух небольших окон с раздвинутыми вышитыми занавесками-задергушками. Возле окон стоял чисто выскобленный стол, уставленный бутылками с прозрачной жидкостью, в каждой из которых плавал крошечный красный перчик. Возле стола, в свою очередь, стояли две женщины. Пожилая и полная — она-то и была теткой Ореста Оксаной Ивановной, как понял позднее Гордеев, — и создавала это ощущение нарочитости обстановки. Юрию Петровичу и в голову не могло прийти, что в начале двадцать первого века еще существуют в мире места, где женщины носят национальную одежду!..

Между тем на круглолицей, краснощекой Оксане Ивановне поверх длинной и тоже вышитой на рукавах белой рубахи красовались два полосатых тканых фартука вместо юбки и дубленая, расшитая бисером безрукавка… Позднее Гордеев узнал, что такие безрукавки называются киптариками. Но в тот момент он просто замер на месте, бессмысленно уставившись на колоритную тетку, моментально ахнувшую и просиявшую при виде Ореста.

Судя по всему, племянника она не видела довольно давно и тут же бросилась его обнимать, после чего оба заговорили почти одновременно, со скоростью, исключающей всякую возможность понять — о чем именно. А Юрий Петрович наконец перевел взгляд на вторую женщину, смущенно вертевшую в руках полулитровую бутылку с перцовкой… Перед ним стояла настоящая красавица, и, слава богу, не в фартуках вместо юбки, а в самом обычном зеленом пальтишке.