Читать книгу "Братья и сестры по оружию. Связные из будущего - Юрий Валин"

— Лежать, пристрелю!

Мотя, не оглядываясь, поползла прочь, ощупью ловя съехавшую на поясницу кобуру.

Поздновато. Брезентовый ремень — все-таки не наручники. Катя с почти свободными руками прыгнула за медичкой. В небе угрожающе засвистело, Катя упала, дернула за сапог как раз надумавшую вскочить Мотю. 105-миллиметровый снаряд разорвался на гребне высоты. Земля дрогнула, ударила в нос. На кусты и лежащих женщин посыпались мелкие камни и обломанные ветки.

Катя, ругаясь и не слыша сама себя, вывернула руку врачихи, выдернула из кобуры пистолет.

— Да лежи ты спокойно, венерологичка фигова!

Катя, сунув «ТТ» за пояс, переждала очередной свист — рвануло у невидимой дороги, — и встала на колени. Опасаться пули в голову не приходилось: Окунев слабо ворочался на земле, остался там, где его сбила взбунтовавшаяся подконвойная.

— Эй, фельдшерица, вставай. Кажется, нашего охранника зацепило, — Катя для убедительности постучала стволом пистолета по бедру врачихи. Мотя одернула юбку и поднялась на четвереньки.

— Задницу выше! Окажешь первую помощь.

— Здесь стреляй, сволочь, — Мотя придушенно всхлипнула.

— Да успею я тебя расстрелять. Бойцу помоги.

Женщины выпутались из колючих ветвей, пригибаясь под приближающимся свистом, побежали к лежащему солдату. Снова грохнуло у дороги.

Окуневу осколком разворотило ключицу. Боец лежал бессильно, на тощих мальчишечьих щеках блестели влажные дорожки. Глянул — глаза бесцветные, прозрачные.

— Меня убило.

— Нет еще! — рявкнула Катя. — Рукой только не маши, повредило ее. Сейчас тебя доктор перевяжет.

— У меня пакета нет, — тупо пробормотала Мотя и принялась поправлять каску.

— Кобыла ты гулящая, а не военфельдшер! — Катя старалась не смотреть на широкую рану, на синевато-белый торчащий осколок кости. — Белье хоть чистое? Рви давай.

— У меня пакет есть, — выдохнул мальчишка. — В кармане…

Катя нашарила пакет первой помощи.

— Работай!

Надо отдать должное, бинтовала Мотя уверенно. Боец от первых же прикосновений отключился, белоснежный бинт на глазах пропитывался красным. Младший лейтенант умело пристроила руку раненого, даже закрепила ремнем.

— Умеешь, — одобрила Катя, подбирая подсумки бойца.

— Только в затылок не стреляй, — прошептала военврач, склоняясь к раненому.

— О макияже заботишься? Ты это брось, — Катя вынула из-за пояса пистолет. — Держи свой шпалер. Только убедительно прошу, в меня больше не целься. У меня нервы не железные.

Мотя изумленно моргнула, явно ожидая подвоха, потянулась к пистолету.

— Да проверь ты обойму. Не до розыгрышей сейчас. Короче, я вам не какая-то пошлая лазутчица. К немцам никакого отношения не имею. — Катя подобрала винтовку и с некоторым опозданием пригнулась, у дороги вновь рвануло. — В общем, так, сейчас берем Окуня, волочим вот туда — к тому кустарнику. Там гребень высотки прикрывает, и вообще поуютнее. Потом ты мальчика в санбат доставляешь, а я по своим делам отправляюсь. Мне очень некогда. Задача ясна?

Раненого оказалось сподручнее волочить одной Кате. Взяла, как ребенка, весу в бедняге Окуневе было — одни ботинки да чирьи. Мальчишка застонал и снова потерял сознание. Кате мешала винтовка, но отдавать оружие товарищу военфельдшеру было опрометчиво. У Моти тараканов в голове предостаточно, даром что «ТТ» кое-как в кобуру запихала.

До непролазных кустов у ската высотки добрались быстро. Катя положила раненого у скалы.

