Читать книгу "Волкодав. Мир по дороге - Мария Семенова"

– Она во чреве несёт.

– Погоди, как…

– Запах, – сказал Волкодав. – У неё запах ждущей рождения.

* * *

Светоч небесный, заступница мира людей,

Матерь Луна, помоги нам в духовной нужде!

Тихое пение опутывало, увлекало за собой, понемногу вытягивало на поверхность. Волкодаву даже приснилось, что он смотрит на Луну, плывущую в полночной синеве среди редких звёзд. Потом возникло телесное ощущение: мех по голому телу. То, что радовало в детстве, не забывается никогда. Волкодав позволил себе ещё немного полежать с закрытыми глазами, вполне понимая, что долго будет вспоминать эти мгновения. Короткие мгновения, когда всё было хорошо. Всё было хорошо и ничто не гнало его вперёд…

Чуткая совесть отнюдь не находит греха

В том, что целинные степи тревожит соха,

Что по стопам лозоходца, пророка воды,

Лом и лопата в земле оставляют следы.

Новые саженцы мы прививаем в саду

И небывалое семя кладём в борозду,

Чтобы колосья не мог погубить суховей,

Чтобы ломились от яблок опоры ветвей.

Как распознать в череде увлекательных дел,

Где человеческой мысли отмерен предел?..

Мало питья огородам, садам и скоту? —

Чью-то поспешную мысль подхватив на лету,

В плоть облекаем… И русло меняет река.

И не тревожится совесть, не дрогнет рука.

Зримой наградой за точный расчёт и труды

В город приходят потоки прозрачной воды.

К новой весне вековечный придвинулся круг…

Что ж не оденется зеленью пойменный луг?

Возле сухого колодезя вянут цветы:

Лом землекопа нарушил земные пласты.

Осень настала – и в нагромождение глыб

Горестно тычутся стаи вернувшихся рыб.

Гуси кружат над пустыней, тревожно крича…

Где благодатный разлив, что всегда их встречал?

Кажется, плачут и рыбы, и птицы, и зверь:

«Что же случилось? Куда нам податься теперь?»

Что бы ни утверждала вера огнепоклонников, лучшими покоями в Рудой Веже всё равно считались такие, где имелись окна наружу. Деревянные ставни были распахнуты, лунный свет умывал лицо и левую ладонь Иригойена. Правую руку халисунца удерживала повязка.

Матерь Луна! Чья-то леность ходить за водой,

Словно в бреду, обернулась вселенской бедой.

Так почему ни строитель, ни зодчий, ни жрец

Предусмотреть не сумели подобный конец?

Поздняя мудрость – как желчью отравленный мёд…

Даст ли она что-нибудь угадать наперёд?

Матерь Луна! Наши жизни вписать помоги

В танец Вселенной, в его вековые круги,

Чтобы потом не пришлось говорить никому

С болью о силе, доставшейся не по уму…

Мать Кендарат сидела на тюфяке у венна в ногах. В свете масляной лампы поблёскивала игла. Жрица зашивала и штопала хлопчатый рукав. Мыш дремал, нахохлившись у неё на плече.

Шевелиться не хотелось. Волкодав посмотрел в темноту между ставнями. Я что, проспал целые сутки?..

Он помнил, как Фербак торопливо встряхивал склянку. Потом был провал.

– Ты не спрашиваешь про тех двоих, – сказала жрица.

Да ладно, мать Кендарат. А то я тебя не знаю. Пожалуй, сидела бы ты тут так беззаботно, если бы противоядие подействовало не на всех.

– Бывает, плод в утробе забирает на себя всю отраву, но в этот раз вышло наоборот, – сказала она. – Тело матери защитило ребёнка. Полагаю, Дильбэр в должный срок воздвигнет родильную перекладину, и малыш увидит этот мир живым и здоровым. Ну, может, первые несколько лет ему будет требоваться чуть больше заботы. С другой стороны, не удивлюсь, если наследник вырастет поэтом или пророком…

Не наследник, а наследница. Кто носит мальчишку, пахнет не так. Погоди-ка… Дильбэр? Ты сказала – Дильбэр?..

Ему нередко казалось, будто мать Кендарат читает его мысли. На самом деле ей, вероятно, достаточно было взглянуть на его лицо.

Она беззвучно рассмеялась:

– Вот бы знать, есть ли во всей Рудой Веже ещё хоть кто-нибудь, кто до сих пор не понял, что за купца с купчихой охраняет славный Фербак?..

Иригойен закрыл ставни и обернулся:

– Да? А кто они, госпожа?..

Мать Кендарат возвела глаза к потолку и безнадёжно всплеснула руками. Волкодав улыбнулся. Ему всегда нравилось иметь дело с людьми умнее себя, но как же приятно, оказывается, иногда встретить кого-то ещё более простодушного.

Он откинул одеяло, рывком сел и закашлялся. Глубоко внутри напряглась жила, непрочная, готовая лопнуть.

– Не нравишься ты мне, – нахмурилась мать Кендарат.

Волкодав вытер рот, украдкой посмотрел на ладонь и ответил:

– Настолько, что ты решила сбагрить меня этому Мавуту или как там его?

– Ну хоть это сообразил, – фыркнула она. – Когда ты догадался?

– Когда Иригойен дрался с мономатанцем. Тот временами двигался, как Муруга, – сказал Волкодав. Нахмурился и припомнил: – Он говорил, у него с собой было лекарство… Думаешь, это он подослал тайных убийц?

Мать Кендарат пожала плечами:

– У нового шада наверняка хватает врагов и без Мавута. Может, даже тех самых, что отправили Менучера на суд Богини Наказующей и Милосердной. – Подумала и добавила: – Теперь сделать это будет труднее.

– Он здесь сейчас? – зловеще спросил Волкодав и потянулся за гребнем. – Муруга этот? Мавут?

К его удивлению, оба расхохотались. Иригойен, конечно, осёкся и скособочился, прижимая рёбра здоровой рукой. Однако улыбаться не перестал.

– Ты же его в озеро закинул вместе с конём, – сказал он венну. – Там следы, где он вылезал. Только он сразу ускакал прочь и не вернулся в деревню.

– Кому нужен ученик, который самого наставника мог убить, – вполголоса пробормотала мать Кендарат. – Стало быть, не глянулся тебе Мавут?

– Его путь, – сказал Волкодав, – показался мне слишком лёгким. – Он смотрел на Иригойена, отыскивая знакомые черты. – Так вот откуда твой дар…

– Дар? Ты о чём?

Венн заплетал волосы, пропуская одну прядь под другую.

– Вождь Мхабр говорил, перед ним было одиннадцать поколений Тех-кто-разговаривает-с-Богами…

– Мхабр?!

– Да. Ты с ним в родстве?

– Наши ветви разошлись больше ста лет назад, – опустил глаза Иригойен. – Сейчас я не в большем родстве с вождём, чем всякий другой сехаба. Особенно чистокровный.