Читать книгу "Суперканны - Джеймс Грэм Баллард"

— Спровоцировала? Кажется, я была немного пьяна.

— Вы оставили ключи на пассажирском сиденье. Для чего?

— Вы заинтересовали меня. Это было своего рода испытание.

— Хотели узнать, есть ли у меня качества, необходимые для угонщика? Я вполне мог разбиться.

— Ни в коем случае. Вы слишком осторожны.

— Значит, я не прошел испытания?

— Шесть баллов из десяти. Я хочу, чтобы вы поняли «Эдем-Олимпию». А тогда вы, может, будете в состоянии помочь мне.

— Но сначала я должен измениться?

— Немного. Признайтесь, вам понравилось быть угонщиком. Я смотрела, как вы ехали по Круазетт. У вас снова выросли крылья.

— Вы правы. — В Пор-ле-Галер зажглись огни, и я подумал о шоферских вдовах, сидящих в своих сотах-квартирках. — Да, полет… после секса — лучший способ оторваться. Каким же будет следующее испытание?

— Вам решать. Расскажите мне про «ратиссаж». Рю-Валентин может оказаться вашей улицей в гораздо большей степени, чем вы думаете…

Она вытащила из сумочки сигареты и зажигалку. Прикурила, заслонившись одной рукой, но ветер подхватил волоконце горящего табака, метнул за ее плечо и уронил на паркетный пол гостиной; в вечернем воздухе засветилась яркая точка, словно микроскопическое огнедышащее существо. Пораженная этим, Франсес отступила с террасы, потеряв на какое-то время интерес ко мне. Она принялась затаптывать огонек, и вокруг ее ног рассыпались красные искорки.

Она стала обходить столовую, разглядывая роскошный камин, а перед ним подставку для дров, похожую на какое-то пыточное приспособление, и тяжелые дубовые чурбаки, напоминающие сучковатые троны. Она сделала пометку в своем блокноте, но я знал, что она всего лишь пытается скрыть смущение. Я реагировал на нее слишком медленно, а она корила себя за то, что не слишком умело играет роль роковой женщины. Сексуально она меня привлекала, но ей нужно было добиться полной моей покорности, чтобы принять меня в игру, которую она вела.

Вечерний ветерок начал перебирать страницы брошюрки, которую она оставила на террасе. Я перевернул брошюрку обложкой вверх и в квадратике для адреса прочел: «Мадам Франсес Дельма, Марина-Бе-дез-Анж, Вильнев-Лубе».

Я вспомнил таинственные инициалы в списке Гринвуда.

«Ф. Д.»

Взяв брошюрку, я прошел за Франсес на кухню, где она стояла на небольшом балкончике, выходящем к склону горы. В сотне ярдов располагалось большое здание, которое легко могло затмить диковинки Пор-ле-Галер. Похожее на сегментированную летающую тарелку, оно напоминало летательный аппарат, который по ошибке приземлился на одном из крутых склонов Эстерела, среди сосен, а потом изменил форму, приспосабливаясь к окружающей среде. Несколько сочлененных куполов, пронзенных круглыми окнами диаметром в дюжину футов, сходились — вернее, сползались — к террасе размером не меньше футбольного поля.

В окнах мигал свет, словно в аппаратной пробудились от сна компьютеры и начали проверять собственную работоспособность. На площадку вышла команда атлетически сложенных молодых мужчин и женщин и принялась устанавливать осветительные приборы, камеры и отражатели. На них были джинсы и кроссовки, на поясах болтались сумочки-«кенгурятники», а под бейсбольными шапочками были видны их азиатские лица. С одной стороны в окружении своих свит стояла привилегированная группка фотомоделей, облаченная на этот вечер в роскошные шубы, боа и болеро. Их отливающие матовым и золотистым блеском одеяния, казалось, забирали остатки света из вечернего воздуха, поглощая последние лучи солнца своим изысканным мехом. Но модели, напоминавшие хор из авангардной версии «Мадам Баттерфляй», смотрели на съемочные камеры без всяких эмоций.

— Смотри, японцы, — сказал я Франсес. — Где мы находимся?

— Это Фонд Пьера Кардена. Когда-нибудь здесь будут выставлены все его картины и скульптуры. А сейчас его сдают в аренду для всяких крупных мероприятий — одно токийское рекламное агентство снимает ролик о мехах.

— Странно. Похоже на декорации какого-то фильма.

— Декорации?.. Да нет, тут все по-настоящему. Дэвид любил это место. В прошлом году мы были на приеме, который там устраивала «Эдем-Олимпия», и замечательно напились с двумя лауреатами Нобелевской премии. Такие развеселые ребята…

Улыбаясь чему-то своему, она смотрела на площадку перед Фондом Кардена. Сгущались сумерки. Команды техников таскали и монтировали свои рефлекторы, словно шахматисты, передвигавшие фигуры на огромной освещенной доске.

— Вы хорошо знали Гринвуда, — сказал я. — С ним, наверно, было интересно.

— Да. Он много работал. Но и отдохнуть умел.

— И сколько же продолжался ваш роман?

— Роман? Ужасное слово. — Она скорчила гримаску, словно от неприятного привкуса во рту. — Словно речь идет о какой-то литературной поделке. Мы были счастливы, а потом… мы не были счастливы. Скажем так, мне не нравились происходившие с ним изменения. Он ввязался в кое-какие дела, а они были…

— Слишком сложны для него?

— Пожалуй. — Она подняла в темноте безвольную руку, словно пытаясь прогнать ночь. — Когда идеалисты начинают испытывать к себе отвращение, они становятся невыносимы. Ему не нравилось то, что с ним сделала «Эдем-Олимпия».

— А этот замысел убийства? Он вам говорил?..

— Ни слова. Поверьте, Пол.

— Верю. Он и вас наметил застрелить.

— С чего вы взяли?

— «Мадам Франсес Дельма». — Я показал ей брошюрку. — Ведь это вы, да?

Она посмотрела на квадратик с именем, потом руки ее упали, а изо рта вырвалось последнее облачко дыма от докуренной сигареты.

— Это моя фамилия по мужу. Он работал бухгалтером в «Эльф-Маритайм». Мы разошлись два года назад, но пока это дойдет до всех компьютеров…

— Значит, вы и есть «Ф. Д.»? Та женщина, которую Гринвуд вызвал с крыши парковки? Он собирался вас убить.

— Нет! — Ее кулак резко опустился на перила балкона. — Ерунда. Он стоял передо мной с винтовкой в руках. Если бы он хотел меня убить, то сделал бы это там и тогда.

— Он колебался. Охранники говорят, он пытался перезарядить винтовку, но я думаю, что, когда он вас увидел, его одолели сомнения. Всего на несколько секунд. Но за это время Гальдер и Келлерман успели подняться на крышу. Он вас любил, Франсес.

— Знаю. — Она смяла сигарету о перила. — Я помогла им убить его. Слава богу, я не видела, что там случилось — охранники вытолкали меня оттуда. Если бы я впустила его…

— Он бы застрелил вас. Но почему? Возможно, ответ на этот вопрос — ключ ко всему.

— Так оно и есть. — Она говорила спокойным голосом, а ее лицо было всего в нескольких дюймах от моего, и я ощущал в ее дыхании запах сладковатого турецкого табака. — Почему он хотел меня убить? Потому что я была слишком похожа на него.