Читать книгу "Скандальная репутация - София Нэш"

Люк не осмеливался взглянуть на Розамунду и лишь молился, чтобы она и дальше молчала. Господь не услышал его мольбы.

— Ата, — тихо попросила Розамунда, — умоляю, не заставляйте меня ехать в Лондон. Я не хочу, чтобы достойная семья Сент-Обин из-за меня снова оказалась в центре скандала. Я ничего не приму от вас, кроме помощи в поисках места. Короче говоря, я хочу покинуть Корнуолл и уехать туда, где меня никто не знает, и спокойно там жить.

— Дорогая, — горячо возразила Ата, — как я уже отмечала в письме, приглашающем вас вступить в мой клуб, вы не должны позволить гордости встать у вас на пути.

— Я и не думаю о гордости. Ведь я прошу о помощи. Уверяю вас, я не сделала бы этого, будь у меня выбор. Но так получилось, что вы моя последняя надежда. Однако… ничего другого я принять от вас не могу. И не могу ехать в Лондон.

Люк вступил в разговор, искренне надеясь, что его уловка сработает.

— Розамунда, у тебя есть только два выхода. Или ты поедешь в Лондон и позволишь нам попытаться восстановить твое положение в обществе и обеспечить тебе пристойное будущее, или поселишься в одном из бабушкиных домов в глухой провинции, где будешь жить в уединении. Разумеется, тебе будет выделено содержание. Конечно, второй вариант может выбрать только трусиха, но, в конце концов, это твоя жизнь. Но я не желаю больше слушать бредни относительно работы на какую-нибудь старую вздорную ворчунью вроде моей драгоценной бабушки.

— Люк! — хором воскликнули обе женщины.

В дверь постучали, и Люк мысленно поблагодарил свою счастливую звезду.

— Войдите! — крикнул он.

— Ваша светлость, — заговорил с порога лакей, притворяясь, что не слышал криков из-за двери. — Я принес записку от викария. Посыльный сказал, что ее необходимо передать немедленно.

Люк в недоумении взял бумагу. Интересно… Письмо от Чарити Кларендой. Какого черта? Он резко отодвинул стул.

— Леди, я думаю, что сказано уже достаточно, — подытожил он и устремил проницательный взгляд на Розамунду. — Надеюсь, ты слишком практична, чтобы уподобиться героине какого-нибудь готического романа и сбежать. По пути в Лондон мы разработаем план атаки на светское общество. Выезжаем на рассвете. — Он быстро вышел из кабинета, оставив позади сердце, но не гордость. Честно говоря, он никогда не думал, что у него хватит духу сделать предложение женщине. Более того, не предполагал, что получит отказ. И теперь сам не мог бы сказать, что чувствует: боль, унижение, оскорбление… Во всяком случае, он был в ярости, это уж точно.

Спустя некоторое время, откинувшись на спинку сиденья в удобном закрытом экипаже, он постарался отбросить мысли о происшедшем. Тщетно.

Розамунда оказала ему услугу. Кто бы мог подумать, что он проявит столько великодушия при ярком свете утра. Наверное, брачные предложения все же следует делать в уединении ночной темноты. И уж точно не в присутствии бабушки.

Хорошо, что она отказала. Одного взгляда на лицо бабушки, услышавшей от него столь крамольные речи, было бы достаточно, чтобы разбить сердце людоеда. Только сейчас, после того как он выслушал слезную мольбу у постели больной, слава Богу, не ставшей смертным одром, он осознал, как сильно хочет бабушка, чтобы у него появился наследник. Любопытно, как он сумеет объяснить, что никогда не сможет дать ей желаемого. Люк обхватил голову руками. Ему придется разочаровать бабушку. Наверное, это справедливо, раз Розамунда разочаровала его. Своего рода возмездие.

Будь он проклят, если возьмет в жены племенную кобылу! Он повидал много подобных браков и точно знал, что они могут стать настоящей катастрофой.

