Читать книгу "Медвежатник фарта не упустит - Евгений Сухов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Родионов пожал плечами:
— Сейчас невозможно понять, что происходит. Так что все может быть.
— Конечно, не исключено! «Стукнет» кто-нибудь каппелевским контрразведчикам, что я чиню телефоны, и нагрянут те с обыском. И обратно меня в подвал! Тот же самый… Хе-хе-хе! — Но весело, похоже, ему не было.
Николай Филиппович, у коего, несомненно, была после всех его переживаний в Набоковском подвале нарушена нервная система, с опаской посмотрел на Савелия Николаевича.
— У меня нет привычки «стучать» на кого-либо, — сухо произнес Родионов. — Так что по этому поводу вы можете не беспокоиться.
— Это хорошо, — стал понемногу успокаиваться Терещенко. — Так, значит, вы говорите, та красивая женщина, Родионова, была ваша жена?
— И была, и, надеюсь, есть моя жена, — заметил Савелий Николаевич.
— Она жива, — твердо произнес бывший узник чрезвычайки. — Плоха была, это да, но жива! Когда все кончилось и кучеренок открыл нам двери, наше арестантское сообщество, если, конечно, можно так сказать, мгновенно распалось. Все сделались каждый сам за себя и ринулись, толкая друг друга, в открытые двери подвала, на свободу! Никто ни на кого не смотрел; все глядели вперед, в крайнем случае под ноги, чтобы не упасть на ступени. Ведь они вели к свободе! И вы представляете, когда мы вышли из этого подвала, город был пустой. Совершенно пустой! Признаюсь честно, это было жутковато!
— А Лизавета? Ну, Родионова? Куда она пошла? — взволнованно спросил Савелий Николаевич.
— Я же говорю, мы распались и мало обращали внимания друг на друга. Мы упивались свободой.
— Погодите, погодите, — оборвал бывшего узника чрезвычайки Родионов. — Сосредоточьтесь. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, куда пошла моя жена? С кем?
— Да, сейчас вспоминаю… С той женщиной и пошла, — ответил, как само собой разумеющееся, Терещенко.
— С какой той? — едва не вскричал в своем нетерпении Родионов.
— С той, что ответила за вашу жену при поверке, — начал пояснять узник. — Ваша жена не могла говорить после этого «пробного расстрела», и та женщина ответила за нее. Мол, Родионова здесь…
— И куда они пошли?
— Туда, — неопределенно махнул рукой Терещенко. — Послушайте, как вы думаете, может, мне не надо покуда починять эти телефонные аппараты? Переждать, когда установится какая-нибудь власть? Навсегда, а? Что скажете?
Последние слова бывший узник чрезвычайки произнес уже в спину Родионову. Савелий Николаевич ушел, разочарованный и одновременно счастливый.
Жива.
Главное, что Елизавета была живой!
До самого вечера он ходил кругами вокруг этого Набоковского дома, сам не зная зачем, доколе, верно, не примелькался чехословацкому патрулю.
И чего это хорошо одетый человек мечется с улицы Гоголевской на Грузинскую и обратно? Он что-то потерял или кого-то ждет?
Когда патруль направился явно в его сторону, Савелий, от греха, двинулся в противоположную сторону.
— Стой! — крикнули патрульные и клацкнули затворами винтовок.
Савелий припустил что есть мочи, перемахнул какой-то забор и, пометавшись возле большого красивого здания, залез по лестнице на его чердак под куполообразной стеклянной крышей. Увидев в неясном вечернем свете короба с опилками, он зарылся в один из них и прислушался. Было тихо. Кажется, он задремал, но потом вдруг очнулся от предчувствия, что на чердаке есть кто-то еще. Он прислушался, и через какое-то время его обостренный слух уловил мерное дыхание. Тихо, стараясь не производить даже шороха, Савелий встал со своей лежанки и пошел на чужое дыхание. Скоро он увидел спящего человека, наполовину зарывшегося в опилки. Он подошел ближе, присел, вглядываясь в лицо спящего.
Нет, он узнал его не сразу. Слишком изменился его старый знакомый. Плешь обратилась в совершенную лысину, нос ввалился…
Человек вдруг открыл глаза. Долго смотрел на него, явно не узнавая. И Савелий решил не дожидаться, покуда тот его признает, спросил:
— Не узнаете, господин пристав? Простите, товарищ старший следователь Губернского чека. — Глаза Родионова светились недобрым огнем. — Вижу, не узнаете. Похоже, не очень у вас с памятью… — Тон его сделался мягким и зловещим одновременно. — Тогда разрешите вам напомнить: меня зовут Савелий Николаевич Родионов. Ну что, припоминаете, господин… прошу прощения, товарищ Херувимов?
Бывший пристав попытался было подняться, чтобы убежать, но Савелий ударом кулака опрокинул его в опилки.
— Ну что, вспомнили? — повторил он свой вопрос.
Херувимов, утерев с губы кровь, моргал глазами и молчал. Верно, раздумывал. Да и что ему говорить?
— Так вспомнил ты меня или нет? — тряханул Родионов плечо отставного пристава так, что у того из стороны в сторону голова мотнулась, как у куклы. — Отвечай, сволочь.
— Вспомнил, — одними губами ответил Херувимов.
— Не слышу! — гаркнул Савелий.
— Вспомнил, — уже громче повторил следователь.
— Ну, а теперь рассказывай.
— Простите, товарищи, с вами случайно нет врача? — переминаясь с ноги на ногу, спросил адъюнкт, вытирая ветошью, как и положено машинисту, руки. По крайней мере, так считал сам химик.
— А что такое? — спросил Лацис, цепко осматривая адъюнкта с ног до головы и хмурясь.
— Моего помощника ранило, — ответил, прямо глядя в глаза председателю Губчека, химик. — Осколком гранаты.
— Вероника Ароновна! — позвал Мартин Янович, не отпуская взглядом несостоявшегося профессора, исполняющего в данный момент роль машиниста поезда. — Подойдите к нам.
Брауде, бросив папиросу на землю и прижав ее носком ботика, подошла к своему шефу.
— Вот, — Лацис наконец перевел взгляд с адъюнкта на свою помощницу и заместителя, — товарищ машинист просит нашей помощи. У него помощника ранило осколком гранаты. Вы ведь обучались на женских медицинских курсах?
— Какое-то время, — ответила Вероника Ароновна.
— Значит, знаете, как накладывать повязки, останавливать кровь и прочее?
— Ну, да…
— Сходите, пожалуйста, вот, с товарищем, посмотрите, что там. И доложите потом мне.
— Слушаюсь.
Они с химиком прошли к паровозу. Адъюнкт помог Брауде взобраться в кабину и поразился бледности лица Мамая. Смуглый от природы, теперь он был похож на никогда не видевшего солнца старого затворника.
— Отойдите, — почти оттолкнула она плечом электрического мастера, стоявшего возле Мамая. — Ну, что тут у нас?
Брауде наклонилась над Мамаем и отняла его руку от раны. Затем, четкими выверенными движениями пальцев ощупала рану, качнула головой и, взяв руку Мамая, положила ее на окровавленную тряпицу.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Медвежатник фарта не упустит - Евгений Сухов», после закрытия браузера.