Читать книгу "Путь хунвейбина - Дмитрий Жвания"

- Наша русская секция развивается не в русле традиций нашего Интернационала! – начал он. – Они – типичные сектанты! Я занимаюсь сексом с 15 лет, но никто меня пока не исключил ни из партии, ни из Интернационала.

Бамбери всем своим видом показывал, что его остроумное замечание должно рассмешить всех собравшихся.

- О чем это он? – спросил я Дейва. – Причем тут секс?

Дейв сидел красный, как запыхавшийся лыжник, он пожал плечами.

Каллиникос бросал на нас высокомерные взгляды.

Слово взял Харман. Он завил, что у нашей группы крайне неудачное название – «Рабочая борьба», и мы зря себя называем себя коммунистами, ибо это понятие -коммунизм - опорочено в годы сталинизма.

- Почему бы вам не назвать себя группой интернациональных социалистов? - посоветовал нам Харман.

Каллиникос заявил, что мы напоминает ему сторонников Амадео Бордиги – такие же самовлюбленные сектанты, которые презирают всех, кто с ними не согласен.

Наконец взял слово патриарх – Тони Клифф. Он начал с шутки-прибаутки.

- Когда мы отправляли Крауча в Россию, он был мягким говном. Из России он вернулся твердым говном.

Большинство засмеялись, некоторые умиленно заулыбались. Клифф продолжал:

- Если бы я был молодым и жил в России, я бы за десять километров обходил товарищей из «Рабочей борьбы»! Потому что, если я их встретил, и не дай бог, попал в их руки, они бы запретили мне заниматься сексом, а вместо этого заставили бы меня читать книги Маркса, Ленина и Гильфердинга. Они бы меня превратили в монаха, в монаха-марксиста!

Зал смеялся, как на юмористическом шоу. Дейв сидел с растерянным лицом, а мы с Андреем старались сделать вид, что попали на сборище людей, которые не умеют шутить. Даже с некоторым сожалением поглядывали на окружающих, пока те хохотали.

- Вы все в России перепутали. Конечно, вы так долго жили при сталинизме! Но какой нормальный молодой человек, студент, пойдет на собрание, посвященное брошюре Ленина «Пролетарская революция и ренегат Каутский»? Вы, как я и опасался, стали сектой, закрытой для общения с внешним миром. Если вы не откроете себя, вы перестанете существовать, либо станете сектой типа спартаковцев и бордигистов.

Дейв переводил почти синхронно. И тут я понял, в чем дело – Дейв скомкал доклад, объединил темы наших открытых собраний и внутренних, которые мы устраивали для себя, одного я только не мог понять, почему всплыла сексуальная тема. Я попросил слово, чтобы уладить недоразумение.

Я объяснил, что работы Маркса, Ленина, Гильфердинга, Троцкого мы обсуждали между собой, чтобы повысить уровень своего марксистского образования, а на открытые обсуждения выносили другие темы – антивоенные, антифашистские, на злободневные политические темы. Я был уверен, что сейчас все уладится, все заулыбаются, может быть, посмеются и поймут, что произошло недоразумение, Дейва просто неправильно поняли. Но нет!

- У вас не должно быть внутренних собраний, вы должны стать открытой группой. Как показывает опыт нашей тенденции, открытость группы приносит успех в деле организационного строительства.

- Вы считаете, что мы не должны читать марксистские книги, чтобы стать грамотными марксистами? – спросил я Хармана, но на самом деле вопрос был адресован ко всем. Все посмотрели на меня как на человека так, как, наверное, посмотрят на человека, который в театре громко выпустит газы во время трагической паузы. С каким-то презрением и одновременно – сожалением.

Но я не сдавался.

- С чего вы взяли, что мы сектанты? – спросил я тех, кто сидел в президиуме, я видел, что все больше раздражаю аудиторию, наверное, с руководством СРП никто не позволял себе спорить, это же – гуру!

Крис Бамбери засмеялся, а потом неожиданно закричал:

- Как из-за чего?! Вы же исключили из группы товарища только за то, что он женился!

- Это не правда! Мы исключили его за то, что он нас неоднократно подводил, не приходил на распространение газет…

Я вопросительно посмотрел на Дейва, он все еще был растерян. Потом в России я попросил своего друга, который отлично знает английский, перевести доклад Дейва, из него действительно выходило, что мы исключили Яна за то, что он женился, а не за то, что он нас подвел. Почему Дейв так небрежно написал доклад, я до сих пор не понимаю. Но даже если бы он написал его четко и ясно, по пунктам перечислил все, что мы смогли сделать, а чего не смогли, нас бы все равно шельмовали. Потому что мы – коммунисты, потому что мы – закрытая группа, потому что мы – моралисты, поскольку, исходя из положения, что рабочий класс – главная революционная сила, распространяем газеты у проходных заводов. Я пытался объяснить, что не все так однозначно, что пытаемся расширять наши контакты со студентами, одновременно выковывая ядро организации. Но все бесполезно. Меня никто не слушал. Точнее – не хотел слушать. Лидеры национальных секций воспроизводили тезисы Клиффа. Каждый доклад начинался приблизительно так: «Главная ошибка наших русских товарищей заключается в том, что они не хотят общаться с внешним миром». Мы с Андреем хотели было покинуть заседание, но воздержались от демарша. Однако и так стало ясно: исключение нас из Интернационала – дело времени, причем короткого.

С совещания члены тенденции уходили, не обращая на нас никакого внимания. Только канадская пара, муж и жена, подбодрила нас. Нет, они целиком были на стороне Клиффа и членов президиума, старик, конечно, прав, но вы, мы то есть, его не правильно поняли. Эти канадцы были очень приятными людьми, ему и ей было слегка за сорок; мужчину звали Пол, это я помню точно, а вот как звали его подругу и соратницу – запамятовал, может быть, Клэр; оба в движении, естественно, с конца 60-х, начинали как антивоенные активисты. Я с ними познакомился еще летом 1992 года.

До собрания представителей секций они пригласили нас на вечеринку в дом, где жили какие-то партийные лесбиянки, милые, но очень страшные и толстые женщины. Выяснилось, что Пол русского происхождения и в школе учил русский язык, правда, ничего уже не помнит с тех пор, кроме диалогов из учебника, которые он воспроизводил с забавными интонациями, но чисто, почти без акцента. Например, этот:

«- Посмотри, какие я нашел грибы – красные с белыми точками!

- Выброси! Они плохие!

- Жаль, их там под елками много растет!»

О чем этот диалог, значения слов, Пол не понимал, и это нас смешило.

Видя, что я хожу в рваной джинсовке, канадцы, наверное, решили, что я очень бедный и собрали деньги мне на новую куртку. Мы с Дейвом пошли покупать. Незадолго до этого Андрей купил себе кожаную косуху, и мне тоже очень хотелось такую же. Косухи были в моде. В Лондоне летом, в жару, даже очкастые клерки ходили в косухах, надетых поверх белой рубашки и галстука. Я спросил Дейва:

- А что если я добавлю десять фунтов, и мы вместо джинсовки купим косуху? Товарищи не обидятся?

- Нет, конечно.