Читать книгу "Записки экспедитора Тайной канцелярии - Олег Рясков"

Глава V,

о разных взглядах на воспитание и о дочернем долге

Иван ни разу не пожалел о том, что взял с собой Лизу. Уютно как-то сразу стало в его небольшой квартирке во втором этаже. Впервые за много лет его кто-то ждал, и сам он о ком-то заботился. Лиза оказалась воспитанницей благодарной. Еще в деревне бегала она тайком к дьячку обучаться грамоте, и в столице времени зря не теряла. Каждую свободную от хозяйства минуту сидела за рукоделием или книгой.

Иван поначалу думал, что она лишь картинки рассматривает в его Плутархе, хотел было ей запретить. Ан нет, Лиза водила пальцем по строчкам. Буки и веди не поддавались, но она и в этом была упорна: бубнила под нос непонятные слова, словно молитву какую читала, а при случае просила своего Ванюшу разъяснить, что непонятно. И хотя тот в последнее время был очень занят, все же нет-нет да усаживался рядом с воспитанницей, чтобы рассказать ей про древних героев, про обычаи греко-римского мира. Лиза слушала внимательно, иногда тыкала в картинку и спрашивала:

– Это и есть Юлий Цезарь? А чего он смотрит так грозно?

Плутарх, конечно, допускал вольности в пересказе источников, поскольку считал себя скорее биографом, чем историком, но как точен был набросанный его рукой портрет. Как верно подобраны факты, чтобы ясно дать понять читателю, что каждое деяние человеческое должно порождать добродетель. Не зря еще при жизни он приобрел славу великого воспитателя.

А вот Иван был воспитателем крайне неловким. Как бы он вообще справлялся с девчушкой, если бы не Егорка? Тот оказался мужиком смекалистым и домовитым. Как-то раз ввечеру завел с барином разговор. Нехорошо, мол: Лизавета, оно конечно, простого звания, не гнушается никакой работой, а все же живет в господском доме, воспитывается как барышня. А одежа у нее сплошь крестьянская, стыда не оберешься перед соседями.

На следующее утро Самойлов вызвал для Лизы портного. Любезный немец прибыл минута в минуту и проследовал за заказчиком вверх по лестнице. В столь ранний час они застали Лизину комнату убранной. Юная хозяйка, причесанная и одетая, сидела у окна с книгой в руках.

Услышав скрип открываемой двери, Лиза оглянулась. Ванюша вошел в комнату не один и вел себя как-то странно, словно неловко ему было за суетливого незнакомца. Девчушка захлопнула том – нечего чужим глазам на их с Ванюшей секрет глядеть. Тем более что не понравился ей нежданный гость. Вел себя бесцеремонно, лыбился при каждом слове.

– Вот эту девочку одеть надлежит, – произнес Иван, смущаясь.

Портной зацокал языком от восторга и залепетал на смеси русского и немецкого:

– Оденем, mein Herr, уж не извольте беспокоиться!

Лизе тоже передалось Иваново напряжение, она исподлобья оглядывала портного, пока тот деловито ставил кресло на середину комнаты. Закончив приготовления, он все так же бесцеремонно похлопал ладонью по мягкому сиденью и воскликнул:

– Бите, майне фройлен!

Девочка посмотрела на Ванюшу, он одобрительно кивнул и указал на кресло. Лиза села, но немец почему-то рассмеялся.

– Найн! – взял он ее под локоть. – Не сидеть, ауш-тейн бите!

Лиза, все более недоумевая, к чему ей это, забралась на сиденье и свысока взглянула на взрослых. Портной взял веревочку с черными отметинами, обозначавшими дюймы, и приложил к Лизиному плечу.

Ванюша молвил сконфуженно:

– Ну, негоже тебе крестьянкой ходить, чай не деревня здесь. Он сошьет тебе одежку для города.

Портной продолжал ловко снимать мерки, но тут в комнату заглянул Егорка:

– Ваша милость…

Иван вышел, но дверь оставил приоткрытой:

– Ваша милость, беда! – зашептал денщик.

– Что случилось?

– Молодая барышня слегла! – выпалил Егорка. – У Фирсановых сначала за лекарем посылали, а потом и вовсе за священником.

– Что с ней?! – вскричал Иван.

– Слуги говорят, животом мается.

– Черт! Неужто и ее отравила?! – Он ни за что не простит себе, что послушал Ушакова…

Звук пощечины и голос немца прервал горестные мысли:

– Майн гот! Ду ист… – донеслось из-за двери. Портной просто лопнул от возмущения, как увидел Ивана: – Mein Herr! – он приложил ладонь к покрасневшей щеке. – Она как дикий зверь мне не давать работать! Так невозможно!

Ну вот еще этого недоставало! Не до Лизиных капризов сейчас, бежать надобно, а то ведь так можно и не успеть.

– Разберитесь меж собой сами!.. – Иван схватил кафтан, треуголку со шпагой и ринулся к выходу.

– Так, может, я лошадку запрягу?.. – начал было Егор.

– Так добегу, – перемахивая через ступени и на ходу одеваясь, крикнул Иван.

Егорка оценил скорость и подумал, что так оно, конечно, вернее, а то пока то да се с лошадьми. Денщик вернулся в комнату, где немец все демонстрировал урон, что нанесла ему Лизавета: держался за щеку и возмущенно пыхтел. Егору как-то неудобно стало перед иноземцем:

– Ну зачем же ты его по мордам-то? – укорил он своенравную девчонку.

Лиза, вставив руки в боки, ну точно как Пелагея, когда бывала недовольна, воскликнула:

– Знаю я вашего брата, будет он мне тут грудь мерить!

Вот упрямая! Егорке насилу удалось уговорить ее потерпеть чуть-чуть, ведь для ее же блага барин старается. Лишь апелляция к Ванюше заставила Лизу, скрепив сердце, дождаться, пока портной закончит работу.

Самойлов бежал по улице, не чуя под собой ног. Как мог он не предотвратить душегубства?! Знать, что злодейство может свершиться в любую минуту, и спокойно ждать, чтобы уличить виновную! Разве это по-божески?! Конечно, есть интересы следствия, но человеческая душа неужели не дороже любых интересов? Он чуть не сбил с ног пирожника, но даже не остановился, а припустил еще быстрее. «Только бы успеть! – твердил он себе. – Только бы успеть!» Уже у ворот Фирсановых он столкнулся с давешним лекарем из аптеки.

– Что с барышней? – с трудом переводя дух, спросил Иван.

Лекарь покачал головой:

– Ох, ваша милость, плоха барышня!

– Неужто отходит? – самые страшные предчувствия начинали сбываться.

– Ну, положим, не отходит, но в лихорадке лежит, – успокоил его аптекарь.

– Значит, жива еще? – с надеждой спросил Иван.

– Жива пока, – вздохнул лекарь и поспешил прочь, его ждали лавка и покупатели.

Самойлов бросился в дом, раскидав слуг у дверей. Анфилада казалась ему бесконечной, возникающие то и дело лакеи преграждали путь к нужной комнате. А какая из них нужная? Иван заглянул в одну, другую, третью. И наконец увидел Феклу. Полог кровати почти скрывал ее, но бледность на лице выдавала недуг. Девушка услышала шум, подняла голову от книги и увидела знакомого офицера, расталкивающего слуг.