— Ну вот, товарищ Мотя, перекури и дальше сама волочи. Ты дама крепкая, а до монастыря здесь недалеко, — Катя прислушалась к пулеметной стрельбе в Золотой балке. — Уже продвинулись, сволочи. Да, документы не забыть бы. — Девушка полезла в карман бойца. Окунев постанывал, но глаз не открывал.

— Мародерство есть, так? — громким шепотом спросили из кустов.

Катя вскинула взгляд. Из чащи выглядывала отвратная рожа в чужой каске, утыканной веточками. Рядом торчала вторая, не менее противная физиономия, — этот держал женщин на прицеле автомата.

— Немцы! — охнула Мотя.

— Да уж не румыны, — прошептала Катя и искательно улыбнулась.

Немец тоже улыбнулся.

— Ком, фройляйн, ком, девушек, сюда ползать, — поманил пальцем.

— Слушаюсь, камрад, герр офицер, — Катя подняла руки. — Мы сдаемся. Сталин — капут. Хай живе господарь Гитлер. Нихт шиссен.

— Ком, ком, — манил фриц. Второй тоже ухмыльнулся. Катя заметила, что он, не опуская автомата, локтем нащупывает рукоять ножа на поясе.

— Герр офицер, не убивайте. Мы нихт коммунисты.

Немцы перекинулись короткими фразами. Автоматчик брезгливо улыбался.

Катя в очередной раз раскаялась, что не удосужилась подучить немецкий. Английский — второй родной, испанский — вполне прилично, а из этого гавканья — десяток слов. Впрочем, и так понятно. Даже трахать не будут. Недосуг гадам.

Немец продолжал приветливо улыбаться и манить грязным пальчиком. Совсем за идиоток держит.

— Да-да, герр офицер, мы очень согласные. Мы откормленные, — вдохновилась Катя и без особой стыдливости провела по комбинезону под грудью. — Моя камрад еще лучше. — Катя потянулась к врачихе, поддернула юбку с круглых коленок.

Мотя отпихнула наглую руку, с ужасом глядя в ствол автомата.

— Я — никогда, я — член партии, пусть сразу стреляют…

— Молчи. Нашла время откровенничать, — Катя обернулась к немцам, искательно улыбаясь и удерживая врачиху за талию, попыталась расстегнуть ей гимнастерку. — Она очень сладкая. Герр офицер не пожалеет. Истинный фантастиш.

Немцы снова брезгливо переглянулись.

Катя чувствовала, как бешено колотится сердце у Моти. Да не дергайся ты, пламенная партийка.

— Я с ними не буду… никогда не буду.

Кобуру на спине военфельдшерицы, наконец, удалось расстегнуть, Катя нащупала рукоятку «ТТ».

— Битте, герр офицер, — Катя отшатнулась-откатилась, одновременно с силой отпихнув врачиху в другую сторону.

Затвор передернуть… патрон в ствол…

Автоматная очередь хлестнула над головой.

С левой руки Катя стреляла неважно, — автоматчика зацепила в горло. Вторая пуля ушла в «молоко». Третья в плечо «переводчика», — выронил карабин, отшатнулся в глубь зарослей.

Четвертый патрон в «ТТ» перекосило.

Бросив пистолет, Катя зацепила за ремень винтовку и влетела в кусты. Что-то заорал немец. Дебри были такой густоты, что девушка катилась по ним, как по клубкам колючей проволоки. Хлопнул выстрел. Катя, передергивая затвор «мосинки», свалилась на ползущего немца, успела заметить третьего, — сидел у рации, в аккуратно вырубленном среди шиповника «гнезде». Вел стволом «парабеллума»… Катя соскользнула за подраненного немца, как за бруствер, заставила заорать от боли, вскинуться. Два резких хлопка, — фриц-герой невольно принял в себя девятимиллиметровые пули. Дрогнув, обмяк. Катя одной рукой вскинула поверх ремней и сухарной сумки громоздкую «мосинку». День был невезучий, — пуля вышибла крошку в сантиметре над каской радиста. Мать его! И это с трех метров?! Прыгнула, — «парабеллум» плюнул навстречу. Катя едва успела почувствовать толчок и жгучую боль. Ударила по руке прикладом, выбивая пистолет. Упрямый фриц уцепился за винтовку. Да держи, — «мосинку» девушка уступила, ударила врага в лицо. Два раза. Хватило.