Читать книгу "Крест и порох - Андрей Посняков"

Караван перестал существовать.

Три лодки из пяти казаки поймали, отвели к своей стоянке, открыли корзины.

– Так и есть, мясо! – кивнул Ганс Штраубе. – Ну что же, посмотрим, как долго язычники смогут продержать осаду без жратвы.

* * *

Вечером в остроге опять готовили ужин, и запахи жаркого расплывались далеко за стены крепости. От этого аромата людоеды приходили в смятение, начинали бродить туда-сюда, выть и пытаться забраться по бревнам. Местами вспыхивали драки – которые, впрочем, быстро заканчивались. Чародеи все еще удерживали своих рабов в узде.

Посматривая с высоты стен на могучих врагов, воевода Егоров все думал – начнут зверолюди жрать друг друга или нет? И способны ли они пить морскую воду?

В остроге и пищи и питья хватало. Лед в подклети был лишь чуть-чуть солоноватым, и талую воду вполне можно было употреблять на кухонные нужды и пить. А вот сколько пресной воды смогли привезти с собой осаждающие? Наверняка ведь рассчитывали подвозить ее от столь близкой реки!

Уже на третий день после прорыва казаков на острове вспыхнула жесточайшая драка – менквы мутузили друг друга дубинами безо всякой жалости, причем вперемешку, всех подряд, не разделяясь на своих и чужих. На месте побоища осталось никак не меньше полусотни туш, есть которые никто даже не попытался. После этого несколько людоедов спустили на воду одну из лодок, стали торопливо грести. Какую хитрость они придумали, чтобы заделать пробоины, издалека было не видно, однако водой лодка наполнилась только на полпути к реке. Менквы продолжали грести, хотя мучились совершенно напрасно. Их уже заметили сторожащие на берегу казаки и вышли встречать…

До вечера зверолюди, слегка успокоившись, просто бродили под стенами, а в сумерках начали выть, долго и протяжно, словно волки в зимнюю лунную ночь. Около полудня кто-то из них не выдержал, вошел в воду, поплыл к далекому берегу. Потом так же поступил второй, третий – и вскоре в море бросились уже все уцелевшие менквы.

Атаман невольно поежился. Море было холодным, он бы в такой воде и четверти часа не продержался. До берега же было очень, очень далеко. Волны, сумерки, вой ветра, плеск. Отплывая все дальше на глубину, мохнатые головы терялись на фоне темной воды, и дальнейшая судьба осадной армии колдунов сир-тя так и осталась неизвестной.

Поутру казаки распахнули ворота, выбросили на насыпь помост, вышли наружу.

– И вот понимаешь, Митаюки, что воздух и в крепости, и снаружи одинаковый, – глубоко вдохнула шедшая рядом Устинья, – а ведь все равно свежее кажется!

Юная шаманка кивнула, хотя ничего такого и не чувствовала, поспешила на берег, помахала руками казакам на берегу. Те вскорости спустили лодку на воду, переплыли пролив, и девушка смогла наконец-то обнять своего мужа.

Покидав трупы менквов в воду, казаки устроили пирушку, на которой тут же возник вопрос: что делать дальше?

– Коли армию колдовскую разгромили, други, – горячо убеждал всех Кондрат Чугреев, – то земли окрестные, стало быть, беззащитными остались! Надобно изгоном по ним идти, капища все разорять, кресты на их место ставить, язычников в православие крестить! Вон, гляньте на знахарку Матвееву, по-русски балакает дай бог каждому, не у всякого запорожца так язык подвешен! Она и слово божие переведет! Переведешь?

Юная шаманка не ответила, млея, словно кошка, под теплым бочком своего казака, с куском жареного мяса в одной руке и корцом талой воды в другой.

– Так они давно беззащитные, Кондрат, – согласился Михайло Ослоп и широким жестом разрешил: – Хочешь в той чаще гуляй, а хочешь в этой. Лесов тут много!

– Ну так и пойду! Коли сиднем сидеть, деревни и капища не искать, так точно с пустыми руками останемся!

– На что вам капища? – тихо ответила Митаюки, опустив веки. – У вас все едино струга нету, чтобы идола золотого вывезти.

Вокруг костра мгновенно возникла мертвая тишина. Спустя некоторое время Кондрат рявкнул:

– Да разбуди ты свою бабу, Серьга! Нечто не слышал, что она там пробормотала?! Эй, знахарка! Ты во сне о капищах балакаешь али мне отвечаешь?

– Как я тебе отвечу? – приоткрыла глаза юная шаманка и потерлась щекой о кафтан Серьги. – Ты вольный казак, я при Матвее половинкой. Меня вы ни в дозор не пошлете, ни долю в добыче не отмерите. Что с меня за спрос?

– В какой дозор? – теперь уже спросил воевода.

– Разговорила я шамана из деревни приречной, когда в христианство его окрестили, – ответила Митаюки. – Обмолвился он, что ниже брода по второй притоке до селения большого добраться можно.

– Чего же ты молчала?!

– Да кто из вас бабу слушать станет?

– Матвей! – поднял взгляд на казака Егоров.

– Сперва к сече готовились, опосля я раненый лежал, – напомнил казак. – Не до разговоров было.

– Подожди, друже! – положил руку на плечо атамана Ганс Штраубе. – Клянусь святой Бригитой, но девица нам на что-то намекает, однако недоговаривает. Ты, милая, не мудри, ты прямо скажи. Мы тут люди бесхитростные, бабьи уловки не понимаем.

– Я никому, кроме мужа, не доверяю. Ставьте его сотником, пусть он набегом командует. Тогда в дозор пойду, путь в селение разведаю.

– Эко ты загнула! – покачал головой немец. – А сама в сотники не хочешь?

– А чего, Матвей казак справный! – тут же вступился за товарища Силантий Андреев. – Чего ему в сотниках недельку не походить?

– Это верно, справный! – согласились и Семенко Волк, и Михайло, и сам Кондрат Чугреев. – Чего ему в сотниках не походить?

– Умная девочка, – признал Штраубе. – Высоко взлетишь. Но мы ведь, знамо, не против. Матвей Серьга в ватаге старшим на струге уже сидел, и никто на сие не жаловался. Сама ты что ради его должности сотворить собралась?

– Первый раз вы внезапно на город напали, потому отпора и не встретили, – стала спокойно излагать свой план юная шаманка. – Ныне же поселок настороже, вы рядом с ним половину зимы воюете. Вашим лазутчикам о нем ничего не выведать, попадутся. Я же смогу узнать все, никак себя не выдав. Я сир-тя. Маюни с собой возьму, коли не доверяете. Он, если осторожно держаться будет, внимания не привлекая, тоже за сир-тя сойдет. Подступы и посты я выведаю, вернусь, а затем ватагу безопасно проведу. Могу хоть завтра отправиться.

– Экая ты быстрая, святая Бригита! – покачал головой немец. – О таком решении надобно казачий круг испрашивать, всех воинов созывать, бо животами все рисковать станут.

– Коли ватага ваша, не моргнув глазом, в неведомый город врывалась, супротив ящеров великих и ратей превосходящих билась, нешто она пройти по следу девичьему испугается? – Шаманка покачала головой. – Никогда не поверю.

– Ты сама сказала, дитя, что ты из племени сир-тя, – напомнил немец. – А вдруг ты заманиваешь нас в ловушку?

– Коли западня, муку вы с честью примете за веру Христову. Коли нет, золотом обогатитесь. Хоть так, хоть этак, все вам на пользу выйдет. Так чего опасаться?