Читать книгу "Десять мужчин - Александра Грэй"

Она провела нас по своей сокровищнице, предлагая безделушки для нашего семейного дома, а мы подыгрывали, изображая супругов, но ничем не соблазнялись, пока она не достала снимок молодой женщины в белом платье на ступеньках белого деревянного домика.

— Подарите ему. — Хранительница старины протянула мне рамку с фотографией босой красавицы.

Актер протер пыльное стекло. Я наблюдала за ним. Вещица ему понравилась.

— Шесть долларов.

Я подтвердила, что это почти даром, женщина завернула рамку в газету и, передавая мне, шепнула:

— Держитесь за него. Таких больше не делают. Этот парень — антиквариат, запомните.

Ей лучше знать, подумала я; редкости — ее бизнес.

Актер повесил снимок над своей кроватью, где мы проводили так много часов в те пылкие дни любви. Он был первым мужчиной, рядом с которым я абсолютно не стеснялась своей наготы. По его просьбе даже танцевала обнаженной, и как-то особенно знойным днем мы вообще обошлись без одежды — так и шлепали по квартире от кровати к холодильнику, из кухни под холодный душ.

Мы занимались любовью днями и ночами, пока однажды, безо всякой причины, внизу живота у меня не разлилась боль. Актеру я ничего не сказала, а себя постаралась убедить, что причина всего лишь в усердном возлюбленном с достойными размерами. Однако с течением времени боль усилилась, и я тайком посетила гинеколога. Серьезный, как шахтер в забое, доктор исследовал меня, включив фонарик на лбу.

— У вас все в порядке, — объявил он наконец. — Вы просто образец здоровья, не с чего так падать духом.

— А почему больно?

Доктор со вздохом откинулся на спинку кресла.

— Знаете основной половой орган человека?

Я колебалась с ответом, который, кажется, должна была бы знать.

— Мозг. Так что мой профессиональный совет — обратиться к психиатру.

В конце той же недели я попала на прием к последовательнице Фрейда, безмятежно выслушавшей рассказ о моей боли. Завершая сеанс, она осторожно предложила пройти курс психоанализа, чтобы выяснить, почему мое абсолютно здоровое тело отвергает секс.

— Мне нравится заниматься сексом с моим возлюбленным, — возразила я. — Думаю, дело не в сексе.

— Думаете? — вкрадчиво уточнила докторша.

Я решила, что жизнь достаточно сложна, чтобы еще добавлять проблемы самокопанием, и отказалась от сеансов психоанализа. Уж лучше жить с болью. Едва решение было принято, как боль таинственным образом исчезла. Быть может, впрочем, сказалось и мое возвращение на Парк-авеню. На Нью-Йорк надвигалась зима, а в мороз Адова Кухня совсем не привлекала.

Я стремилась в свою квартиру не только потому, что там было гораздо теплее. Там к тому же не было тараканов, мышей — и Эринулы.

Эринула познакомилась с Актером и попыталась настроить меня против него, поначалу едким сарказмом, а когда не прошло — призвав на помощь мои комплексы.

— Женщине не место рядом с парнем, который обскакал ее по части внешности. Представь: заходит такой красавец и все только на него и глазеют. Паршиво это, куколка.

Я знала, что красота в Актере не главное, и Эринула не могла меня убедить его оставить, так же как я не могла ее убедить оставить меня. В ответ на все мои предложения поискать другое жилье она отмалчивалась. Ее книги громоздились на моем подоконнике, ее матрац занимал угол моей гостиной, а ее косметика — полку в моей ванной, ее критика преследовала меня двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Эринула окопалась прочно.

Расстановка сил в нашем противостоянии неожиданно изменилась одним промозглым вечером, когда в моей квартире, уютной и теплой, раздался телефонный звонок. Актер хотел пожелать мне спокойной ночи. Услышав, что в его доме вот уже три дня как отключили отопление и горячую воду, я настояла, чтобы он переночевал у меня.

