Читать книгу "Закон военного счастья - Николай Басов"

Рост вздохнул.

– Вот об этом я и говорю. Ладно, лейтенант Бахметьева. В стойку-то не нужно становиться, вольно. – И он сделал самую удивительную для себя вещь – подмигнул этой рыжеволосой статной красавице, да так заметно, что даже Серегин крякнул. Потом Рост помрачнел. – Ну что за народ? Ведь лезем практически в безнадежную драку, а приходится упрашивать остаться, словно вечеринку пропускаем.

– Еще утром, когда они нас драили, а мы не знали, что и как, – высказался Бабурин, – многим наше положение тоже казалось безнадежным. А сейчас… – И он с гордостью, от которой захотелось его сразу же хлопнуть по спине, чтобы не зазнавался больше меры, указал на стоящие в свете костров две черные, кажущиеся необъятными тени. – Никто не скажет, что мы не оказали им сопротивления.

– Сопротивление-то оказали и окажем, – согласился Ким. – Только не дураки же они и сделают так, что последовательных стычек с тремя, а потом с четырьмя у нас не будет. Они разобьются в лепешку, но устроят так, что драться придется со всеми сразу. С семью.

– Да знаю я, – махнула рукой Ева. – Но вот он, – она кивнула на Ростика без всякого почтения, – что-нибудь придумает. Он всегда придумывал и сейчас тоже. Без сюрпризов не обойдется.

Она и не знала, что Рост уже придумал. За этим и собирался сейчас ехать. Но кое-что следовало сделать еще тут.

– Серегин, – позвал он одноногого истребителя, – до завтрашнего утра успеете починиться?

– Командир, крупных поломок, считай, нет. Весь удар на себя броня эта черная приняла, а она и не такое может выдержать… Вторая машина вообще – ни царапины. Так что, к утру – все будет тип-топ. Даже без напряга.

– Можешь напрячься, – разрешил Рост, – только пусть будет «тип-топ». Обещал. – Он повернулся к пилотам. – Роли, как я понимаю, в основном распределены. Поэтому, господа летчики, прошу всех спать.

– У нас еще экипажи не собраны, нет гребцов… – завел волынку Ким.

– И попрактиковаться все-таки нужно, – поддержала его Ева.

– Серегин подготовит машины, – отчеканил Рост. – Он же соберет гребцов. Стрелков найду я. А практиковаться придется во время похода на Одессу. Так что – спать. Это приказ.

Серегин, выслушав эту сентенцию, серьезно кивнул. Он был согласен. Ростик посмотрел на него и довольно неуверенно высказался:

– Кстати, нам на пару придется решить еще одну задачку, которая, я надеюсь, позволит нам продержаться против губисков чуть подольше. Только для этого я пока смотаюсь в город, потолкую с Перегудой.

– Ночи осталось еще часа четыре, – согласился Серегин. – Все успеем, если дельное что придумал.

– Вот и я надеюсь, что дельное, – ответил Ростик. И пошел искать машину с Чернобровом, чтобы ехать к Перегуде.

Глава 23

Котлы крейсеров пели совершенно удивительным, гармоничным, слитным, как большой орган, аккордом. В нем слышались и свисты высоких вибраций, и низкие тона работающих на большой мощности резонансов, и шелест передающих непонятным образом антигравитацию шин, и гулкий тон вращающихся экваторов. В целом это был негромкий звук, но он почему-то оглушал, вернее, закладывал уши, словно близкая взрывная волна.

С утра, пристреляв орудия, оба треугольника вылетели в сторону Одессы, но машин губисков там уже не было. И Ростик приказал повернуть к Боловску – стало ясно, что перехватить пурпурных до их соединения не удалось. Теперь, по всей видимости, им предстояло сражаться против противника, имеющего более чем трехкратное превосходство и несравненно больший опыт полета на этих машинах.

Это были неприятные новости, но Рост пока сохранял спокойствие. В нем, как в каждом командире, сознающем слабость своих сил, жила надежда, что все еще может обойтись, что черные треугольники губисков, как и тот крейсер, который удрал, не приняв боя, вдруг да уйдут. Вдруг решат, что прорыв людей к армаде транспортных и разведывательных лодчонок, по сути, беззащитных против этих черных мощных громадин, грозит большими потерями и бедами, чем почти неизбежный выигрыш в еще одном налете на Боловск. Он надеялся, потому что пурпурные еще ни разу не победили людей, а значит, должны были бояться и могли переоценивать их способность находить выход из тяжелых положений.

Да, это была бы большая удача, скорее всего, то самое военное счастье, о котором ему говорил раненный в Водном мире Квадратный…

А впрочем, люди и для этих оставшихся семи крейсеров пурпурных приготовили кое-что неожиданное. Основная идея пришла к Ростику еще во время доклада в подвале ДК, но потом, когда он потолковал о своей мыслишке с Перегудой, она не рассеялась, как ни странно, а только окрепла и обросла деталями. А идея-то была вполне тривиальная, к тому же не слишком надежная на первый взгляд. А именно – Рост предложил на крупные орудия на обоих треугольниках человечества установить оптические приборы наведения. Вот и все, не больше. Но и не меньше.

Перегуда, когда понял, какие выгоды это дает против врага, так чуть с ног не сбился, разыскивая по всему городу устройства, которые могли бы помочь в этой затее. Если бы у них не было машины с Чернобровом за баранкой, они бы никуда толком не успели – столько людей, как оказалось, требовалось объездить, у стольких выпросить приборы, которые могли сойти за прицелы.

– Эх, – стонал Перегуда во время этих поисков, – что же ты раньше не предложил! Я бы посадил своих людей за шлифовальные столы, мы бы тебе вручную такие визоры выточили!

Возражать, что чуть более суток назад никто, похоже, даже начальство, не подозревал, что черные треугольники нападут на Боловск, было бессмысленно. Директор обсерватории это и сам прекрасно знал.

И все-таки они нашли, и не просто, а почти то, что было нужно. Один настоящий прицел с трехсотмиллиметровой гаубицы времен войны. Как оказалось, какой-то офицер снял прибор, когда его пушку разбило уже во время Померанской операции, да так и не сдал, решил оставить себе на память. Еще один полностью комплектный прицел Перегуда нашел в музее боевой славы. Он остался от пушки, из которой хотели некогда устроить памятник в центре города. Памятник делать не стали, просто поставили Ленина, а вот оптика сохранилась.

На одноствольные орудия по бокам от основной башни нашли три оптических прицела от промысловых охотничьих ружей и одну подзорную трубу с рисками и перекрестием. Труба принадлежала самому Перегуде, и когда он ее отдавал, то у него едва ли не слезы стояли в глазах. К тому же прибор был действительно хорош. Когда Рост уже при установке на пушки распробовал его как следует, то хотел даже забрать себе, на свою двухорудийную установку, и лишь в последний момент отказался. Решил, что жадность – порок, и в данном случае за него придется платить кровью, причем чужой.

Потом они пристреливали пушки, распределялись по машинам, согласно схеме, предложенной Кимом, летели к Одессе, а ближе к полдню – понеслись назад, опасаясь, что произошло что-то ужасное… Хотя самым страшным, конечно, оставались уже отнюдь не эти треугольники, которые и так расстреляли на земле и в городе почти все, что можно было, на что им не жаль было снарядов. Самым страшным был подход пехоты пурпурных, это было бы окончательное поражение человечества, но до этого момента оставалось еще около суток. Это Рост точно установил, приказав Еве подняться как можно выше и с помощью своего нового прицела высмотрев приближающуюся армаду мелких антигравов.