Герцог выглянул из окна кареты как раз вовремя, чтобы заметить женскую фигуру, медленно бредущую вдоль дороги. Он стукнул тростью по крыше, и экипаж тотчас остановился. Не дожидаясь, пока кучер опустит ступеньки, Люк распахнул дверцу, спрыгнул на землю и позвал:

— Леди Сильвия!

Та остановилась, уронила саквояж, который тащила за собой, обернулась и рухнула Люку на руки.

Он едва успел подхватить девушку и почти поволок ее к экипажу. Зашвырнув внутрь саквояж, он усадил пассажирку и приказал кучеру возвращаться в Эмберли кружной дорогой. Приличия, черт бы их побрал!

Усевшись напротив, герцог внимательно оглядел свою спутницу. Удивительно, ей-богу! На первый взгляд леди Сильвия казалась необычайно похожей на свою сестру, те же черные как вороново крыло волосы, тот же профиль, рост. Пожалуй, она выглядела чуть нежнее, утонченнее и слабее. Такие женщины возбуждают в мужчинах желание охранять их и защищать от несовершенств этого мира.

Но у нее были совершенно другие глаза. Грустные карие глаза, как у нежной голубки, не имели ничего общего с яркими, блестящими глазами Розамунды. Мужчина мог утонуть в глазах леди Сильвии, если он художник и поэт. У хладнокровного дьявола, каковым считал себя Люк, такие глаза вызывали только жалость, граничащую с раздражением.

— Я получил записку от мисс Кларендон. Она молча кивнула и опустила голову.

На самом деле он не желал слышать, что произошло, — ни одного слова, ни единого звука. Он был сыт по горло женскими проблемами. Возможно, именно поэтому он чувствовал себя очень комфортно на флоте, где пушки и сабли могли решить абсолютно все проблемы, причем запросто. Но, с другой стороны, разве он всю свою сознательную жизнь не пытался отвернуться от проблем, связанных с женщинами? Сокрушенно вздохнув, он снова почувствовал вину перед давно ушедшей матерью.

— Возможно, вам станет легче, если вы расскажете, что случилось?»

Сильвия отвернулась к окну, и герцог увидел, что ее глаза полны слез.

— Прошу прощения, ваша светлость, за беспбкойство. Но я рада, что вы чувствуете себя намного лучше.

Молчание. Девица явно не собиралась больше говорить. Что ему, пытать ее, что ли?

— Вы поссорились с Чарити? Или с сэром Роули? Я никогда не мог понять, почему он уверен, что, обрядившись в одежды викария, может и вести себя как ангел. Возможно, он выглядит херувимом, но, уверяю вас, он грешен, как и любой из нас. Его нельзя принимать всерьез.

Сильвия повернула к герцогу залитое слезами личико.

— Вы не правы. Он превосходный человек, идеально подходящий для должности викария. Он такой внимательный, чуткий, отзывчивый и умеет прощать…

— Еще бы ему не уметь прощать! Учитывая, как часто он грешил! Уверен, все дело в нем. Почему…

— Нет! Вам не в чем его упрекнуть!

Тут плотина наконец прорвалась, Сильвия зарыдала, а Люк мысленно дал себе пощечину.

— Во всем виновата я. Только я. А его никто и никогда не сможет обвинить ни в чем! — Она запнулась.

— Насколько я понял, вы отказали сэру Роули, я прав? Она понуро кивнула.

— Тогда в этом виноват он. Он наверняка неправильно поставил вопрос. Зная Роули, могу предположить, что он испортил все дело, сказав, как мало может вам предложить. Полагаю, он подчеркнул, сколь трудная жизнь вас ждет, если вы станете женой приходского священника, что у вас никогда не будет красивых туалетов, и вы не сможете проводить сезон в городе. Думаю, вы швырнули ему перчатку и предложили убираться… простите… уйти с ваших глаз. — Люк совершенно не представлял, что еще сказать. Он затеял сию пространную речь, чтобы дать ей время прийти в себя, собраться с мыслями, возможно, даже рассмеяться, но теперь совершенно выдохся. Да и речь не привела к желанной цели.