— А ты одна?

— Нет. — Я покосилась на Эринулу перед телевизором. — Но это не имеет значения. Ей придется к этому привыкнуть.

Актер подхватил меня в объятия прямо на пороге.

— Уф! Да тут жара! — рассмеялся он.

Снег на его пальто стремительно таял.

Эринула оцепенела посреди гостиной, будто от вида Актера впала в столбняк.

— Могла бы предупредить, что ждешь гостей. Я бы что-нибудь придумала.

— Все в порядке. Мы отправляемся в постель и не станем тебе мешать.

— Благодарю. Обойдусь как-нибудь. Уж лучше в Нью-Джерси, чем с вами, любовнички. — Она запихала книги в сумку.

— Подумай сначала, там настоящая метель, — сказал Актер.

Часть меня корчилась от стыда и рвалась уговорить Эринулу остаться, но куда большая часть с облегчением наблюдала, как Эринула ускользает из моей жизни обратно в свою собственную.

— Береги себя, — сказала я вдогонку Эринуле.

— За меня не беспокойся, — процедила она, не оборачиваясь.

Вернувшись на следующий день из университета, я обнаружила пропажу кофеварки. Когда исчезла и пепельница от Тиффани, у меня не осталось сомнений, что Эринула съехала окончательно. Она оставила у портье ключи, но не записку. Эринула покинула меня, не прощаясь, и, хотя наши пути в университете несколько раз пересекались, больше мы не обменялись ни словом, даже на выпускном вечере.

* * *

В отсутствие Эринулы я принялась уговаривать Актера переехать ко мне, но он не желал благ, оплаченных таинственным миллиардером. Однако там, где я потерпела поражение, одержала победу нью-йоркская зима. В середине декабря город накрыла сильнейшая снежная буря, вновь лишив Актера отопления. В тот же день он нашел свою соседку снизу, героиновую наркоманку, на крыльце дома — мертвую, отнес застывшее хрупкое тело в ледяную квартиру, позвонил в полицию, после чего тут же набрал мой номер. Мы договорились, что он переезжает немедленно.

— Все это для меня слишком. В конце концов, я родом из Калифорнии, — сказал он, распаковывая чемодан и убирая свои вещи в мой шкаф.

Тот вечер положил начало знакомству Актера с иной формой жизни, где в подъезде тебе кланяется портье, а в прачечной — прислуга, где чернокожие няньки катят по улицам коляски с белыми младенцами, а посыльные разносят по квартирам букеты экзотических цветов. Соседи улыбались, встречая меня с таким славным молодым человеком, и никто из них не догадывался, что с синтезатором под мышкой этот парень спешит в подземку, чтобы добраться до Девяносто шестой улицы, где он заработает пятьдесят долларов в свой лучший день. Актер не был богат, но меня это не трогало. Моя учеба продолжалась, постоянное поручение оставалось в силе, — то были счастливые дни, когда у меня были деньги и любовь.

Несмотря на то что Актер переехал, я полагала, что в течении моей жизни ничто не изменится. Первый звоночек прозвучал тем вечером, когда я слишком поздно вернулась с ужина у Винченцо. Актер обиделся, я обещала приходить пораньше, но вскоре вообще отказалась от этих ужинов — уж очень расстраивался любимый. Выходные тоже бывали испорчены, если я хоть ненадолго уходила в монтажную, так что и Режиссера я видела все реже. Жизнь была проще, если я посвящала ее Актеру, поэтому, когда позвонил Умнейший Мистер Икс (года через два после того, как записал мой телефон), я отклонила его приглашение на балет. Его интеллект и остроумие потоком лились из трубки, и Господь не даст соврать — искушение было велико, но я вовремя вспомнила о своем гарантированном, с понедельника по субботу, кавалере. Не собиралась я давать отставку Актеру ради харизматичной личности, которая звонит примерно раз в семьсот дней.