Читать книгу "Гнев влюбленной женщины - Галина Владимировна Романова"

И тут Иван возьми и скажи:

– Хорошо…

– Что, хорошо? – Алина потянулась к нему, но сын увернулся.

– Ма, не надо, – он поморщился. – Что я, маленький, что ли?

– Что хорошо-то, Ванечка? – ядовито оскалился Васька, пряча мобильник в карман. – Что не плохо?

– Хорошо, что я могу дышать, – совершенно не обидевшись на язвительного брата, ответил Иван. – Слышать вас, видеть. И могу мечтать.

– О чем? – вдруг встрепенулась Оля и посмотрела на него как-то странно, будто была с ним на одной волне.

Ванька вернул ей ее взгляд, такой же диковатый и странный, и сказал:

– О том, что я когда-нибудь встречу это чудовище, и одному богу известно, что я с ним сделаю…

И она, потянувшись к нему с другого края пледа, крепко поцеловала его в лоб…

А еще через десять дней, как раз после любимого праздника Геры – Дня Победы, ему на мобильник пришло сообщение: «Выдача наличных на сумму 35 000.00 руб. выполнена. Банкомат…»

И дальше шел длинный ряд непонятных Геральду цифр. И остаток денег на банковской карте. Следом пришло еще одно сообщение о съеме такой же суммы. Потом еще и еще, но уже по пятнадцать тысяч.

– Он снял сто тысяч, – возбужденно нарезая круги по кабинету полковника, докладывал Геральд. – Банкомат, я выяснил, находится в Курской области. Городок небольшой и…

– И ты теперь решил, что как только приедешь, так сразу встретишь его на улице? – скептически фыркнул начальник. – Он мог там быть проездом. Мог снять деньги и уехать. Да и вообще это мог быть не он вовсе! Что ты мне тут голову морочишь?!

– Так точно! – перебил его Гера. – Но это все, что у нас есть. И я прошу вашего разрешения выехать туда и…

– Игоря возьмешь, – как уже о решенном сказал начальник. – Оформляйтесь. Местных я сам оповещу. Ты прав, это единственная наша ниточка. Иначе… Иначе нам его никогда не найти…

Глава 26

Им его никогда не найти, никогда!

Виктор Фролов, который теперь был уже и не Виктор, и не Фролов, а полгода жил под именем Сергея Куницина, с алчным блеском в глазах считал и пересчитывал деньги. У него теперь было достаточно денег, чтобы продолжить вживаться в новую роль. Он теперь был рядовым строителем, затерявшимся на просторах огромной страны. Одиноким, с хорошим, покладистым характером, симпатичным. Правда, нос немного подкачал, и шрам на лице через всю левую щеку, но это только красит мужчину.

Так сказала ему его новая избранница, с которой он через две недели посетит местный отдел регистрации актов гражданского состояния. Где их отношениям придадут законную силу.

Избранница была грудастой, жопастой, глупой и верила всему, что он ей говорил.

– Авария, – был его краткий ответ по поводу увечий. – Страшная авария, малышка!

Не рассказывать же ей было, что нос ему сломал и порезал щеку осколком бутылки тот самый Сергей Куницин, у которого Виктор сразу задумал увести паспорт. Они были похожи. Не сильно, нет, но сходство имелось. И Виктор решился. Но Куницын что-то такое заподозрил и напал первым. И едва не убил Виктора. Не успел. Фролов убил его, виртуозно воткнув нож в горло. Потом облил бензином из Серегиной же колымаги, на которой, кстати, он Виктора и подвозил, и сжег.

Куницин, падла, горел долго. Но сгорел дотла, то есть до скелета. Витя его благополучно упаковал в мешок, добавил туда каких-то железок из багажника, и сбросил в первый попавшийся ему на пути водоем. Кстати, свои документы он тоже сжег вместе с Серегой. Кое-как докатился в его старенькой машинке до пригорода, утопил ее в каком-то пруду, сел на автобус и, добравшись сначала до вокзала, а потом до первой больнички, улегся на одну из коек по Серегиному медицинскому полису. Там его зашили, кое-как вправили сломанный нос. Приходил к нему полицейский с вопросами. Но Виктор стоял насмерть: напали в темноте трое, лиц не видел, отобрали кошелек. Все!

Свою сумку с мизерным набором вещей, ценной брошью, банковской карточкой он загодя спрятал в камере хранения на вокзале. Взял только паспорт, полис и небольшую сумму денег, чтобы с голоду не подохнуть на больничной койке.

Все прошло превосходно. Швы наложили, нос заживал, сходство с портретом Сереги в паспорте было так себе, но ведь он после травмы, чего вы хотели! Виктор днями пролеживал бока, наслаждался тишиной, покоем, уходом и все вспоминал, как он полгода назад сам на себя организовал покушение. Глупая была затея – подставить Ольгу под подозрение таким вот примитивным образом. Но…

Он потом назвал эту историю генеральной репетицией основной его затеи, это он про убийство Валентины. Там уже Олька увязла по уши. И не выбралась бы ни за что, если бы та дура не влезла. Откуда ее вынесло, интересно?

Виктор всегда чувствовал смесь беспокойства и досады, стоило вспомнить, что Олька теперь на свободе. Наверняка сошлась с этим длинным Геральдом. Он давно неровно дышал к ней, теперь, сто процентов, сошлись. И тогда Витя начинал мечтать, как он их обоих убивает. Герку сразу и наповал, как Серегу Куницина. А Ольгу…

О, ей должна была достаться долгая, мучительная смерть. Через унижение, боль, мочу и сопли. Она должна была ползать в луже собственных испражнений и просить его о помиловании, просить.

Виктор всегда, стоило дойти до этого места, возбуждался. И бежал прямиком в туалет. И однажды, когда он бежал туда, ему попалась на пути эта грудастая, жопастая бабенка. Он на нее едва не налетел. Не понимая, что делает, Виктор схватил ее за руку и, не давая опомниться, увлек под лестницу. Там было темно, воняло хлоркой от тряпок, развешанных по батареям. Но это не помешало. Виктор молниеносно задрал на ней юбку, стащил трусы и сделал то, чего давно уже не делал. Женщина почти не сопротивлялась. Сначала, правда, пыталась что-то лопотать: что вам нужно, ах, да зачем, остановитесь, что вы делаете…

Потом заткнулась и лишь шумно дышала Виктору в ухо, пока все не закончилось. Потом вернула на место трусы и юбку, пригладила волосы, утробно хохотнула и произнесла:

– Какой вы! Кто вы?

– Я… – Он тут же вспомнил, что уже не Виктор. – Сергей.

– Я Лиля, – она сунула ему ладошку лодочкой, приняла крепкое рукопожатие. – Я к тетке приходила. А вы?

– Я раны зализываю.

Они выбрались из-под лестницы, начали подниматься. Она впереди, он чуть сзади. Рассматривая плавное колыхание крепкой молодой плоти, а ей было чуть за тридцать, он вдруг подумал: а почему нет?! Баба сочная, без особых принципов, секс любит. Почему нет?!

– Ты замужем? – дернул он ее за застежку лифчика, когда она уже стояла на самой верхней ступеньке.

– Нет, – она стрельнула в его сторону алчными глазами.

– За меня пойдешь?

– Пойду, – не раздумывая, кивнула она.

– Только у меня ничего нет! Кроме паспорта, ничего нет, – соврал он.