Читать книгу "Кавалер по найму - Василий Казаринов"

Пора было переходить к делу.

— Как поживает Леня? — спросил я.

Она мгновенно закрылась, губы поджались, подбородок напрягся, а под глазом забилась нервная жилка.

— Сволочь, — произнесла она сквозь зубы.

— Ну не знаю, не знаю. Во всяком случае, за то время, что мы работали вместе, мне так не показалось. Напротив, он был мне очень симпатичен.

И это была правда: моторный, энергичный, решительный — как и подобает всякой сильной рыси, — начисто лишенный пижонства, любящий и ценящий риск, вечно рыскавший в поисках новой дозы адреналина, он был из той породы диких кошек, которые любят жизнь во всех ее проявлениях.

— Сволочь, — упрямо повторила она, и я догадался, что к Лене у нее глубоко личные, с бизнесом не связанные претензии.

И подумал о том, не прорастает ли эта ненависть корнями сквозь тот солнечный, пропитанный свежими запахами моря день, когда к набережной пришвартовался белый катер с симпатичным олененком, который, звонко цокнув копытцем о гранитную плиту тротуара, устроился на переднем сиденье Лениного «феррари».

— Сволочь, сволочь, — с невеселой улыбкой настаивала она, подливая себе из бутылки. — Ты совсем его не знаешь, в отличие от меня. Я ведь рядом с ним с самого начала, с самого первого дня, с этого дурацкого подвала на Садовом кольце, в котором мы оборудовали наш первый офис…

Да. Подвал. Человек, имевший привычку покручивать перстень на пальце. Очаровательная секретарша, которая быстро оформляла договоры и доставляла их на подпись. Наверняка и тот бланк договора, на который я наткнулся в сафьяновой папке Модеста, вышел из-под ее руки.

Прислушиваясь к себе, я пытался понять, хочу ли я ее убить прямо теперь и прямо здесь, — и с оттенком удивления осознал: нет, не хочу.

Чем дольше я ее слушал, тем больше убеждался: да, там, на набережной Круазетт, случилось нечто важное — оборвалось что-то такое, что Кармен с Леней крепко связывало, и тогда подтвердилось очевидное: от любви до ненависти один шаг.

Она по глазам угадала ход моих мыслей.

— Нет, это было бы слишком просто. Дело не только в этом. Беда в том, что он в последнее время совсем слетел с катушек. Из-за этой шлюшки с длинными ногами. Он сделался абсолютно невменяемым. А это скверно сказывается на бизнесе.

Выходит, Бэмби в самом деле забрел на чужую территорию и чуть было не нарвался на пулю — там, в переулке, где нас остановил мнимый патруль. Однако при чем тут бизнес — оставалось неясным.

Равно как и то, как этот бизнес теперь выглядит. Если верить сурку, начинавшаяся когда-то давно в подвале дома на Садовом фирма понемногу прибрала к рукам если не все, то значительную часть респектабельных заведений, включая и загородные «дома приемов», вроде того, что находился по соседству. Скорее всего, и то прятавшееся в сосновом лесу «охотхозяйство», что располагалось когда-то за высокими стальными воротами, тоже входило в систему этих увеселительных заведений, — помнится, Леня чувствовал себя там как дома.

Этот бизнес давно сложился, он прекрасно организован, он действует с точностью швейцарского часового механизма, и я не понимал, как интрижка с молоденькой, обворожительной моделькой, или даже вполне серьезный роман, могла повредить механизм так, что он начал давать сбои.

Тут имелась какая-то тайна, о которой Кармен не считала нужным распространяться. Строго говоря, мне вообще показалось странным, что она позволила себе расслабиться и вот так запросто за рюмкой текилы выболтать кое-что из того, о чем говорить не следовало, тем более мне.

— Хочешь знать, почему я с тобой настолько откровенна? — усмехнулась она. — Да потому что ты, по сути, уже труп. Ты ввязался в серьезное дело. И выход из этой ситуации только один — прямиком на кладбище. Мне жаль, но именно там ты в скором времени и окажешься. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через месяц. Мне правда жаль.

Я тихо рассмеялся:

— Слушай, Кармен. Раз уж я одной ногой стою в могиле… Приговоренному положено последнее желание.

— Хм… — Она догадливо облизнулась.

Соскользнув со стула, я присел перед ней на корточки. Отклонившись назад, она слегка приподняла бедра, облегчая мне путь к тем теплым пределам, где и прятался ее корень, питаясь жаркой влагой нежных и скользких почв, из которых и произрастало все ее существо. Я слышал, как, сбиваясь, учащается ее дыхание, как гулко пульсирует кровь, с легким стоном распускаются лепестки бутона.

Не только слышал, но и видел — этого она не учла — узкий высокий шкафчик, сплошь стеклянный, где отражались ее движения. И когда ее правая рука потянулась к столу, нащупала горлышко тяжелой литровой бутыли, а пальцы стиснули горлышко, когда бутылка с текилой уже повисла в воздухе, чтобы опуститься мне на голову, я резко отклонился в сторону.

Удар пришелся в пустоту и даже не задел моего плеча.

Я искренне расхохотался и легко перехватил ее поднявшуюся для второй попытки руку, сдавил запястье и вырвал бутыль.

Кармен рухнула грудью на стол и, вывернув лицо, поскуливала, кося на меня затравленным взглядом. Резким движением свободной руки я задрал ей юбку, она дернулась было, но тут же обмякла.

— А тебе никогда не приходила в голову мысль… — я легонько хлопнул ладонью по упругим ягодицам, — как бы это сказать… примерить на себя шкуру тех девочек, которые на тебя работают. Ну и почувствовать то, что они испытывают?

— Отпусти, дурак… — через силу произнесла она. — Я и так тебе могу дать. Незачем выкручивать руки. Хочешь?

Я вдруг почувствовал наплыв тяжкой, свинцовой усталости и ослабил хватку.

Она не изменила позы и не одернула задранную юбку, — немного прогнув спину, она глянула на меня через плечо:

— Ну?..

Я махнул рукой, опускаясь на стул, налил себе полный стаканчик текилы, опрокинул его и прикрыл глаза — странная, смертельная усталость, возникшая неизвестно откуда, все никак не отпускала. Постояв еще немного в этой пикантной позе, она наконец с тяжким вздохом выпрямилась, одернула юбку и, отступив к стене, привалилась к ней спиной, сложила руки на груди.

— Дурак ты все-таки, — сказала она, и саркастическая улыбка наплыла на ее губы. — Девушки… Ты хоть догадываешься, с каким количеством этих длинноногих дурех мне пришлось иметь дело?

Я прикинул про себя: много, очень много.

— И знаешь, что я вынесла из этого долгого общения? — спросила она. — Они не более чем мясо. Красивое, соблазнительное, обворожительное, при виде которого вы, мужики, слетаете с катушек, но все-таки — мясо.

Покручивая в пальцах граненый стаканчик, я опять спросил себя: хочу ли я ее убить? Ведь она тоже приложила руку к тому, что моя Ласточка однажды улетела к теплым берегам. Не получив ответа, я поднялся и направился к выходу, но тут ожил мой мобильник.

— Да… — поднес я телефончик к уху.